Неверные

      Должно быть радостно на душе, когда одеваешь белое кружевное платье, обшитое бисером, золотой шёлковой нитью, и с огромным слоем подъюбников, как у принцессы. Да, должно быть это радостно, когда выходишь замуж… За любимого мужчину.       На поиски графа Фантомхайва ушло четыре с половиной года. Она не верила той чёрной коробочке в день их последней встречи, в которой лежал карамельный леденец компании «Фантом», его фамильные кольца и записка: «В память о Сиэле Фановхайве, который скончался 26 августа 1889 в возрасте 13 лет». Они ведь виделись в этот день, когда её семье доставили эту коробку. — Затянуть корсет ещё туже? — спросила Паула с предвкушающим волнением в то время, как лицо Элизабет открыто показывало безразличие. — Да, — тихо ответила она.       В этот раз Элизабет оставила мысли о своих кудрявых хвостиках, нынче её свадебная причёска — строгий тугой пучок, и никаких спадающих волнистых прядей. Никакого макияжа — её устраивала собственная бледность, мешки под глазами, впалые скулы и отсутствие жизненного блеска в глазах. За почти пять лет она измотала себя до такой степени, что только сейчас понимает, что обручена и выходит замуж за нелюбимого и почти незнакомого мужчину.       Закончив с корсетом, и понадеявшись придать юной леди хоть чуточку цветения, Паула потянулась за румянами. — Не смей! — остановила её Элизабет. — Я хотела быть милой только для Сиэля! — Моя леди… — огорчённо вздохнула служанка. — Может, всё не так уж плохо? Господина Сиэля Фантомхайва искали слишком долго. И то оповещение о его кончине… — Замолчи! Он жив, я чувству!.. Я знаю это!       По щекам блондинки покатились горошинки слёз. Если бы её любимый сейчас видел её, то назвал бы ужасной. И эта мысль заставила её улыбнуться. В свои восемнадцать она не могла назвать саму себя красавицей из-за исхудавшего до костей тела, мешков под глазами из-за кошмарных ночей, бледных потрескавшихся губ… Ей больше не для кого было быть прекрасной. Её ужасную худобу могло спрятать свадебное платье, которое заказала пошить матушка: пышное, для визуального увеличения форм, которые пропали из-за недоедания, с высоким кружевным горлом и длинными такими же рукавами. Но букет она настояла выбрать сама. В отличии от невесты-«сорняка», букет был воздушным, цветущим, прекрасным, имел сладостный и манящий аромат. Белые розы и розовые лилии. Его любимые розы в почтении и память о нём, лили — в напоминании о её потерянной воздушности и лёгкости. Она направлялась к алтарю по тропе Гайд-парка так, словно десятки рабов тащили за собой огромную гору. Ноги отказывались идти, а мелодия скрипок и виолончели казались ей криками мартовских котов. Слава богу прикрывающая лицо фата скрывала отвращённую гримасу девушки.       Её будущий супруг — граф Георг Варце*, который старше её почти на тринадцать лет и имеет поместье в Мюнхене, и который владеет ювелирным бизнесом. Он не блистал крепким и стройным телосложением, и красотой тоже не мог похвастаться: вьющиеся каштановые волосы скрывал белый припудренный парик, зелёные огромные глаза были слишком близко посажены, а на переносице красовалась маленькая, нарывающая светло-коричневая бородавка (под стать его фамилии). Но он был добрым и заботливым. Даже вдали и через фату она видела его волнение и нетерпение скрепить их брак обручальными кольцами, которые он создал сам и поцелуем. Он старался аккуратно облизнуть сухие губы, но заметив это Элизабет стала оглядываться по сторонам в поиске ближайшего куста, за котором можно прочистить желудок. Она знала, что не пропадёт с ним, но всё равно попросила Рауля, садовника, подменить её обручальное кольцо на сапфировый перстень Сиэля. Велик будет на её тоненький худощавый пальчик, но после бракосочетания она повесит его на серебряную цепочку, а ту оденет на шею, чтобы перстень находился ближе к сердцу. Свинство, но цинизм заменил ей всё за четыре года и семь месяцев потери надежды. — Красива, слов нету, — решил прокомментировать Себастьян, скрываясь вместе с юношей в тени деревьев. — Да, — согласился тот, невольно улыбаясь, — а вот он сущий мясной штрудель. Я даже ревную… — Брови его постепенно сдвигались к переносице. — Прикажете мне выкрасть невесту? — Нет, — уверенно ответил Сиэль, промолчав пару секунд. — Демон не сможет сделать такую, как Элизабет, счастливой. Ей нужна любовь, ласка, чтобы солнце светило даже ночью! Мне же этого не нужно. — Но ведь без неё Вы чувствуете себя драным кошельком без золотых монет, — ехидно усмехнулся дворецкий в надежде, что хоть как-то задел бывшего графа за остатки живого. — Говоришь так, будто сам можешь похвастаться богатством! — Мой кошелёк пуст, но абсолютно новый. — Грош ему цена, раз не приютил ни одной монетки.       После этих слов Себастьян почувствовал странный привкус во рту. Подобный крови и мёду, который преображался во вкус ржавчины. Но подобная странность заняла его мысли не более, чем на секунду. — Тем не менее, кое-что «золотое» я у неё забрал, — с гордостью в голосе, продолжил Сиэль, пихнув своего дворецкого локтем в бок, — на правах жениха. Только теперь уж бывшего. — Господин, Вы.? — Я знал, что её выдадут замуж за другого. А я собственник, — не дал ему договорить Сиэль.       Себасьтян не стал говорить, что четыре года назад, да и сейчас, — он ещё ребёнок, что он был ребёнком, чтобы заниматься подобным. Но это не его дело, остаётся вздыхать с облегчением, что леди Элизабет не забеременела.       Он продолжал смотреть за белоснежной невестой и восхищался ей до тех пор, пока жених не поднял фату для поцелуя. Взор демона острее бритвы. То, точнее ту, что он увидел не имела и малейшего сходства с малышкой Лиззи, которую он знал. Тощая, бледная, уголки её губ упали до такой степени, что казалось, будто он смотрит не на ту белокурую девушку с большими амбициями, а на её кривое отражение в зеркале. Себастьян тут же взглянул на своего хозяина, который не сводил взгляд со своей бывшей невесты. Он не видел её уродства, решил Себастьян, гладя на блеск и улыбку в глазах Сиэля. Демону хотелось схватить мальца за плечи и встряхнуть, чтобы тот увидел женщину, страшную женщину, которую сам же сотворил. Неужели он на самом деле видит нечто прекрасное? — Господин? — Ты, должно быть, думаешь, что она ужасна? — будто прочёл мысли своего слуги. — Не молчи, ты не имеешь права мне врать. — Да, сэр, — признался демон, виновато склонив голову, — она ужасна. Я не вижу в этой женщине ту прекрасную принцессу с громким голоском.       Между демонами воцарило молчание. Сиэль прекрасно видел своё «творение», но он не мог назвать её ужасной. Ужасным для мальчика было лишь то, что этот толстяк Варце своими плотными, слюнявыми губами получал удовольствие от поцелуя с его прекрасной Элизабет. Его утешало удивлённо лицо графа, когда тот увидел перстень. Элизабет любит его, Сиэль знал это. Но что он может сделать? Хоть его развитие не остановилось после перерождения. Даже если бы он вернулся, Лиззи состарилась бы и умерла, а он оставался жить. Сейчас ему ничего не оставалось, как проводить Элизабет в последний путь в его жизни. Замужняя женщина с некрасивым лицом… Если бы хоть что-то могло вернуть ей радость и калории, она бы вновь стала несравненной и блистательной. Только сейчас, глядя на Лиззи с другим мужчиной, он поминает свои чувства к ней, понимает, что не понимал четыре года назад. И только сейчас ценит то, что отказывался ценить раньше. — Господин? — Чего тебе снова? — собственные мысли выбили парня из душевного равновесия, голос его немного охрип. Он нахмурился. — Вы любите леди Элизабет? — серьёзно спросил Себастьян, глядя на садящееся за горизонт солнце. — Не знаю, — вопрос показался Сиэлю подозрительным, тем более от Себастьяна, поэтому его брови почти соединились в одну. — Почему спрашиваешь? Демоны ведь не умеют любить, ведь так?       Ответа от Себастьяна не поступило. А праздник разгорался вовсю. — Или всё-таки могут?       И снова молчание. — Я не заставляй меня приказывать! Я всего лишь хочу услышать от тебя правдивый ответ.       Мужчина глубоко вздохнул пожалев о своём вопросе. Но всё же ответил: — Могут, но лишь однажды. В этом и заключается одно из страданий любого демона: кого бы он не полюбил, он не сможет оставаться с любимым, или любимой, навсегда. — Он развернулся и хотел предложить господину уйти, как получил ещё один вопрос: — А ты?       Демон не дурак и понимал, если и в это раз смолчит, что ему придётся исполнять приказ в виде правдивого ответа. Он широко улыбнулся и снова повернулся лицом к Сиэлю, поймав дьявольскую улыбку в ответ. — Нет, господин, такой ошибки я себе не позволял.       Они стояли до заката. Наблюдали за танцем молодожёнов, разрезания торта, поздравлений, слушали смех гостей и заводную музыку. Невеста кинула букет, стоя спиной к незамужним девушкам. Немного белых лепестков роз развились по ветру, а сам букет угодил в ловкие ручки невысокой девушки в нежно-фиолетовом платье с вышитыми голубыми хризантемами. Белые, как поседевшие, волнистые волосы девушки были собраны в высокий хвост, в некоторые пряди были вплетены жемчужины. Демон напрягся. Он не видел эту девушку раньше среди гостей. Такая изящная и в таком красивом платье… Разве можно было её не заметить? Он рассмотрел всех гостей, пока те по очереди произносили тост и поздравления. Но все аплодировали её успеху так, будто она была в списке важных гостей. Красавица-инкогнито смущённо теребила букет в руках и, неловко повернувшись лицом к демонам, сверкнул чёрный агат на её указательном пальце, который ни как не подходил под её платье. Воспитанная леди не могла допустить даже малейшего не сочетания в своём туалете. Себастьян вздрогнул. Это кольцо… Если это именно оно, то гравировка должна быть сделана на внутренней стороне. Надо это выяснить. Вот только, чёрт возьми, даже демон не сможет узнать этого, не осмотрев кольцо лично. Его глаза сузились от злости и в них вспыхнули огоньки малинового пламени. Что если?.. А что, если это действительно так?! Нонсенс! Это не возможно! Он лично был на могиле одной, и смотрел на ребёнка и мужа - другой. Путаницы и недоразумения быть не может. Первая мертва, камень принадлежит второй, но почему она здесь, сейчас? Прошла белее четырёхсот лет! Чёрт бы подрал то, что у неё опущена голова. Будто бы знает, что они наблюдают за торжеством. И эти белые волосы… Обознался, видимо. Волосы сестёр были подобны меди. Но чёрт возьми! — Нам пора идти, — грозно буркнул он. — В чём дело? — тон дворецкого не понравился Сиэлю. — Решил диктовать свои правила? — и глаза мальчика приобрели тот же малиновый цвет, а при его разговоре были видны кончики острых, белоснежных клыков. — Я всё равно физически сильнее Вас. Убить не убью, но не заставляйте меня принимать силу.       Если бы мальчик знал, что его смех не привлечёт внимания, он бы расхохотался до иссушения лёгких. Какая муха внезапно укусила Себастьяна?       Пусть делает вид надменного взрослого мужчины, подумал Себастьян, и тут же поймал себя на том, что сам повёл себя почти как ребёнок. И тем не менее он отвернулся и направился прочь из Гайд-парка. Воспоминания — тоже одно из проклятий демонов. Они помнят всё, чего жаждут забыть.       Возможно он и соврал господину, отвечая на последний вопрос. Но это его, и только его дело! Никого другого, и уж тем более наглого господина, это не касается!       Возможно, ему показалось. Возможно, она просто похожа на неё. Какого цвета у неё глаза?! — Дьявол! — Не сдержавшись, демон со всей силы ударил кулаком по дереву, и то, с грохотом, вырвалось с корнем, повалив вместе с собой ещё два дерева.       Гости стали оборачиваться, с недоумением гладя на поваленные ни с того ни с сего деревья. Белокурая красавица пыталась в поднятой пыли разглядеть причину инцидента, а демоны уже были далеко от парка. Себастьяну придётся объясниться своё поведение господину, но позже. Сейчас он старался бороться с топящим дурным предчувствием… И воспоминанием.

***

      Прибыв в гостиничный номер, Сиэль, разгневанный, одарил лицо Себастьяна двойной пощёчиной, и хотел было добавить третью, как демон схватил парня за руку и заломал её за спину. Сиэль рассмеялся: — «Нет», говоришь? Значит не влюблялся? А-ха-ха-ха-ха! — Его смех был сравним с громом, которых глушил Себастьяну слух. — А рассказывать не хочешь, потому что стыдно, или до такой степени больно? — Не знаю, — чуть слышно, хрипло, ответил он, отпуская хозяина.       Юный демон размял запястье и присел в кресло с кожаной обивкой. — Я, точнее, мы вернулись в Лондон не для того, чтобы ты вот так испортил мне настроение, и заставил волновать гостей на свадьбе моей бывшей невесты. В твоё наказание я хочу слышать историю, которая тебя до сих пор гложит, в детальных подробностях. Сон нам не помеха, это приказ.       Как бы ему не хотелось, у него нету выбора.       Хоть его кошелёк новый, он оказался дырявым, и выронил единственную золотую монету, которая даётся демонам лишь один раз. — В таком случае, я начну.