21 сентября, 1993 г.
Шотландия, Хогвартс
— Добрый день, — поздоровался с нами Снейп-сенсей, пристально посмотрев на Алису, а потом на меня.
— Очень хорошо, что вы здесь, сэр, — улыбнулся я. — Мы как раз решили проведать эльфэук и кое-что рассказать профессору Лонгботтом о его свойствах. По некоторым причинам Невилл не мог записать это в свой журнал наблюдений.
— Вот как? — хмыкнул сенсей. — Что ж, с удовольствием послушаю. Я как раз подумывал о том, чтобы срезать несколько листьев и проверить их парой зелий и катализаторов. Но если у вас есть новая информация — это хорошо.
Невилл посмотрел на меня огромными глазами, всё же Снейпа-сенсея он немного побаивался.
— Давай я начну и расскажу предысторию профессору Лонгботтом, а ты дополнишь тем случаем в Мунго, ладно? — предложил я оробевшему другу, который меж тем машинально немного сместился и как бы прикрывал Алису от Снейпа-сенсея.
— Ладно, Гарри, — кивнул Невилл.
Алисе я уже кое-что про эти деревья рассказывал, она даже предположила, что в поиске прокола до нужного мира я, так сказать, инстинктивно и неосознанно тянулся к привычной мне чакре, а не к магии. Поэтому эльфэуки выделяют именно чакру, которая содержит в том числе и магию. Кроме ограниченности по количеству цветов условной «радуги», магия ещё и была как бы менее яркой. То есть, несмотря на то, что я мог соединять стихии, ранее мне недоступные, ничего действительно впечатляющего, вроде огненного шторма, ветряного вихря или стены воды, создать не получалось. Мини-бурю в кружке воды — это пожалуйста, разжечь костёр — запросто, призвать воду — можно, но в количестве от стакана до десятка литров. Мог прорастить семечко или заставить цветок зацвести, но капитан Ямато, который мгновенно выращивал целый лес, — недостижимая высота. Режущий ветер превращался просто в средненький порыв — и то, чтобы его сформировать, требовалась огромная концентрация. Именно переработанным «режущим вихрем» я когда-то сломал зонтик Хагрида с палочкой на конце.
Когда мы были с Драко в Запретной секции, я в одной книге углядел заклинание, дико походящее на «чёрное пламя Аматэрасу», которое делали Учиха с помощью высшего развития своего додзюцу — Мангекё шарингана. Здесь это называлось «адское пламя», вот только Учиха контролировали свой огонь и могли целого биджуу им подпалить, а тут этот «адский огонь» был запрещён, так как был почти без контроля со стороны мага, и чтобы загасить его, требовалась концентрация, в несколько раз превышающая концентрацию непосредственного вызова.
Кстати, о вызовах, те же змеи и некоторые животные, типа летучих мышей или птиц, призывались с помощью магии, но их размеры были крайне малы. Призвать кого-то типа тридцатиметровых змей Орочимару силёнок не хватило бы, думаю, и у местной легенды — Мерлина.
Я-то уже привык к такому дикому ограничению своих способностей и возможностей, да и оказался в детском теле и потом постепенно взрослел и развивался, а вот Алисе было тяжело ко всему этому приспосабливаться. Она, кроме всего прочего, обрела настоящее человеческое тело со всеми человеческими заморочками в придачу. По уровню силы мы были круче того самого Мерлина даже по отдельности с Курамой, а стали простыми магами. Впрочем, колдует Алиса без какого-либо напряга, думаю, сказывается и общение с биджуу-Волдемортом, и привычка пользоваться чакрой.
Я рассказал версию про местных фейри, холмы в тумане и то, как я достал семена эльфэуков. Получается, что из нас четверых только Невилл не в курсе, какая это брехня, но конспирация превыше всего. Я так и не понял, как Снейп-сенсей относится к Алисе, в его взгляде порой мелькало сожаление, как у Хагрида, и я ни разу не видел, чтобы они о чём-то говорили за столом, хотя сидели через Флитвика.
— О, как интересно. Необычная история, Гарри. Так это дерево выросло из тех семян? — вежливо улыбнулась Алиса, когда я закончил своё вдохновенное повествование о другом мире с сребролистными деревьями. Кажется, она старалась не смеяться. Сдержалась, наверное, потому, что сенсей пристально следил за её реакцией.
Ответить я ничего не успел, так как раздалось требовательное ржание. Как если бы конь, а точнее, единорог спросил: «стой, кто идёт?!».
— О, Хацуюки, привет, это мы! — поздоровался я с нашим бдительным стражем, который вышел со стороны пастбища единорогов. Всё же шрам, который рассекал его круп, был довольно заметным, особенно при свете дня.
До сих пор мотивы единорога остаются для меня загадкой, но мы как-то видели, что Хацуюки гонял от эльфэука не только кентавров и разную местную живность, вроде тех же гиппогрифов и фестралов, но и своих сородичей, которые пришли попастись на полянку.
— О, единорог! — пробормотала Алиса, с интересом разглядывая белогривого коняшку.
— Осторожней, — отступил на шаг Снейп-сенсей, — детей единороги не трогают, но…
Он осёкся, потому что наш бравый страж прорысил к Алисе и начал, фыркая, её обнюхивать.
— Так значит, тебя зовут Хацуюки? — спросила Алиса, начиная гладить любопытную морду, ещё и рог потрогала.
Я в этот момент оглянулся на сенсея и увидел у него прямо очень большие глаза. Сначала даже не понял, чего он так удивился, а потом вспомнил про «невинность» и что только девы, то есть девственницы, могут гладить единорогов. Упс!
Алиса у нас в этом смысле сама невинность. Примерно неделю назад рано утром, когда я зашёл к ней, чтобы позвать на тренировку по полётам группы воздушной акробатики, на которую она опоздала, у неё была паника, потому что неожиданно начались менструации. Наверное, от истощения во время болезни у миссис Лонгботтом все эти женские штуки прекратились или были редко, а тут Алиса выздоровела, немного отъелась, и организм заработал. Она думала, что её женское тело умирает. Я объяснил, чего это с ней, всё же в Академии у нас преподавали довольно широкопрофильные дисциплины, откуда дети берутся, мы ещё на первом курсе узнали.
— Это тот самый единорог, которого вы спасли, мистер Поттер? — полюбопытствовал сенсей и неосмотрительно сделал шаг вперёд.
Хацуюки это не понравилось, и он воинственно заржал, наклонив голову, нацеливаясь рогом на сенсея, и ударил копытом по земле.
— Спокойно, малыш, спокойно! — потрепала его холку Алиса, а потом коснулась рубца на крупе.
Единорог отвлёкся, повернул голову к её руке и тоненько заржал, как будто жаловался.
— Не волнуйся так, профессор Снейп с нами, верно, мальчики?
— Верно, Хацуюки, — закивал Невилл. — Профессор хороший, не надо его бодать… Он тоже за нашим деревом присматривает.
Единорог фыркнул, мол, ходят тут всякие, но отступил, хотя и продолжал подозрительно коситься на сенсея. Мы подошли к дереву ближе. С прошлой весны оно здорово вытянулось и было уже выше Снейпа-сенсея и толщиной внизу с мою ногу. Кажется, такими лиственные деревья становятся года через три-четыре. Может, на самом деле по другому времени растёт и к окончанию Хогвартса мы заимеем тут огромное дерево?
Алиса положила ладонь на чёрную кору, пока без всяких серебристых вкраплений, и прикрыла глаза.
— Мам, — Невилл покосился на Снейпа-сенсея, — то есть, профессор Лонгботтом, я хотел сказать, что когда ты была в Мунго, то я принёс росток эльфэука тебе. А ты его съела весь с корешком. Только промывание желудка целители сделали, а потом… через сутки у тебя был тот приступ, после которого ты очнулась. Я не рассказывал, потому что это была не моя тайна, но теперь ты знаешь.
— Мы сорвём несколько листьев для профессора Снейпа, — сказала Алиса единорогу, и тот ревниво наблюдал, как мы срывали листья, словно вёл учёт, кто и сколько взял.
Снейп-сенсей забрал нашу добычу и, поблагодарив, ушёл, бросив на меня выразительный взгляд. После ужина точно хочет поговорить. Я кивнул, показывая, что намёк понял.
* * *
Драко вместе с Гермионой пришли на нумерологию к шестому уроку. Я видел, что Малфою не терпится мне всё рассказать. Впрочем, по его сияющей физиономии было видно, что наш план «дай Грейнджер самой всё найти и почувствовать себя самой умной» сработал.
— Ну?.. — поинтересовался я.
— Всё расскажу позже, — ухмыльнулся Малфой, который, кроме страсти к театральности, обожал хорошую интригу.
Я решил дать другу выхвастать всё после ужина, смакуя подробности, и сосредоточился на уроке, изредка поглядывая на Гермиону, которая периодически теребила какую-то цепочку на шее.
* * *
С нумерологии нас отпустили в семь часов, так что до ужина было ещё полчаса, но мы с парнями решили, что не пойдём в факультетскую башню, а сразу двинемся на цокольный этаж в сторону Большого Зала и подождём ужина во внутреннем дворике.
— Гарри, можно с тобой поговорить? — несколько неожиданно задала вопрос мне в спину Гермиона. — Наедине.
— Идите, мы придём на ужин, — махнул я Драко, Блейзу и Невиллу.
Грейнджер хмуро проводила взглядом хихикающих девчонок из Рейвенкло, которые косились на нас и о чём-то шептались. Подозреваю, что решили, будто меня на свидание пригласили.
— Гарри, ты кажешься мне очень разумным мальчиком, — серьёзно заявила Гермиона, и я поперхнулся, в голове даже мелькнула мысль, что сейчас, правда, на свидание позовёт. — Поэтому я хотела с тобой посоветоваться.
— О чём? — прокашлялся я, состроив «умное лицо», и Гермиона коротко улыбнулась, показывая, что оценила мою попытку разрядить обстановку.
— Я тут подумала… — она снова коснулась цепочки и отдёрнула руку, словно обожглась. — Может, мне стоит отказаться от маггловедения и прорицаний? Расписание неудобное и вообще… Профессор Снейп взял меня на дополнительные практикумы и даёт много литературы для изучения.
— А чем дальше, тем будет больше заданий, — поддержал я. — Тем более, думаю, что ты сама можешь книжку по маггловедению написать. Я посмотрел у Невилла этот «Быт и нравы британских магглов» — там же элементарные вещи разжёвываются. Что такое электричество, что такое автомобиль.
— Да, верно… — усмехнулась Гермиона. — А прорицания вообще ерунда. Там такая профессор… Похожа на гадалку с ярмарки, а ещё она мне сказала, что у меня аура не подходит для прорицаний. Мол, у меня слабая восприимчивость волн, идущих из будущего, — с лёгкими завываниями передразнила Гермиона профессора Трелони.
— Книги ты купила, — пожал я плечами. — В конце концов, прочитать тебе их никто не запретит, если захочешь, то можешь самостоятельно подготовиться к экзаменам и сдать со всеми маггловедение и прорицания. Просто договоришься с преподавателями или через МакГонагалл.
Гермиона посмотрела на меня, открыв рот.
— Гарри! А ведь верно! — воскликнула она.
— Ну, рад был помочь, — потёр я шею.
Мы помолчали. Пауза затягивалась, и я уже хотел предложить идти на ужин, как Грейнджер спросила:
— Скажи… Чисто… гипотетически, — замялась она. Я кивнул, показывая, что внимательно слушаю. — Если бы тебе дали некий артефакт, а ты узнал, что он запрещённый. Что бы ты сделал?
— Чисто гипотетически? — переспросил я.
— Да, — серьёзно кивнула Гермиона.
Я задумался. «Правдорубка» Грейнджер сейчас в затруднительной ситуации.
— А кто дал этот запрещённый артефакт? — спросил я. — Чисто гипотетически.
— Ну… Допустим, наш декан, — вздохнула Гермиона. — Она, наверное, не знала…
Ни для кого не было секретом, что МакГонагалл Гермиона просто обожала. Во-первых, та принесла ей заветное письмо из Хогвартса и всё рассказала про мир магии, во-вторых, уроки трансфигурации у Гермионы были любимыми, да и наша декан выделяла на них Гермиону. Ну и, в-третьих, МакГонагалл, так скажем, жертва обстоятельств и послушная пешка Хигэканэ. Помнится, письма Сириусу тоже она посылала.
— Это неправильно, — пробормотала Гермиона, зябко поёжившись. — Я случайно узнала сегодня. Увидела знакомую картинку в одной из книг, которые нам с Драко выдали в Запретной Секции. И я не знаю, что делать, Гарри. Как мне быть, а? А вдруг надо вызвать авроров, как тогда, когда эта крыса у нас в человека превратилась? А вдруг меня в Азкабан посадят за то, что я этим артефактом пользовалась?
— Слушай… — предложил я. — А может, напишем Дэниелу Шафику? Он же на магического юриста, как его отец, хотел идти. И он кучу законов знает и все эти магические правила. А артефакт ему сразу отправим, для сохранности. А то… Помнишь, что на первом курсе, когда на нас тролль напал, сделал профессор Снейп?
— Он стёр мне память, — прошептала побледневшая Гермиона, трогая висок.
— И это было из лучших побуждений, — пожал плечами я. — Пусть Дэниел разузнает, как можно сдать артефакт для уничтожения. Если у тебя его не будет, то это как гарант твоей безопасности.
— Но профессор МакГонагалл никогда бы!.. — протестующее пискнула Гермиона.
— Даже под угрозой заключения в Азкабан? — уточнил я, глядя в расширившиеся карие глаза подруги. — Ты всего лишь магглорождённая, Гермиона, — жёстко сказал я. — Знаешь, в сороковых годах в туалете погибла магглорождённая девочка четырнадцати лет, так даже особого следствия не провели. Я не в курсе, сообщили ли её родителям, что с ней случилось. Ты должна была видеть её привидение. Случайно как-то узнал её историю.
Гермиона побледнела.
— Плакса Миртл, — прошептала она. — Она была магглорождённой?
— Верно, Гермиона, — кивнул я. — Она была магглорождённой. И как бы тут все ни плясали вокруг толерантности и всеобщего равенства, никто никогда не равен. Есть богатые, есть бедные, есть сильные и слабые, есть умные и глупые. Есть взрослые, которые имеют власть над детьми. Есть волшебники, которые знают больше нас, просто потому, что дольше живут, больше прочитали, умнее и хитрее.
— Но… зачем тогда… Зачем мне дали этот артефакт? — часто заморгала, словно сдерживая слёзы, Гермиона.
— Зачем? А вот станешь ты, такая умная и амбициозная, через десяток лет каким-нибудь помощником министра, и придут к тебе дядечки и скажут: «хотим, чтобы…» и чего-то такое предложат тебе, от чего тебя воротит просто. Ты откажешься, а тебе скажут «а помните, мисс Грейнджер, как вы на третьем курсе запрещённым артефактом пользовались? Не благодаря ли этому всё то, что вы сейчас имеете? А может, нам сообщить в соответствующие органы про этот артефакт? Вы же не хотите в тюрьму, так что бумажки подпишите, не стесняйтесь, и будете делать всё, как мы велим», — меня понесло. — Это я в фильме одном видел, — пояснил я Гермионе, которая вытаращилась на меня, приоткрыв рот.
— Гарри, — жалобно воскликнула она, помотав головой. — Я так не хочу… Чтобы потом… Давай напишем Дэниелу? Он на самом деле и Колину Криви с этими фотографиями помог, и по поводу крысы нас защитил. Он ещё сказал, что без родителей могут зельем каким-нибудь напоить. Я боюсь, Гарри.
— Напишем. И сразу твой артефакт ему пошлём. Что за штука, кстати?
Гермиона воровато огляделась, но в коридоре мы были одни, да ещё она до нашего разговора заглушающие чары наложила.
— Вот, — она вытянула из-под мантии круглый золотистый медальон на длинной цепочке. — Это называется «хроноворот»…
