Вальс

Последнее, что она увидела в тот момент — глаза Гильса, когда он встал перед ней и поклонился, приглашая на танец. Глаза, до верху наполненные настоящей тревогой. Влада уже была готова провалиться сквозь землю, как вдруг поняла, что она словно летает по залу, кружится в вальсе с Гильсом… Но она же не умеет танцевать? Что происходит? Почему она не спотыкается, почему она не падает сквозь землю? И почему чувствует бабочек в животе? Она посмотрела на Гильса. Он смотрел ей в глаза, ожидая чего-то… Он… Улыбался? Гильс улыбался ей? Нет, скорее смеялся над ней. — Влада? Опять? Он опять назвал ее по имени? «Держи себя в руках», — подумал он, увидя удивление в её бездонных глазах. Она танцует, словно всю жизнь это делала, словно вдруг у неё выросли крылья за спиной. Она точно раньше не танцевала? Он был уже не уверен, но никогда не спросит ее об этом. Ее, эту девочку с неподдающимся характером, с её характером, который он и любил, и ненавидел. Влада… Огнева… Почему он её стал так звать? Он не знает ответа на этот вопрос. А что она сделала в машине? Почему так поступила, хотя знала, что он в любой момент может сделать с ней что хочет? Ответ очевиден: она не боялась его. Она его ненавидит. А может любит? Почему он не приказал ей отраниться? Он сам хотел её поцеловать. Но он не мог. Это противоречило его репутации перед ней. Хотя какая к черту репутация, когда он все время думает о ней? Когда он практически сбегает от неё? Как же он хочет просто взять и уйти, уйти из этого зала, где он с ней практически летает? Уйти, чтобы просто поцеловать ее, чтобы скрыться с ней от посторонних глаз, которые ее практически съедают… Чтобы позволить своим глазам сделать также. Он потонул в её глазах, и лишь сейчас, когда танец почти закончился, он вынужден вынырнуть из этих манящих, притягивающих к себе глаз. Глаз, которые скрывая любовь, рассказывают о ненависти, но любовь существует в равной мере с ненавистью. Любви, возможно, даже больше…