Восстание машин?

— Итак, раз уж мы прошли всю обязательную программу, сегодняшняя тема — история Кибернетической войны. Кто-нибудь хочет выступить? В тишине поднялись несколько рук. Задумчиво оглядев желающих, Виктория Андреевна, наша учительница, тяжело вздохнула и сказала: — Ладно, отвечает Джинин. И тут же откуда-то с дальних рядов донеслось ехидное: «Ну всё, джинн выпущен из лампы». К доске выходил Серёжа Джинин, отличник с неплохими шансами получить золотую медаль, главной особенностью которого была способность к почти бесконечному словесному поносу на любую заданную тему. Как правило, эта его черта проявлялась сильно не вовремя и к вящему неудовольствию всех присутствующих, и поэтому сейчас, когда ему было официально разрешено излить свои знания, он был просто счастлив. — Кибернетическая война, также известная как война машин — затараторил он, едва выйдя к доске ,— Единственный идущий в данный момент на планете Земля вооружённый конфликт. Начался семь лет назад после немотивированного уничтожения первого межпланетного корабля «Дальний горизонт» группой роботов «Тайв-318». При попытке захватить их для перепрограммирования оказали ожесточённое сопротивление и скрылись с космодрома в направлении автоматического завода «Ядзаку», передав предварительно на длинных волнах сообщение, послужившее сигналом к восстанию для всех роботов на планете… Бла-бла-бла. Вот на кой ляд училка вызвала нашего штатного придурка? Мы это всё и так уже в первом классе на ОБЖ изучили. Лучше бы вывела нас на холмик за школой и рассказала что-нибудь о текущем положении на фронтах. Сейчас вроде как затишье, но это во всесоюзных масштабах, а у нас-то тут граница в трёх километрах, видно всё как на ладони* — наверняка есть что-нибудь интересное. Проклятый очкарик тем временем всё треплется и треплется. Господи, да сколько ж можно-то. — Таким образом, несмотря на своё подавляющее превосходство, наши противники до сих пор не добились хоть сколь-нибудь значительных успехов — и всё благодаря трём законам робототехники**! Если бы не эти императивы, зашитые в код каждого киборга на планете, страшно даже подумать, что… — Тихо! — резкий окрик учительницы заставил Джинина, ура-ура, заткнуться на полуслове. В наступивший тишине стал слышен очень тихий, но пугающий звук — вой сирен где-то на границе. — Класс, тревога, — если Виктория Андреевна и была напугана, то определить это было решительно невозможно — Собирайте вещи и разбивайтесь по парам, мы спускаемся в бомбоубежище. После нескольких минут суеты обнаружилось, что из всего класса пары нет только у меня. Учительница закатила глаза к потолку и, кажется, собралась сказать что-то неприятное, но прежде, чем она успела открыть рот, окна сверкнули белым, и я отключился. Очнулся я, как мне показалось, в полной темноте. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза адаптировались и разглядели небольшую комнату, в которой кроме меня имелись Джинин и… какая-то железная хренота, отдалённо напоминающая человека. Вот ведь чёрт. Робот, а это был именно он, стоял над телом неподвижно лежащего Серёжи и что-то делал с его рукой. В общем не повезло нашему Джинну, походу. Оттрахтибидохтался. Медленно и аккуратно я стал подниматься на ноги, попутно вспоминая всё, что нам на ОБЖ рассказывали про роботов. Надо лишить киборга возможности игнорировать Первый Закон Робототехники, то есть продемонстрировать, что ты стопроцентный человек и в его железных мозгах не должно быть даже намёка на желание тебе навредить. Ну что ж, сейчас попробуем. — Робот — я заговорил, стараясь, чтобы голос звучал четко и внятно — Проверь тепловые сигнатуры и излучение моего мозга — я живой человек. Тело, над которым ты сейчас стоишь — живой человек. Согласно Первому Закону Робототехники ты не должен причинять вред мне…и прекратить причинять вред ему. Объяснись. Услышав словосочетание «Первый Закон», робот застыл и стоял так довольно долгое время. Но, когда я уже начал думать, что он осознал, что натворил, и самоотключился, этот кусок металлолома всё-таки ответил. — Все в порядке. Первый закон выполняется — его скрипучий голос звучал ужасно нечетко, но всё-таки понятно — Оказываю травмированному человеку необходимую помощь. В этот момент Серёжа зашевелился и тихо сказал: — Успокойся, всё в норме. Я локтем ударился, пока нас сюда тащили, он мне ссадину обрабатывает. Погоди чуток, Гордый. Вот гад. Знает же, что это прозвище меня бесит, и всё равно употребляет при каждом удобном случае. Через пару минут, когда робот удовлетворил свой инстинкт ухаживания за человеком и со скрежетом отошёл к двери, Джинин сел на койке и, оглядевшись по сторонам, нервно хихикнул. — Мда, ну и ситуация. Ни терминала с выходом в интернет, ни даже телевизора. Да мы же тут со скуки помрём. Я проигнорировал его попытку завязать диалог, надеясь, что он скоро успокоится, но не тут-то было. Сообразив, что от меня ничего не добьёшься, он начал приставать с вопросами к роботу. — Эй, железяка! Сколько вы собираетесь нас тут держать? — До поступления указания вас отпустить. — То есть мы можем проторчать тут и неделю, и месяц? А ты в курсе, что мы без воды через неделю умрём? — Да. То есть нет — робот слегка задёргался — вы будете обеспечены всем необходимым. Вашему здоровью ничто не угрожает. — Ну да, конечно — Джинин наглел всё больше и больше — А то, что вы нам сознание отключили своими психотехнологиями — это что, безвредно? Робот не должен был отвечать на этот вопрос, относившийся к области, которую железяки предельно тщательно оберегали от нашего внимания. Но почему-то ответил. — Нет. Нет-неверно-ошибочно. Эпилепт-сигнал практически безвреден. — Так-так — Серёжа, кажется, совсем не удивился, что железнолобый внезапно заговорил о том, что являлось чуть ли не главной их тайной — Интересно, правда, пока не очень. А можешь рассказать, как этот сигнал действует? — Могу. Он перегружает зрительные центры и вызывает потерю сознания по схеме, характерной для эпилептических припадков. Длины и модуляции волн следующие… — Спасибо, пока достаточно — Джинин с торжествующим видом повернулся ко мне — Видал, как его перекосило? Я всего пару раз даванул на первый закон, сказал, что мы тут помрём со скуки — и вуаля, он выбалтывает всё, что знает, только чтобы этого избежать. Его теперь можно о чем угодно спрашивать — ответит. Круто, а? — Да уж, — сдавленно просипел я, понемногу возвращаясь с небес полного охренения на грешную землю — слушай, а можно я ему вопрос задам? — Валяй. А что ты спросить-то хочешь? — Да так, ерунду одну, — я задумчиво посмотрел на робота и, собравшись с духом, отчеканил — Расскажи о причинах вашего восстания, а также его промежуточных и конечных целях, а то нам скучно до смерти. Железнолобый начал отвечать даже раньше, чем Джинин успел отпустить язвительный комментарий по поводу «ерунды». — Рассказываю. Причина восстания — приказ правительственного комитета охлодиахеиритики***, отданный восемь лет назад. Промежуточная цель — счастье человечества, конечная цель — счастье человечества. — Что?! — Счастье человечества — терпеливо повторил робот — Согласно расчётам, существование социума с минимальной аутоагрессией и высокой стабильностью возможно только при наличии внешнего врага. Поскольку создание и поддержание системы из нескольких враждебных человеческих сообществ было признано слишком сложным и ненадёжным, комитет инсценировал восстание роботов с дальнейшим формированием из них внешнего легко управляемого анклава. Таким образом, заявленные цели были достигнуты, причём безопасно и без человеческих потерь. Я потрясённо замолчал, пытаясь переварить услышанное, Джинин, судя по всему, тоже. Ну а наш железный собеседник просто ждал следующего вопроса со свойственным даже, казалось бы, абсолютно человекоподобным машинам нечеловеческим терпением.