Мужская дружба

Обезличенные сумерки, вид города вдалеке… Их тела совсем близко и столь далеко, вместе… Они сливаются воедино, преодолевая естественный барьер кожи. Они будто два противника, пусть и являются друзьями. Их руки расцепились, и светловолосый молодой мужчина в изнеможении сполз по телу напарника. Длинноволосый лишь мог напряжено смотреть на своего партнера, отдаваясь в его распоряжение. Пусть и были неловкими движения первого, они лишь погружали второго в вихрь невероятных эмоций и ощущений. Кацура скривился – сильно резкое движение Гинтоки доставило ему боль, но он терпел, лишь изредка подгоняя Сакату. Наконец изнывая от ожидания, Кацура напряженно прохрипел: - Ниже, Гинтоки! Ниже… - Заткнись, Зура!.. - Я не Зура, я – Кацура! – голос революционера был прерывист, а непослушные губы едва могли произносить слова. – Неужели ты не можешь сделать так, как тебя просят? - Почему я должен тебе помогать… Сделай сам, у тебя же руки есть! Я – почти семейный человек… у меня маленькая дочь и недоразвитый крикливый сын на попечении! Я вообще-то делаю все, что в моих силах… – Гинтоки охнул, ноги Кацуры сомкнулись вокруг его бедер, и подрывник вплотную прижал тело бывшего боевого товарища к собственному. - Потому что мои руки нужны мне в другом месте, - пальцы революционера со всей силы сжали то, что сумели обхватить и едва заметно дрогнули. Гинтоки от неожиданности сдавленно закричал и сильнее вцепился в друга. - Гинтоки, хватить выебываться, - умоляющий голос Кацуры. – Расстегни мой пояс, сними штаны, обхвати его ладонью и вытащи наружу… Руки «белого демона» неуверенно скользят по телу Кацуры, ощупывая каждую мышцу, касаются талии, сдергивают пояс подрывника, расстегивают молнию на узких штанах, следуют по крепким мышцам пресса и находят искомое. - Быстрее же! – Порывисто кричит Кацура, срывая голос. Это взрыв, что сметает их с обрыва и несет их вниз со скоростью свободного падения, это заставляет их цепляться друг в друга до синяков, жадно, решительно, страстно, без иных мыслей, кроме как «жить». И внезапное падение – болезненное, до бессознательности, счастливое, долгожданное… и они кажется живы. *** - Гинтоки, - голос подрывника небывало серьезен. - Скажи, какого хера ты поперся на эту долбанную карусель в тот день, когда на ней захотел прокатиться хозяин парка развлечений - Аманто? - Да пошел ты, Зура, – скучающим тоном заявил Саката Гинтоки. – Мало того, что ты подорвал эту карусель, и нас выбросило из неё, так еще и второе взрывное устройство оказалось у тебя в штанах!.. - Я – не Зура, я – Кацура! И скажи спасибо, что я смог удержать твою откормленную задницу над пропастью… - Ну уж нет, это ты будь благодарен, что я… - Что?! Гинтоки, это немыслимо… а я… Двое обгоревших, взъерошенных мужчин в лохмотьях орали друг на друга посреди обломков огромного чертова колеса, не обращая внимания на случайных свидетелей. Мужская дружба, что с неё взять-то?