Новые крылья падшего ангела

Кастиэль сидит на крыше десятиэтажного дома и, зажмурившись, вдыхает носом прохладный ночной воздух. Лёгкий ветерок путается в его взлохмаченных угольно-черных волосах и приятно обдает тело своим свежим дыханием. Кастиэль бросает взгляд вниз — под ним раскинулась улица небольшого городка, в котором они с Сэмом и Дином ненадолго засели, чтобы сделать перерыв и набраться сил. Днем этот город дышал машинами и пылью, но сейчас, с наступлением ночи, он освежился, вздохнул с облегчением. Но ещё не успел заснуть. Периодически до Кастиэля доносится шорох шин по асфальту и отдалённые гудки клаксонов. Сверху фонари кажутся маленькими светящимися точками, и такие же точки Кастиэль видит, когда поднимает взгляд вверх. Звезды, казалось, так близко, можно протянуть руку и ощутить исходящее от них слабое тепло, и звезды подмигивали ему, будто звали к себе, но все это лишь иллюзия. Они так далеко. Кастиэль приходит сюда уже третий вечер подряд. Он забирается на крышу этого здания — так он оказывается хоть немного ближе к дому — и смотрит на небо. Обычно, когда кто-нибудь глядит на ночное небо, он восхищается, завороженно рассматривает мерцающие на нём огоньки и ищет знакомые созвездия. А когда падает звезда, восторженно вздрагивает и пытается успеть загадать желание. Но когда Кастиэль смотрит на небо, он не испытывает ничего, кроме щемящей тоски, боли и непреодолимого желания вернуться домой. А если вдруг падает «звезда», его сердце словно пронзают невидимые иглы. Ведь он знает, что на самом деле происходит, когда по небу проносится светящийся огонёк. У какого-то ангела пылают крылья, и он летит вниз на немыслимой скорости. Кастиэль делает небольшой глоток из бутылки, которую он держит в руке. Сегодня он решил напиться. С тех пор, как он стал человеком, ему приходится очень тяжело. Он тоскует, мечется и страдает от душевной и физической боли. Его словно рвет когтями изнутри какой-то хищный зверь, хватает за самое сердце и сжимает его в кулаке, заставляя Каса вскрикивать и реветь навзрыд. Все это для него просто невыносимо. Слишком много новых эмоций, слишком много непонятных чувств. Как же тяжело со всем этим справиться… Он перепробовал почти все, чтобы хоть ненадолго заглушить ноющую боль внутри. Но безуспешно. И вот, он сидит на бортике крыши, свесив вниз босые ноги, и периодически отхлебывает из бутылки, которую достал где-то в залежах их маленькой кухни. Кажется, это коньяк, Кас в этом плохо разбирается. Он научился этому у Дина — топить печаль в бутылке алкоголя. В основном, тот только так и успокаивает расшатанные нервы. Надо думать, ему это помогает. *** После падения Кастиэль все перенимал у Дина. Винчестер и сам обучал его премудростям человеческой жизни, ухаживал за ним как мог и постоянно находился рядом, за что Кас был благодарен ему всем сердцем. Дин не отвернулся от него. Он помог ему встать на ноги. Помог сделать первый шаг в его новую жизнь. Окружал его заботой и вниманием, но, как бы он ни старался, полностью избавить падшего ангела от страданий пока не получалось. Кас помнил своё падение. Он помнил ослепляющую боль. Помнил, как рвались его истерзанные крылья. Их обожгло огнём, они горели, ангел пытался взмахнуть ими, чтобы согнать пламя, но только сильнее распалил его. Он помнил сильный жар и запах жженых костей. Казалось, эта невыносимая пытка длилась вечно. Он стремительно летел в пропасть, с каждым мгновением все набирая скорость. Столкновение с землёй вышибло из него дух, он захлебнулся воздухом, пытаясь побороть крик, рвавшийся наружу, чтоб не истратить остатки кислорода в лёгких. Кажется, он сломал себе все, что можно сломать. Когда он был ангелом, он не замечал, как это больно. Но он больше не ангел и он чувствовал, как в некоторых местах сломанные кости прорезают тонкую кожу, и его тело молнией пронзает судорога. Его почерневшие крылья совсем испепелились, растворились в воздухе, рассыпались на крошечные чёрные угольки. Только ветви оголенных костей, что были каркасом крыльев, ещё догорали, постепенно обугливались. Кастиэль изо всех оставшихся сил царапал ногтями асфальт, раздирая в кровь пальцы. А потом рухнул без чувств на землю, проваливаясь в спасительное небытие. Вокруг него в пропитанном жаром воздухе парили истлевшие перья, слегка покачиваясь и медленно опускаясь рядом с падшим ангелом на землю. Первым, кого увидел Кастиэль, когда очнулся, был Дин. Первым, что он услышал, был его голос. Первым, что он почувствовал, было прикосновение его рук к своим горячим щекам. И по телу разлилось приятное тепло, сменившееся резкой пульсирующей болью, когда он предпринял попытку сесть. — Тише, Кас, лежи, — успокаивающе шептал Дин, укладывая ангела обратно на мягкие подушки (Бывшего ангела…). — Вот так. Тш-ш, все хорошо, Кас, ты только не напрягайся. Все то время, что Кастиэль набирался сил, Дин всегда был с ним. Он следил за тем, чтобы тот не вставал с постели, он залечивал его раны, приносил ему еду и горячий чай, и даже помогал ему есть, когда Кас был совсем слаб. Дин иногда просиживал около его кровати почти весь день, стараясь успокоить мечущегося в судорогах падшего ангела. Голос Дина действовал, как обезболивающее, его прикосновения убаюкивали, и Кас засыпал, стискивая руку Винчестера своими бледными пальцами. Но и мир грёз не был для Кастиэля спасением. Боль преследовала его даже во сне. Ему снилось, как его крылья снова и снова рвут на клочки, вырывают перья и выламывают лучевые кости, вынимают сухожилия и обжигают адским пламенем то место, где из спины прорастают пушистые плечевые перышки. Кастиэль во сне метался по кровати, сминал пальцами простыни, судорожно хватался за изголовье своего ложа и что-то неразборчиво бормотал. Дин, заснувший в кресле у его постели, вздрагивал и резко распахивал глаза. Он устал, он измотан, но он не может оставить своего ангела одного. Пусть он потерял свои крылья, но для Дина он всегда будет ангелом. Его ангелом, синеглазым серафимом, что когда-то спас его от пекла. Его личным ангелом-хранителем на плече. И Дин подарит ему новые крылья. Благодаря заботе Винчестера, Кас снова пришёл в норму. Почти пришёл. Было трудно, но его хотя бы больше не преследовали терзающие кошмары, и он не просыпался в холодном поту, сам весь горячий и взмокший, и не будил тем самым Дина, который, вырвавшись из полудремы, клал свою шершавую ладонь ему на лоб, проводил по мокрым волосам и нашептывал что-то успокаивающее ему на ухо. В тот день, когда Кас наконец поднялся с постели, он впервые взглянул на то, что оставили после себя сгоревшие крылья. Вдоль его лопаток тянулись глубокие рваные шрамы, раскрасневшиеся по краям и отдающие тупой ноющей болью по всей спине. Тогда Кас впервые заплакал. Опустился на колени и зарыдал навзрыд, закрыв лицо ладонями и глотая слёзы. Они были чистые, как кристалл, и горькие, душащие. «Ангелы не плачут» — промелькнуло в голове Кастиэля, и вот тогда на него обрушилось полное осознание того, что он теперь простой смертный. И даже тогда, сквозь волну захлестнувших его сознание эмоций, он почувствовал тепло рук Дина, услышал его сбивчивый шепот. И даже когда он падал, несся вниз со свистящим звуком, ему слышался голос Дина: «Падай ко мне в руки. Я поймаю тебя». Конечно, никакого голоса не было. Но в каком-то смысле, все произошло именно так. Дин поймал его. Ангел опустился прямо в сильные руки своего человека, который затем выходил его, отдал ему все свое время, всю заботу, на которую был способен. И когда Кастиэль смотрел на Дина, в его добрые зелёные глаза, у него словно отрастали новые белоснежные крылья, и он чувствовал, будто снова мог летать. Но, одержимый слабой надеждой, он проводил рукой за своей спиной, и она только ловила воздух. Не было там никаких крыльев. Но приятное тёплое чувство в груди было похоже на благодать, только Кас знал, что это нечто другое. Но что именно, он ещё не смог понять. Дин — прекрасный человек. Самый прекрасный из всех, живущих на этой забытой Богом планете. Он был прекрасен во всем. Кастиэль видел его душу, и она сияла белым светом, отдавала теплом, согревала ангела. Дин — человек с добрым сердцем и чистой душой. Хотя и сам он отрицает это. Пускай. Кас знает, что на самом деле Дин очень хороший. И пусть злые языки говорят, что его руки по локоть в крови невинных, Кастиэль знает, что он чист. О, Дин Винчестер, как же ты прекрасен. Воистину прекрасен. Лучшее творение Отца за всю историю человечества. Кастиэль и сам не догадывался, что безумно влюбился. Он не знал названия этого теплого чувства, живущего в самом сердце, что вспыхивает каждый раз, когда Кас смотрит в глаза своего человека. Это сильнейшее чувство привязанности, нежности, желания прикоснуться… Кас не осмеливался. Хотел, но не мог позволить себе даже невесомо дотронуться пальцами до руки охотника, словно тот был сделан из хрусталя и мог рассыпаться на сотню осколков, если прикоснуться к нему. Может, Кастиэль просто слишком серьезно воспринимал слова Дина о запрете вторжения в личное пространство… Ангел мог только смотреть. И он смотрел. И восхищался тем, что видел. Кастиэль любил Дина Винчестера. Иначе как объяснить все те жертвы, на которые он пошёл ради него. И пойдёт еще, если понадобится. Пусть у него теперь нет его ангельских сил, он сумеет защитить Дина. Постарается. Он пал ради него, лишился своих крыльев. Ему больше нечего терять. Нет, не так… Теперь он может потерять только своего человека. И это добьет его. Это будет хуже, чем лететь на стремительной скорости в объятиях смертельного пламени, выжигающего на крыльях сквозные дыры. Они сами — все что у них осталось на двоих. Кастиэлю только остаётся смиренно нести свой крест и дальше, чтобы потом быть распятым на нем, если только тот не задавит его своей тяжестью раньше. *** Кастиэль сидит на крыше и уже слегка покачивается от выпитого коньяка. Так странно… Раньше ему требовалось осушить весь магазин спиртного, чтобы опьянеть, а теперь ему достаточно чуть меньше половины бутылки. Он ставит пузырек рядом с собой и запрокидывает голову наверх, всматриваясь в звездное небо. Падший ангел. Пьяный ангел. Кровавые рубцы на его спине уже почти не беспокоили, но раны, избередившие его душу, не затянутся никогда. Кастиэль не оборачивается, когда слышит шаги позади себя. Он без труда узнает, кому они принадлежат. — Эй, — негромко зовёт Дин, присаживаясь рядом, — напиваешься в одиночку? Кас пьяно улыбается, закрывая глаза, и не отвечает. — Как ты? — спрашивает охотник, после того, как они несколько минут молчат, любуясь открывшимся перед ними пейзажем ночного города. — Знаешь, — негромко отвечает Кас, разминая разомлевшее тело, — все отлично. Впервые за все это время я чувствую себя хорошо. Не знаю, виноват ли в этом алкоголь, но…я больше не испытываю боли. — Это хорошо, — губы Дина трогает улыбка. Если Кас счастлив, то и он тоже. В конце концов, он добивался именно этого — чтобы его ангел больше никогда не плакал. Кас поворачивается к Дину и пытается сфокусировать взгляд на его зелёных глазах. Получается плоховато, но зато он чувствует живое тепло, исходящее от его человека, которое на миг возвращает ему сладостное ощущение встрепенувшихся за спиной крыльев. Ещё секунду они смотрят друг на друга, а затем Дин подаётся вперёд и срывает с губ Кастиэля короткий полный нежности поцелуй. «Вот они, мои крылья, я снова их чувствую», — мелькает среди спутанных мыслей в голове у пьяного Каса. И теперь уже он наклоняется к губам Дина и целует его медленно и трепетно. А ночь уже полностью овладела городом, опустилась на него, накрывая своим тёмным покрывалом. И сумрак скрывал две сидящие в обнимку фигуры. Человека и падшего ангела, который снова обрёл свои крылья. Пускай иллюзорные, но они действительно могли вознести его на блаженные небеса. Он был окрылен любовью.