Мой Красивый Кошмар

      Первая неделя, вторая, третья, месяц… Дважды. Два месяца из головы не выходили мысли о роковом дне, который обломал жизнь блондина, разделил её на два разных этапа.       А делить душевную боль ни с кем не выпадало шанса, потому Вейлон, увидев в очередном сне кучу распотрошённых тел или ту же пилу в руках Фрэнка, просыпался моментально, даже не досмотрев кошмарный сон до конца. Однако не каждый раз его навещали эти воспоминания — четверть ночей из всех бывший программист страдал бессонницей, что тоже не радовало.       Однако этой ночью Парк не успел со вскриком проснуться из-за ужасающей знакомой картины в подсознании, ведь что-то холодное коснулось щеки мужчины, а затем заскользило по шее к плечу. Страдальчески простонав, Вейлон вздохнул и открыл глаза. Мозг еле соображал, первую секунду всё было расплывчато, но потом блондин мысленно выругал себя за то, что оставляет окно открытым. На него смотрело чёрное подобие человека, хотя сомневаться в том, что это человек и был, Вейлон не видел причин. Больше всего Парка настораживал тот факт, что ни лицо, ни глаза фигуры не выражали абсолютно никаких эмоций — это и было единственной отличительной чертой сущности, сидящей на краю кровати Парка, от человека.        — Что за чёрт? — забыв о бдительности и настороженности, прошептал блондин, косо смотря на чёрного «призрака» снизу.        — Можешь не начинать волноваться, я здесь только ради своей машины, — холодно отозвался силуэт. Звучало это, скорее, как уличный гул, нежели обычный человеческий голос, что не просто насторожило Вейлона, но и напугало.       «Машина. Машина, машина, машина, машина…» — говорил про себя блондин, щёлкая пальцами и наконец понимая, о какой машине идёт речь. Тот джип, на котором он с тихим рыданием уехал прочь от проклятой лечебницы. Благо же, Вейлон… продал этот джип. Иначе на какие деньги, спрашивается, он бы нашёл себе небольшую квартирку и чего поесть?       Прикидывая, как бы подойти к неприятному, Парк сел на кровати и задумчиво глядел на собеседника, оттягивая край рукава кофты. Налево и направо, он не мог ничего ещё придумать?! Продать чужую машину. Чтоб по нему сотню раз асфальтоукладчик проехал.        — В общем, не затягивая, я скажу, что, как бы, ну, это, как бы сказать, — пытался придумать слова и оттянуть момент, но его прервал короткий рык, и Парк наконец выдавил правду. — Короче, я продал машину. — и опустил взгляд на свои ладони.       «Чтоб тебя!» — донеслось до блондина, и он испуганно вздрогнул. Кто знает, что чёрное подобие человека может сделать за свою машину. И Вейлону не хотелось даже знать намёка на ответ к этому вопросу. К большому сожалению и разочарованию блондина, чёрное нечто после того, как в минуту уместило с одной второй от сотни матов, само спросило, что делать с негодником за это. За это… Он всего-то взял машину у какой-то чёрной штуки и потом продал её. Ничего такого.       И подобие человека явно не желало слышать то, что ответил Вейлон: «Понять и простить»*. Недовольный ответом, призрак вжал Парка в кровать, нависнув над ним, и схватил за горло, слегка надавливая.        — Очень жаль, мой «большой поклонник», очень жаль, но твой ответ не принимается, — усмехался призрак, глядя на блондина с предельной внимательностью, как будто оценивая, подходит ли он для той-другой цели.       Явно ошарашенный такими действиями со стороны, как сначала казалось, спокойного и терпеливого существа, бывший программист и не заметил намёка, брошенного прямо под его нос. «Большой поклонник» — так он представился в письме, где приглашал в удивительнейший мир «Маунт-Мэссив» молодого репортёра Майлса Апшера. Удивительно, как меняются люди после посещения психбольниц, выступали они в роли пациентов или просто наблюдающих за мучениями других людей.       Но что, чёрт его подери, делал небезызвестный репортёр сейчас? Этим же вопросом задался Парк, почувствовав что-то чересчур холодное для человеческой плоти на своих бёдрах под пижамными штанами. Последние спустя несколько секунд и вовсе были стянуты с сопротивляющегося вовсю блондина. Конечно, последний возмущался. Молча. Не посмеет же он перечить мужчине, который, как оказалось после проявленного упрямства, сильнее ослабленного за последние недели Парка.        — Слишком худой ты, парень, — с той же безэмоциональной усмешкой произнёс Майлс, стягивая с Вейлона кофту и осматривая его вздрагивающее тело. — Даю тебе совет: завязывай с диетами. — и проводя по рёбрам средним пальцем правой руки. В тот момент Парк заметил, что на руках бывшего репортёра явно не хватало чего-то — пальцев.       И тут же забыл о сделанной в голове заметке, горячо выдыхая, когда почувствовал ту же холодную руку без указательного пальца на внутренней стороне бедра, совсем рядом с членом. Быть послушным тихим мальчиком становится сложнее, когда холодные пальцы обхватили половой орган и сделали пару движений вверх-вниз, когда их обладатель наблюдал за реакцией блондина. Последний сквозь сжатые зубы пискнул, ожидая дальнейших действий со стороны Апшера. Тот, поймав на себе заинтересованный взгляд, сунул свободную руку в карман своей кожаной куртки и ухмыльнулся, показывая хоть какие-то эмоции.        — А-а-ах… — всхлипнул Парк, тяжело дыша, пока бывший репортёр, надрачивая ему, свободной рукой достал из кармана куртки смятый тюбик и неиспользованный пока что презерватив, кладя всё это на рядом стоящую тумбочку и хихикая. — Не надо, пожалуйста. Я… я верну деньги, машину, я…        — Молчи, блондинчик, — горячо прошептал Апшер над ухом бывшего программиста. — Мне не особо-то и нужна тачка теперь, хе-хе… — и грубо мазнул поцелуй за ухом Вейлона, не забывая об обязанности правой руки.