Timeless

Мой небольшой но о-очень длинный подарок читателям на День Всех Влюбленных. Эти события произошли спустя несколько месяцев после окончания «Timeless». p.s. В данной версии Клаус убил охотников не в 1100 году, а в 1800. Распахнув тяжелую дверь, Клаус втаскивает недавно обратившуюся двойника внутрь комнаты. - Отпусти меня, - протестующее вскрикивает девушка. - Непременно, - отвечает он, швырнув ее в комнату, и хлопнув за собой дверью. – Прости за то, что нет окон, это чтобы сохранить картины. Ну и конечно, чтобы ты не сняла свое кольцо и не сгорела заживо на солнце. Елена усмехается так, словно это самое смешное предположение из когда-либо слышанных. - Я не собираюсь убивать себя. Я бы ни за что так не поступила. Еще один пример этой их детской глупости, вечной спешки и уверенности, что у них есть ответы на все вопросы. Они все словно дети, маленькие дети, нуждающиеся в постоянном присмотре, не понимающие, что их жизнь была бы намного проще, забудь они все старые обиды и просто прислушивайся к нему хоть иногда. - Да, но ты захочешь, - терпеливо отвечает Клаус. – Как я когда-то. Проблема была лишь в том, что я бессмертен. Елена резко поворачивается к нему, внимательно глядя. Вся ее раздражающая злость теперь сменилась чем-то похожим на любопытство и беспокойство – не о нем, конечно, но о том, что должно произойти с ней. Она убила Охотника, и, как он и говорил ее любимому Стефану, это повлекло за собой последствия. - Ты проходил через это? - Да, проходил, - зловеще откликается он, - 52 года, 4 месяца и 7 дней я мучился во снах и каждую секунду наяву от бесконечных, непрекращающихся пыток. Это был единственный период моей жизни, когда я действительно ощущал ход времени. Он видит, как самоуверенная храбрость в глазах Елены сменяется страхом пред неизвестностью, и дрожь пробегает по телу. Да, намного легче бороться с демонами из плоти и крови… но внутренние демоны, именно они и являются истинными врагами, которых невозможно остановить. - То есть, ты знал, что это произойдет, если Коннор погибнет. Вот, почему ты вмешался? Стефан тоже знал об этом? Кэролайн? - Кэролайн не знает ничего. Она укрыта на вилле за пределами Тосканы, где Охотник не сможет до нее добраться. А все, о чем знал Стефан – это, что Коннора необходимо оставить в живых, - Клаус приближается к двойнику, не сводя с нее глаз, чтобы убедиться, что она понимает всю серьезность ситуации. – Тебе следовало слушать, когда он говорил, что сам со всем разберется, милая. - Что еще он знал? Клаус ухмыляется. Неужели она рассчитывает, что он сейчас сядет на стульчик рядышком, и раскроет ей все секреты Потрошителя. Он понимал Стефана, у обоих них были тайны от женщин, которых они любили. И… это в какой-то мере сближало их, снова создавая иллюзию той дружбы, что была когда-то. - Пусть это останется нашим маленьким секретом. - Но зачем это все тебе? – парирует она. – Разве тебе не безразлична моя жизнь? – вдруг в ее глазах вспыхивает понимание. – Из-за Кэролайн? Он улыбается, позволяя девушке думать, что она отгадала. Пусть все они думают так, не подозревая истинных мотивов. Это лучше, чем обнажить настоящие причины его желания, чтобы Елена и Охотник оставались в живых. Он сказал Сальваторе, что больше не нуждается в гибридах, но живой двойник все равно нужна была, поменяй он решение. Никто не знает, когда она может понадобиться. Клаус, отвернувшись, подходит к выходу, постучав дважды, чтобы гибрид снаружи открыл тяжелую дверь. - Но как тебе удалось это остановить? – кричит ему вслед Елена. Уже на пороге, Клаус оборачивается, на мгновение перед глазами снова проносятся те десятилетия. - Я и не смог, - признается он, на этот раз у него и правда нет ответов. – В какой-то момент все прекратилось само собой. У Елены дрожат губы, проявляя пожирающий ее ужас. Клаус понимает ее, но не видит причин пытаться приукрасить происходящее. У него нет ни малейшей мысли о том, что могло заставить пытки прекратиться, так что если ее друзья не смогут что-то придумать, у девушки впереди годы жалкого существования в стенах этой комнаты. Не произнеся больше ни слова, он позволяет двери закрыться за них, заперев ее внутри и оставив гибрида следить, чтобы никто не смел пробраться вовнутрь или выбраться наружу. Поднявшись наверх, он вытаскивает телефон из кармана пиджака. Все происходящее слишком ясно напоминает о том, что больше всего на свете хотелось бы позабыть. Сейчас как никогда он нуждается в Кэролайн рядом, нуждается в том, чтобы ее присутствие разогнало всю эту тьму. Клаус не верит в этот переключатель чувств, о котором так много говорят вампиры. У него никогда не получалось избавиться от эмоций - от боли, радости, гнева, грусти, ликования, страданий. Только Кэролайн удавалось заставить его забыть обо всем. Набрав номер, Клаус прикладывает трубку к уху. - Привет, это Кэролайн. Я не могу ответить сейчас, оставьте мне сообщение, - звучат записанные слова. Он не говорил с ней уже несколько часов, с того момента, как позвонил, приземлившись в этом городке. После их поездки, чтобы найти могилу охотника – видит Бог, не таким он представлял их первое путешествие в Италии, - он отправил ее в Тоскану наслаждаться солнцем и виноградом, с обещанием скоро к ней присоединиться. - Я бы не хотел, чтобы ты была в Мистик Фоллс, пока Охотник на вампиров разгуливает на свободе, любовь моя, - сказал он тогда ей. Она конечно запротестовала, но после обещания уберечь ее друзей несколько успокоилась. Несмотря на двойника и ее вечно нерешенные проблемы, на друзей Кэролайн, готовых убить его прямо сейчас, Клаус запирается в своем кабинете с бутылкой бурбона. Он ненавидел, напоминая о происходившем в те годы. Несколько веков вплоть до последних месяцев были сущим адом, но в те 52 года , 4 месяца и 7 дней, о которых он рассказывал двойнику, само существование казалось и вовсе невыносимым. *** Италия , 1870 Клаус был в ярости от того, что сотворила Ребекка. Довериться какому-то глупому человеку, вместо него, ее родного брата по плоти и крови, и из-за чего? Лекарства. Как жалко. Охотник сыграл на желаниях его сестренки, словно на хорошо настроенной скрипке, а она все еще оплакивает его смерть. Клаус оставляет ее в комнате плакать над бездыханным телом, словно слезы способны смыть предательство и ложь, и воскресить ее любимого. Сам-то он давно понял, что слезами мертвых не разбудишь. Ими не исправишь сделанного и не вернешь потерянного. В своей комнате он запирается на все замки, пытаясь приглушить звук ее рыданий. Последние часы она мечется в своих эмоциях между яростью и печалью, а он просто не может больше всего этого выносить. Все, что сейчас нужно, оставить ее наедине со своим горем, а завтра наступит новый день, они покинут это проклятое место и вернутся в Лондон. Странно, он так ненавидел Англию и все что с ней связано, но только там мог ощутить некое подобие покоя. Подойдя к умывальнику, наполненному чистой водой, он смывает кровь с лица и рук. Кровь всех пятерых Охотников, как еще одна победа в копилку его гордыни. Клаус очень надеется, что до Майкла дойдут слухи о произошедшем, о том, что в очередной раз миру не удалось одержать над ним верх. Вода порозовела, и Клаус, стянув пропитавшуюся кровью одежду, бросает ее в огонь. Он ложится в постель с мыслью о том, что может следует снова заколоть Ребекку. И глупцу понятно, что он дал ей слишком много свободы, но ему была ненавистна сама мысль о том, что после, вынув кинжал, он снова увидит ее полные ненависти, разочарования и боли от предательства глаза. Хотя это для ее же блага. Однажды она поймет. Он продолжает спорить с самим собой о том, что должно быть сделано или не сделано, пока не погружается в глубокий сон. *** Клаус резко распахивает глаза, проснувшись от бьющего в них яркого солнечного света, и садится на постели, преследуемый ощущением, что в комнате есть еще кто-то кроме него. - Здравствуй, Никлаус. - Мама, - выдыхает он, метнувшись взглядом к двери, но та все еще заперта. – Ты пришла, убить меня? - Нет, сын мой, - ее длинное зеленое платье с тихим скользит по полу, когда она подходит к нему. – Зачем? Ты сам сделаешь это еще до исхода дня. В секунду Клаус оказывается рядом с ней, протянув руку, чтобы схватить ее за горло. Но она исчезает прежде, чем он даже успевает коснуться. Клаус оглядывается в пустой комнате. Эстер исчезла без следа. *** Тем утром они покидают свой дом в Италии, направившись в Париж. Клаус решил быть добрее к младшей сестре, подумав, что может несколько дней в любимом городе смогут облегчить ее страдания и напомнить, насколько милосерден ее брат, потакая ее капризам, когда нужно было наказать. Клаус позволил ей похоронить Охотника, но они не могли больше задерживаться в Италии. Следовало уехать как можно дальше, особенно если Эстер ищет способ выбраться из могилы. Перед дорогой он снова заглянул в ее гроб, убедившись в том, что тело матери там. Она все также спала, прекрасная, как и века назад, не тронутая ни распадом, ни гнилью времени. Но, стоило лошади пуститься рысью, как он заметил вдалеке мать. На вопрос видела ли она, Ребекка, голосом, все еще звенящим от презрения, заявила, что он безумен. Но, несмотря на всю ее злость, Клаус все равно всю дорогу чувствовал на себе озабоченный взгляд. Добравшись до границ Франции, они останавливаются на постоялом дворе в ближайшей деревушке. Внушив их принять и оставив вещи, Клаус отправляется на охоту. Луна почти полная, а французская деревушка довольно мала для того, чтобы жители скоро заметили следы его бесчинств. Уже в лесу он чувствует запах человека, и, не медля, пускается по следу. Это мальчик, совсем юный, лет одиннадцати или двенадцати. Какой странный час для прогулок ребенку в лесу - улыбается про себя Клаус. В секунду оказавшись рядом, вампир впивается клыками в шею мальчика. - Нет, пожалуйста! Никлаус! Он застывает от звуков знакомого голоса и отталкивает от себя мальчишку. Тот бьется в судорогах боли, а из раны на горле хлещет кровь, но Клаус наконец может рассмотреть его лицо, и чувствует, как кровь холодеет в жилах. - Хенрик? – Клаус наклоняется, убирая влажные темные волосы с его лица. - Брат, - выдавливает из себя тот, но из горла вырывается только какой-то булькающий звук. Не говоря ни слова, Клаус подхватывает его на руки и спешит к деревне. Хенрик. Как он оказался здесь? Как такое вообще возможно? Но, что бы это ни было, Клаус не позволит ему снова умереть. Не сейчас, когда в силах спасти. Со скоростью вампира он приближается к постоялому двору, но, взглянув вниз, чувствует, что его руки пусты. Хенрика нет. На этот раз он не сказал Ребекке ни слова об увиденном. *** Клаус меряет шагами комнату до позднего вечера, пока не потухает огонь в камине, а угли из ярко-алых становятся темными. Но ведь ему и не нужны ни свет ни тепло. Ему необходимо знать, что это за безумные видения. Сначала мать, потом Хенрик. Почему призраки прошлого преследуют его спустя столько веков? - У меня есть ответы на твои вопросы. Обернувшись на голос, Клаус видит Охотника. В его груди зияет еще свежая рана, но выглядит он вполне живым. В мгновение ока схватив со стола нож, Клаус бросается на мужчину, втыкая оружие ему меж ребер. Но тот, словно не почувствовав совсем ничего, только смеется Клаусу в лицо. - Почему ты еще не умер? – почти рычит Клаус, прокручивая лезвие в плоти у мужчины. -Ты не можешь убить то, что уже мертво, - отвечает Охотник. - Я не остановлюсь, Клаус, - шепчет он на ухо, и его мертвое дыхание неприятно холодит кожу. – До самой твоей смерти. Клаус отклоняется назад. - Жаль огорчать тебя, - ухмыляется мужчина, - но, к несчастью, я бессмертен. - К несчастью, - задумчиво соглашается Охотник. - Для тебя. *** Клаус не знал, о чем сказал Охотник, но, по правде говоря, ему было плевать. Какое значение могут иметь слова мертвеца? Если что-то и имело значение за эти три дня, так только то, что галлюцинации прекратились. Он спокойно спал по ночам, наслаждался днями, и почти забыл о призраках Эстер и Хенрика, - прямо сейчас он бродит по Парижским улицам, высматривая подходящую жертву. Вот, мимо проходит пожилой мужчина, немного приподнимая шляпу в знак приветствия, а женщина, идущая с ним под руку, нежно улыбается Клаусу. Но вдруг краем глаза он замечает девушку с вьющимися темными волосами и слышит смех, подобного которому не слышал на протяжении веков. Женщина оборачивается, и Клаус застывает как вкопанный, узнав ее. - Катерина, - еле слышно произносит он, чувствуя, как губы сами складываются в ухмылку. Неужели удача, наконец, благоволит ему? При звуке имени она переводит на Клауса взгляд. В секунду он оказывается рядом с ней, и, прежде чем она успевает даже пошевелиться, тащит ее с людной улицы в темный переулок. Оказавшись, наконец, наедине, он стискивает пальцы на женском горле. - Катерина, - снова с наслаждением произносит он, ожидая увидеть в ее глазах проблески страха, но они только искрятся смехом. - Нет. Даю тебе еще одну попытку, min hjarta.* Этих слов он не слышал с тех пор, как был еще человеком. Но он помнит, как с упоением повторял их одной женщине после долгих прогулок в лесу, или лежа рядом с ней на свежей траве. Его хватка не дрогнула, хотя ярость узлом скрутила желудок. Он вспоминает Татью. Вспоминает, как сильно ее любил. Вспоминает о своей беззаветной, безграничной преданности этой женщине, пленившей его душу и сердце, заставившей поверить, что он должно быть чего-то стоит, раз смог заслужить честь быть любимым этим ангелом во плоти. Так было, пока не узнал, что делит ее сердце со своим всегда идеальным старшим братом. И что бы он ни делал, каких бы усилий не прикладывал, он не мог заставить ее принадлежать только ему. В итоге она сослужила более важной цели – преподнесла ему дар, намного более ценный, нежели любовь – собственную жизнь. - Татья, - он с усмешкой выплевывает ее имя. – Как вышло, что ты жива? - Никлаус, в какого же монстра ты превратился, - шепчет она на древнем языке, давно уже мертвом, еще мертвее, чем она сама. – Отпусти меня. Что случилось с моим нежным возлюбленным? - Тот человек давно мертв, - отвечает он, крепче стискивая пальцы на ее горле. – Тебе он и не был нужен. - Тогда мужчина передо мной должен умереть тоже. Потому что в нем никто не нуждается тем более. Волна жаркой ярости захлестывает все тело, и он крепче стискивает пальцы, впиваясь ими в мягкую плоть, разрывая, чувствуя, как теплая кровь течет по руке. Ее лицо приобретает пепельный оттенок, и она падает на землю. Клаус бросает взгляд через плечо, посмотреть заметил ли их кто, а когда оборачивается обратно, Татья исчезает. Он идет прямо домой, и запирается в своих покоях, чувствуя, что не хватает воздуха. Татья не могла остаться жива. Что все это значит? Он заберет Ребекку и уедет прочь из Парижа, так далеко и быстро, что никто не сможет до них добраться. Наверняка это какое-то оружие Майкла. Такое происходит уже не в первый раз. Сначала Эстер, потом Хенрик, теперь Татья. Он молился, чтобы не увидеть… нет, он даже не хочет представлять это. - О ком ты только что думал? Резко развернувшись, он снова видит Татью, она стоит у него за спиной, опершись ладонью об один из столбиков кровати. Кровь из раны на горле, алым пятном расползлась по кремовому платью, она больше не одета по нынешней моде, как было днем в переулке, нет, на ней сейчас одежда из грубой ткани, что она носила еще во времена его жизни. Подойдя к Клаусу, она мягко касается ладонью его щеки. - Скажи, пожалуйста, min hjarta, это поможет неотвратимому свершиться намного быстрее. - Почему ты здесь? – спрашивает он, цедя слова сквозь зубы, стискивая ладони в кулаки. - Охотник ведь сказал тебе. Мы приходим за тобой, Никлаус. Пока ты не положишь всему этому конец, признав свое поражение. - Я не умру. Встав на цыпочки, Татья шепчет, касаясь губами его щеки: - Тогда мы не прекратим. Она говорила правду, они не прекратили его пыток. Еще на три дня, самые спокойные в жизни Клауса, он получил отсрочку, а после самые разные видения наводнили его сознание. К нему приходили те, кто причинял больше всего боли. Он вновь увидел Татью, Хенрика, вновь увидел свою мать. Увидел лица всех тех, кого убил. Видел братьев и сестру лежащими в гробах. И в каждой галлюцинации Охотник пытался передать ему все ту же мысль – он монстр, который не заслуживает жизни, и должен найти в себе силы, чтобы эту жизнь оборвать. Пыткам, казалось, не было конца, но Клаус так и не позволил взять верх над собой. - Я найду то, что способно тебя уничтожить, - сказал ему Охотник в одну из тех редких встреч, когда появлялся в своем обличии. – Я сломлю тебя. *** Клаус сидит в одиночестве в своих покоях, стискивая в пальцах бутылку виски. Его рубашка расстегнута, и просто свисает с плеч, он не помнит, когда в последний раз ее менял. Они с Ребеккой переехали в загородный дом в отдаленном районе на Юге Франции. Он больше не мог доверять себе настолько, чтобы находиться среди людей. Видения сделали его вспыльчивым и беспокойным. Он бросался на них словно безумец среди бела дня, потому что вместо них видел кого-то другого. Ребекка тихо стучит в дверь и, не дожидаясь разрешения, заходит. Клаус все также словно парализованный сидит в кресле, но следит взглядом за сестрой. Подойдя, она осторожно протирает шелковым шарфом кровь и алкоголь на его подбородке. - Как бы я хотела быть сделать для тебя что-то большее, - произносит она, встав на колени перед его креслом. Клаус не откликается, вместо этого сделав еще один глоток из бутылки. Его старая подруга. Его единственный друг. - Ты ведь видишь его иногда, да? – спрашивает Ребекка, нервно проведя языком по губам. – Александра? Я слышала, ты произносил его имя. - Да, - с издевкой откликается Клаус. – Я вижу его намного чаще, чем хотелось бы. - А он когда-нибудь хоть упоминал обо мне? Клаус с силой стискивает челюсти, пытаясь сдержать приступ гнева. Не выходит. - Это все, что тебя беспокоит? – почти рычит он, отталкивая сестру в другой угол комнаты. – Охотник пытался убить тебя, продолжает мучить меня, а все, что тебя волнует – ваши нежные чувства. - Между нами было что-то… настоящее, - сдавленно произносит Ребекка, ее глаза блестят от слез, и Клаус не знает, слезы ли это скорби по нему или по ее потерянной любви. – Несмотря ни на что, я верю - он правда меня любил. Мужчина поднимается с кресла, ощущая, как лицо скривилось в гримасе отвращения. - Нет, не любил. Все, чего он хотел, - твоей смерти. Нашей смерти. А до твоих жалких чувств ему не было и дела. - Да, как ты смеешь! – плача, кричит Ребекка, подходя к Клаусу. – Что ты вообще знаешь? Что ты знаешь о настоящей любви, Никлаус? Во внезапном приступе гнева, Клаус швыряет бутылку о стены, отстранено заметив, как она рассыпалась на множество осколков, оставив за собой темное пятно. - Уж побольше, чем ты, милая сестренка. Я своими глазами видел смерть любимой женщины. Видел, как вырвали из груди ее сердце. Видел ее глаза в самый последний миг. Ты позабыла обо всем этом. Слезы Ребекки в секунду исчезли, а губы тронула презрительная усмешка. - Так вот в чем дело, – голос уже не принадлежит ей, он стал грубее, в нем звенит злоба. – Ты невероятно хорошо защищаешь свой разум, Клаус. И хранишь тайны. Хотя, я бы никогда не догадался, что зверь вроде тебя смог бы по-настоящему любить. Мгновение и Ребекка принимает облик Охотника. Клаус проклинает себя за глупость, ему следовало давно понять, что никому нельзя доверяться. - Теперь я знаю, как расправиться с тобой. Охотник уходит, оставив Клауса одного. Тот устало опускается в кресло, чувствуя, как горят горло и глаза. Все, что происходило, все эти видения – Татья, Хенрик, Эстер, не идут ни в какое сравнение с тем, что ожидает его теперь. *** - Ты уверен в этом? – спрашивает Ребекка. На этот раз настоящая Ребекка, простившая его так быстро, как только увидела его боль. В конце концов, они всегда прощали друг друга. Клаус разбудил ее посреди ночи, чтобы помочь подготовиться. Он никогда не доверял сестре, особенно это казалось глупым сейчас, пока она еще злится из-за смерти своего любовника, но у него не остается другого выбора. Он ведет ее в подвал. Дом, в котором они сейчас живут, принадлежал раньше стае оборотней, и здесь есть выход в своеобразное подземелье, где волки могла спрятаться, чтобы не причинить вреда людям. Здесь клетки с толстыми прутьями, укрепленные камнем, Клаус может только надеяться, что они его удержат. - Ты не должен этого делать, - раздается взволнованный голос Ребекки. – Я все еще с тобой, я помогу тебе, - ее голос затихает, надломившись. - Это поможет мне. - Надолго ли? – горько усмехается девушка. - Насколько удастся. - Ник, я… - Ребекка, - в усталом голосе проскальзывает отчаяние. – Охотник пытается сделать меня своей последней жертвой и единственный способ – это самоубийство. Он рассказывает сестре о своих галлюцинациях, обо всех, кого видел и том, что видел. - То есть ты видел их всех, но… - ее голос затихает. - Не думаю, что буду справляться так и дальше, - признается он. Она кивает и в ее глазах слезы, не те фальшивые, какие он видел в глазах Охотника, на этот раз настоящие. Резко выдохнув, она отворачивается и стремительно выходит, заперев за собой тяжелую дверь. Закрыв глаза, Клаус ложится на холодный пол подземелья. *** - Клаус. Он просыпается от прикосновения теплых пальцев к щеке. Солнечный свет пробивается сквозь сомкнутые веки, окрашивая тьму в красное. Он не открывает глаз, но чувствует, как девушка придвигается к нему ближе, прижимаясь всем телом. Она проводит пальцами по его лицу, обводя контур черт, по шее и груди, выводя замысловатые узоры самыми кончиками пальцев там, где еще бьется мертвое сердце. - Просыпайся, - шепчет она, почти касаясь своими губами его, а после сократив и это мизерное расстояние, целует Клауса, убеждая открыть наконец глаза. Но стоит их открыть, как она исчезает. Нет ни солнечного света, ни тепла, только холодный каменный пол подземелья и его тьма. Клаус садится, проведя рукой по лицу, пытаясь урегулировать дыхание. Подобный сон не был чем-то новым, со слишком уж завидной частотой они повторялись в течение многих десятилетий после ее смерти. *** Распахнув тяжелую дверь, она стремительно направляется к нему. Успев подумать, что это место совсем не для такой как Кэролайн, Клаус ловит ее объятия, изо всех сил прижимая к себе. Она целует его жадно и даже как-то грубо, с примесью отчаяния. Ее поцелуи соленые от слез и каждое прикосновение словно каленным железом выжигает что-то глубоко в душе. Отстранившись, он видит, что она плачет. - Ты позволил мне умереть. - Нет… - Да. Ты просто стоял и ничего не делал. - Но я ничего и не мог сделать, - он ловит себя на том, что произносит это почти умоляющим тоном. - Ты ничего не мог сделать? – говорит она, отталкивая его. – Ты – первородный вампир. Старше любого живущего. Сильнее и быстрее. Ты – непобедим. И ты правда думаешь, я поверю в то, что ты ничего не мог поделать? Клаус наклоняется к ней, стискивая в ладонях ее плечи. - Кэролайн, пожалуйста… - Ты позволил мне умереть, - ее синие глаза темнеют от гнева. – О какой любви вообще может идти речь. Размытым движением Клаус толкает ее, прижав к стене. Он слышит ее крик, видит страх в ее глазах. - Прекрати! Ты просто Охотник. Все это нереально. - Нет, это правда я, Клаус, - мягко шепчет она. – Это я. - Ложь, - хрипло откликается он. - Ты хочешь проверить? Впервые за последние две сотни лет мы вместе, и ты так быстро от этого отказываешься? Он отпускает ее, делая шаг назад. Клаус знает, что все это ложь, что это не она. Но он снова притягивает девушку, прижимая к себе хрупкое тело. Ложь, что сейчас с ним намного лучше той реальности, где она мертва. *** Они лежат совсем близко, Кэролайн обводит пальцами черты его лица, Клаус, прикрыв глаза, вдыхает ее запах. Все это было так давно, и Клаус уже уверился, что такое никогда больше не повторится. Даже рядом с другими. - У тебя были другие женщины? – спрашивает Кэролайн, будто прочитав его мысли. Клаус вздрагивает. - Да. Он ненавидел себя за это, но иногда ему просто мучительно было нужно почувствовать кого-то рядом, почувствовать хоть что-нибудь. Иногда он пытался представить, что это она рядом с ним, это ее ладони скользят по его коже, ее тело он накрывает своим. Это, конечно, никогда не помогало. - Я даже не знаю, как к этому относиться, - произносит она. – Думаю, это просто значит, что ты и никогда не любил меня. - Это ничего не значит, любовь моя, - он тянется к ней, но она отстраняется. - Я тебе не верю, - она садится, обняв руками колени, Клаус не сводит с нее глаз, садясь рядом. - Что я могу сделать, чтобы оправдать себя? Ее губы сжимаются в тонкую линию, словно она что-то серьезно обдумывает. - Ты мог бы убить себя. Тогда мы бы могли снова быть вместе. - Кэролайн, я… - Я так ждала тебя там, Клаус, - перебивает она, в ее голосе звенят умоляющие нотки. – Я жду тебя с самого дня своей смерти, и теперь ты можешь наконец меня увидеть, услышать, - вздрогнув, она пододвигается к нему и обнимает мужчину, прижавшись к его груди. – Мы можем быть вместе вечно. Там, на другой стороне. Клаус усмехается ее наивности. - Нет никакой жизни после смерти. - Есть. И она прекрасна, - она бросает на него невинный взгляд, умоляя прислушаться. – Но без тебя, вся эта жизнь ничто для меня. Клаус наклоняется, чтобы поцеловать девушку, но та исчезает из его рук. *** - Я узнал много нового о тебе за последние недели, - говорит ему однажды утром Охотник. Утром? Клаус не был уверен. Каждый день обращался для него в мучительно длинные столетия от восхода до заката. - Не то, чтобы ты заслуживал любви, но эта девушка, Кэролайн, и вправду любила. - Не смей произносить ее имя, - гневно откликается Клаус из темного угла клетки. - Хоть она была монстром, как и ты, - продолжает он, подходя к мужчине, - и заслужила свою смерть. - Закрой рот. - Скажи, а это было больно – видеть, как бездыханное тело падает на землю? Смотреть, как побеждает тебя отец… снова? Или чуть позже ты ощутил облегчение? Она ведь была твоей слабостью, да? От слабостей нужно избавляться, а тут все так удачно совпало. Все стало проще, ты почувствовал облегчение? – Вскочив на ноги, Клаус резким ударом бьет Охотника в лицо. Тот падает, харкая кровью на каменный пол, но, подняв голову, усмехается окровавленными губами. – В глубине души, ты ведь хотел, чтобы она умерла? Мертвая, она бы никогда не изменила тебе, не причинила боли. Ты не успел увидеть, как остывает ее любовь, и в итоге она отворачивается от тебя, как отвернулись все? Так лучше, не правда ли? - Хватит! – уже кричит Клаус, сильным ударом отталкивая Охотника к стене. Но тот растворяется прежде чем успевает ее даже коснуться. *** - Никлаус, - на этот раз перед ним Эстер, голос матери так нежен, каким не был с самого его детства. – Есть способ. Доказать свою любовь. Клаус не может и пошевелиться, он так давно не пил крови, что вся кожа посерела и иссохла, он только поднимает глаза на мать. - Природа восстановит равновесие. Жизнь за жизнь. - Что? - хрипит он. – Что ты имеешь в виду? - Отдай свою жизнь, и я смогу вернуть жизнь ей. Клаус только нервно смеется. - Снова ложь. Как ты докажешь, что такое вообще возможно? - Разве самого шанса тебе не достаточно? Шанса вернуть девушке жизнь. - Но мы все равно не будем вместе. - Ты переоцениваешь себя, сын мой. Возможно, ты и не способен жить без нее, но она без тебя проживет. *** - Я хочу жить, - шепчет Кэролайн. – Пожалуйста, Клаус. Клаус снова обнимает ее, и это ему кажется самым болезненным на свете, но он не может просто видеть ее, не в силах к ней не прикоснуться. Слишком мимолетны их мгновения вместе. - Откуда ты знаешь, что Эстер нам не лжет? - Я ведь была на другой стороне. Я знаю, что это правда. Она откидывает волосы назад, и Клаус невольно прикасается к ним, на мгновение прикрыв глаза. - А если не сработает? - Тогда ты останешься здесь со мной. - Я не могу, - с трудом произносит Клаус. Услышав, Кэролайн отталкивает его. - Ты никогда меня не любил. - Кэролайн, сколько раз… - Наверное, пора и мне сказать правду, что ж как и я, - холодно сплевывает она. – Все это было лишь обманом. Трюком. Меня волновала только обязанность сохранить жизнь Кэтрин, и все. Я очень скоро поняла, что ты и не достоин любви, - Клаус тянется к ней, но она, вздрогнув, отстраняется. – Если ты и правда чувствовал бы ко мне что-то, ты бы сделал это. *** Месяцы обратились годами, а обещания и заверения в преданности Кэролайн – в слова полные язвительности и ненависти. Его снова и снова преследовали сны о ее смерти, а часы бодрствования проходили с ней, она упрекала его, говорила все то, в чем он сам винил себя уже десятилетия. Нужно было что-то сделать. Если бы он мог, если бы это зависело от него, она была бы жива и счастлива. Клаус устал от мучений. Ни крови, ни нормального сна, не осталось ничего, кроме всепоглощающей, непрекращающейся боли и пыток. Ему просто хочется, чтобы все это закончилось. - Все просто, - шепчет ему Кэролайн. – Все, что тебе нужно сделать, это умереть. - Но я не могу… - Езжай к Майклу. Найди его. У него есть оружие. - Я не буду, - протестует Клаус. – Я не позволю ему убить меня. Что угодно, но не это. - Тогда ведьма. Должно же быть какое-то заклинание. - Ты действительно хочешь моей смерти? Она кивает. - Подумай об этом. Если ты умрешь сейчас, я никогда с тобой не встречусь. Никогда не вернусь в прошлое, я останусь жива. Ее глаза широко раскрыты как у ребенка, умоляя его увидеть, что ответ так прост. И это правда. Все просто. Она была единственным, что когда-либо действительно имело значение. В противном случае, зачем ему вообще это существование? В чем смысл постоянного бега по кругу? Не осталось, кого заботила бы его жизнь. Даже Ребекка и Элайджа предали его в угоду своим сердечным желаниям. Но Кэролайн, его добрая, милая Кэролайн, которой он никогда не был достоин, была единственной, кто не заслуживал становиться жертвой его саморазрушения. *** Клаус помнит, как однажды ночью, очень давно, он подслушал разговор своего отца с матерью. Именно тогда он услышал, как отец сказал слова, которых он не забудет никогда в своей жизни. Если ты любишь их достаточно сильно, ты найдешь способ. Он не знал, о чем они тогда говорили, хотя по произошедшим позже событиям стало ясно, что речь шла об обращении в вампиров. Но эти слова, они остались с ним после того, как он убил мать, а отец стал его злейшим врагом, после того, как Клаус скинул эту слабую человеческую оболочку и оказался под проклятьем. Он понял, что если захочет чего-то достаточно сильно, то найдет способ заполучить это. Он думал об этих словах, покидая подземелье – это оказалось совсем нетрудно, даже несмотря на то, насколько он был обессилен. Ребекка оставила заботу об его охране на одного из слуг-вампиров, не в силах больше выносить происходящее с Клаусом. Освободившись, он осушает раба, наконец, с наслаждением почувствовав, как кровь возвращает силы, и поднимается по лестнице в свои покои. - Ты держал меня там, Никлаус, - говорит Кэролайн, следуя за ним. – Хотя все это время знал, как выбраться. - Прости, любовь моя. Он не видит ее, но знает, что девушка следует за ним, пока он спешит к своим покоям. В них все как прежде, все вещи на тех же местах, на каких он их оставил… насколько давно? Клаус считал дни – девятнадцать тысяч сто четыре, и каждый хуже предыдущего. Но теперь все кончено. Губы складываются в кривую улыбку, не затронувшую глаз. Он бросает взгляд на свои рисунки, и вытаскивает портрет Кэролайн, который написал спустя почти сотню лет после ее смерти. Никакими чернилами нельзя было отразить всю красоту, но он не мог не пробовать. Рядом лежит ее медальон, он снял его, как только начались видения, но сейчас снова его надевает, желая, чтобы эта вещь была на нем в момент смерти. Наконец Клаус вытаскивает узел из грубой ткани, в которую завернут кол, разорвав ткань, Клаус берет оружие. С вырезанными на нем древними символами, сделанный из белого дуба, сожженного отцом так давно. Когда убийцы Майкла десятилетия назад попытались напасть на него, Клаус, отразив нападение, и нашел этот кол. Его бы следовало сжечь, мужчина и не понимал, почему так долго его хранил, но теперь несказанно этому рад. Он все еще сжимает в ладони кол, когда подходит Кэролайн. - Это скоро закончится, - нежно шепчет она. – И я буду рядом. Клаус переводит взгляд на ее просветлевшее лицо. С сияющими и полными надежды глазами, она кажется счастливей, чем он когда-либо видел. Протянув руку, он касается ее щеки, проведя пальцем по нежной коже. Все, на что мужчина надеялся – что они встретятся в той загробной жизни, о которой рассказала Кэролайн. Клаус был слишком эгоистичен, ему не хотелось, чтобы она жила здесь без него. Он желал только, чтобы они были вместе, неважно живыми или мертвыми. Накрыв его ладонь своей, она помогает ему направить кол в сердце. - Это ради нас. Мы будем вместе навсегда. Я прощаю тебя. Прощаю то, что позволил мне умереть и то, каким ты оказался монстром. Все будет забыто, и мы начнем заново. Обещаю. Клаус просто кивает, она могла бы сказать, что угодно сейчас, и он бы согласился, он вдавливает в плоть острие кола, чувствуя, как болезненный жар магии тянется к сердцу. Мужчина наклоняется вперед, чтобы поцеловать Кэролайн, отчего кол проникает глубоко в плоть, и он морщится от физической боли, более сильной, чем все, что он испытал за века своей жизни, но не такой ужасной и глубокой, как преследовавшие его после смерти Кэролайн мучения. Но, коснувшись ее губ, Клаус вдруг чувствует, словно весь кислород высосали из комнаты. Спустя мгновение кажется, будто он выбрался на воздух, проведя несколько лет под водой. Словно пробуждение. Он открывает глаза, думая, что уже наверное мертв, но не видит Кэролайн. - Ник, - кричит Ребекка, резко распахнув дверь, и в секунду оказываясь рядом. Она с силой выдергивает кол из его груди, отбросив его, пытается соединить края раны, чтобы она скорее зажила. Его сестра плачет, в отчаянии кусая губы. А Клаус оглядывается, будто видя все в первый раз. Но все кончено. Он все же оказался прав сегодня. В этот день мучения закончились. *** - Клаус! Знакомый женский голос вырывает его из угнетающих воспоминаний обратно в настоящее. Несмотря на ужасное настроение, он не раздражен появлением Кэролайн. Она вбегает в кабинет, со спутанными волосами и горящими глазами, глядя так, словно готова сжечь его заживо. - Да, любовь моя? – он поднимается на ноги, чтобы приветствовать ее. – Что я могу сделать? Кэролайн решительно подходит к нему, стуча каблуками по паркету. - Вот, только не надо всех этих «любовь моя». Что ты сделал с Еленой? - Поверь, так ей будет лучше. - Поверить? Доверять тебе? – сердито откликается она. – Знаешь, мое доверие начало испаряться уже тогда в Италии, когда ты оставил меня, но сказал, что все прекрасно. Не волнуйся любовь моя, - произносит она, пародируя его акцент. – Просто пара дел в Вирджинии, но ничего стоящего. Отдыхай, я приеду через пару дней. - И все же ты здесь, - он улыбается, положив ей руку на плечо, но она отстраняется. - Серьезно, - приподнимает брови Кэролайн. – Если ты немедленно не начнешь говорить, я заставлю тебя пожалеть об этом. Клаус склоняет голову, ощущая проступившее сквозь радость от встречи раздражение. - И как же? - Всего одно слово: Венера Урбино.** Он приближается к ней, сузив глаза. - Это два слова, любовь моя. - Ну и что, - пожимает она плечам. – А я просто сама все разузнаю. Она разворачивается, желая уйти, но Клаус, поймав ее ладонь, удерживает девушку, притягивает назад. Он усаживает ее в кресло и начинает рассказ о гибели Охотника, о случившемся с Еленой и о том, что у него не оставалось выбора кроме как запереть ее подругу. Во время рассказа мужчина старается не обращать внимания на то, как Кэролайн едва сдерживает победную улыбку, понимая, что произошедшее – еще одно напоминание о том, какую власть над ним имеет эта девочка. - То есть нам нужно найти способ остановить галлюцинации, - подытоживает Кэролайн, беря на себя привычную роль спасительницы человечества. - Твое предложение не лучше моего, - отмечает Клаус, идя к бару, чтобы долить себе виски. Но Кэролайн уже прокручивает контакты в памяти своего телефона, ища подходящий. - Ну, мы не можем держать Елену в этой тюрьме еще пятьдесят лет, - откликается она, на секунду переведя на него взгляд, пока слышит гудки в трубке. – Привет, Деймон… да, она в порядке… нет, думаю, ей следует остаться здесь, Клаус прав… слушай, на самом деле мне плевать, что думаешь ты… хах, хочу посмотреть, как ты попытаешься… в общем ладно, перезвони, если Бонни что-нибудь найдет, - нажав на отбой, она бросает телефон в сумку. – Бонни с Деймоном нашли какого-то профессора, который разбирается в таких вещах. Скептически на нее взглянув, Клаус поднимает бокал, наигранно салютуя. - Какие счастливчики. - Что? – дразняще улыбается Кэролайн. – Не можешь смириться с мыслью, что на свете есть кто-то, знающий больше чем ты? Проигнорировав выпад, Клаус просто улыбается ей. Несмотря на то, что это опасно, он рад, что Кэролайн рядом. После всех этих воспоминаний, ему нужно было увидеть ее. Конечно, он запретит ей заходить к Елене. Не только из соображений безопасности, но и чтобы восстановить над ней немного власти. В конце концов, он здесь альфа. *** Бонни понадобилось всего несколько коротких часов, чтобы найти лекарство от галлюцинаций Елены. Узнав о возможности спасения, Клаус согласился отдать одного из гибридов, чтобы обратить Джереми Гилберта в Охотника, и остановить страдания девушки, а Кэролайн отвезла подругу домой, помогла ей искупаться и лечь в постель после долгого дня. - Все было как во сне, - прошептала Елена. – Как будто это одновременно происходит и нет. Она рассказала ей о галлюцинациях, о том, как видела Кэтрин, Стефана и Деймона, маму, о том, что они говорили ей. Что, пока все происходило, она и не понимала - это на самом деле не они. Кэролайн слушала о ее страданиях, страхе и отчаянии, пока Елена, наконец, не забылась тяжелым сном. Спустя какое-то время подошел Деймон, и девушка, оставив подругу на его попечение, уехала в особняк Майклсонов. Она находит Клауса в спальне, читающим при свете небольшой лампы на тумбочке. Кэролайн провела с ним несколько месяцев и в Мистик Фоллс, и разъезжая по миру, но ей до сих пор странно видеть, как он занимается совершенно обычными вещами, такими как чтение, например. С другой стороны, еще необычней было бы увидеть его смотрящим телевизор. Клаус всегда казался кем-то не от мира сего, кем-то слишком изысканным и загадочным для простых вещей. Но сейчас, будучи рядом с ним в настоящем, она начинает по-новому его узнавать. Это не тот злодей, каким она его впервые встретила, не тот средневековый лорд, которого Кэролайн так полюбила. Нет, это - совершенно иной человек, в чем-то лучше, в чем-то – хуже. - Я дома, - звонко сообщает Кэролайн, проходя в комнату и снимая туфли. Клаус встречает ее улыбкой, и она забирается на их огромную кровать, чтобы лечь рядом. - Как ты? – он наклоняется поцеловать девушку. От прикосновения теплых губ, Кэролайн на мгновение забывается, и, запутавшись пальцами в его светлых волосах, прижимаясь к мужчине, отбросившему теперь книгу и скользящему ладонями по ее телу. - У Елены все нормально, - говорит она, отдышавшись после поцелуя. Клаус в ответ обнимает ее крепче, гладя по волосам. Не то чтобы его интересовала жизнь двойника, но это важно для Кэролайн. - В чем дело, любовь моя? Он видит - есть еще что-то, что очень ее беспокоит. - Думаю, нам надо остаться в Мистик Фоллс, - вздыхает она, выскользнув из его рук и сев напротив. – Елене нужна моя помощь. Она все еще не может смириться с обращением, и весь этот безумный треугольник со Стефаном и Деймоном выбил ее из колеи. Она нуждается во мне. Клаус усмехается. Как это похоже на его Кэролайн. Спасительницу проклятых и проклинаемых. - Как тебе будет угодно, - отвечает он, кладя книгу на ночной столик. Поднявшись на ноги, Кэролайн стягивает жакет. Хоть и не хочется себе в этом признаваться, но она устала. Она все еще живет по часовому поясу Италии, да и день выдался утомительным. - Елена рассказала мне о галлюцинациях, - неожиданно произносит девушка. – Обо всех этих ужасных вещах, которые слышала от любимых людей, - в ее голосе звенят нервозные нотки. Клаус до сих пор оставался для нее закрытой книгой, и было ужасно трудно разузнать что-то, во что он бы сам не желал ее посвятить. Но он вообще открывался только ей, и Кэролайн старалась не злоупотреблять этой привилегией, просто сейчас ей было слишком любопытно. – А кто приходил к тебе? Протянув ладонь, Клаус отключает лампу, и поворачивается к Кэролайн. - Хенрик, моя мать, мой отец, те люди, которых я убил… ты. Ты. Слово заставляет Кэролайн на секунду прикрыть глаза. Она знала, насколько тяжело было Клаусу все эти века думать, что она мертва. Знала, что эту боль не скоро можно будет забыть, если вообще будет возможно. Он не собирается отпускать тебя. Даже если что-то случится, даже если ты сама этого захочешь. Тайлер рассказывал ей об этом так, будто ей не достаточно было взгляда на лицо Клауса, чтобы все понять. Тогда она не придала значения этим словам, но с каждым днем опасения только усиливались. Он солгал ей тогда, в Италии. Да, Клаус сделал это только чтобы защитить, но неужели он и вправду думал, что она будет отсиживаться в сторонке, пока друзьям грозит опасность? - А что я тебе говорила? – спрашивает она, пытаясь направить мысли в другое русло. - Это была не ты. Тогда я этого не понимал, но сейчас все ясно как день, - он целует ее в лоб, притягивая к себе. Примерно то же говорила и Елена. Скорее всего, он знает о мучающих Кэролайн раздумьях, и не желает делиться своими тревогами. От этого немного больно, но она понимает его. Ее преследуют собственные страхи, касающиеся их отношений, но девушка никогда бы не рассказала ему о них, зная - это причинит ему боль. А сейчас в его объятьях так уютно, и совсем не хочется ни о чем думать. - Может, одним прекрасным днем ты мне расскажешь, - бормочет она. - Может быть. - Интересно что бы я увидела, если бы убила охотника, - она чувствует, как напрягся от этих слов Клаус, но спустя мгновение заставил себя расслабиться. - Теперь понимаешь, почему я хотел, чтобы ты находилась как можно дальше. Учитывая твой уникальный дар притягивать неприятности. Кэролайн рада, что он не может сейчас видеть выражение ее лица. Иногда она просто ненавидела эту его излишнюю заботу, а иногда была благодарна. Повернувшись в его руках, она плотнее прижимается к мужчине. Несказанные слова тяжестью висят между ними. Обещания в любви и преданности, не озвученные, а запрятанные глубоко в их небьющихся сердцах. При всех их различиях – его тьме и свете, излучаемом ей, они так похожи. Нет ничего, что бы они ни были способны сделать друг ради друга. Они засыпают рядом, зная, что ничто в мире, никто из мира живых или мертвых никогда не сможет между ними встать. ______________________________________________________________________ * мое сердце.(прим. автора) **Возможно речь идет об ограничении в сексе. (прим. пер.)