Привкус меди

Иви говорит, что он опоздал, а Джейкоб все ещё чувствует привкус меди на губах. Иви говорит, что Старрик вот-вот доберётся до частицы Эдема, а медь карабкается по языку, встаёт комом в горле, мешает дышать. - Пусть забирает. Говорит он. И не узнает собственного голоса. Иви, кажется, все равно, будто она не замечает этой интонации, этого выражения в глазах. Он хочет уйти, сбежать, но Иви продолжает отчитывать его, продолжает напоминать ему о его же ошибках. А ведь Джейкоб знает, что совершил их много, знает, что она права, но какая-то неведомая сила толкает его на ругань. Пока не... - Отец мертв! Собственные слова пробивают небо иглами. Еще секунда, и он кинется на Иви, решит ударами то, что не может решить словами. Но вмешивается Генри. Он хочет сказать, что запутался, что не знает, что ему делать. Говорит, конечно, совсем не это. Ворочает во рту языком, чувствуя вкус крови. Крови Максвелла. Да, отец мертв. Максвелл мертв. Джейкоб думает, что Максвелл бы куда лучше подошёл на роль отца. Нет, это обман. Максвелл его привлекал. С той самой секунды, как они впервые встретились в театре. «Храбрейший человек в Лондоне». «Почетный гость». Джейкоб не понимает, что это за влечение. Что за интерес. И почему от этого последнего поцелуя все внутри переворачивается, путается, бегает, в панике размахивая руками и сталкиваясь. Он не остаётся в поезде, он забирается на крышу дома и смотрит на обугленные останки Альгамбры. Он много думает, очень много. Ко вкусу меди прибавляется вкус гари. Джейкоб закрывает глаза и чувствует жар огня, удушливость дыма. И еще, и еще, и еще клинок, вонзающийся в шею. Медь во рту пылает, становиться такой ясной, что к горлу подступает тошнота. А к глазам - слезы.