Моя душа

      Юрке было двадцать, когда его обратили. Совсем молоденький мальчишка, обожающий солнце и верящий в вечную молодость. Наверное, он единственный кто её обрёл. Не буду скромничать, если бы не я, он бы сдох в первые несколько месяцев. Я оттаскивал его от окна на рассвете, обжигая руку. Развлекал разговорами, чтобы он не смотрел в это чёртово зеркало. Длинное и узкое стекло – в человеческий рост. Он справился - я был счастлив, как только может быть счастлив старик, когда увидел завешанное белым покрывалом зеркало.       Что я нашёл в нём? Что нашёл восьмисотлетний вампир в человеческом детёныше?       Я был счастлив, когда молоденький вампирчик приходил за советом. Что-то щемило в груди, когда он делился своими переживаниями. Юрка. Да я был счастлив чувствовать себя живым! После первой сотни лет ощущения притуплялись. А здесь, я испытывал целый спектр различных эмоций - всех оттенков. Я ревновал. Ревновал к той милой вампирке. Хорошо, что вы расстались, иначе прирезал бы её в подворотне.       Он сильный. Прошло его первое столетие, а он всё такой же: не огрубел, не стал жестоким.       Оказалось, я его слишком забылся.       Потому что сердце моё глухо упало куда-то вниз, кода я увидел скинутое покрывало. Юрку у ничего не отражавшего зеркала. Пакет, который я притащил с собой выпал из рук. Краем уха я услышал звон битого стекла. Бутылки, наверное …       - Юра, что случилось!? – подбегаю, хватаю за плечи и уже давно знаю ответ.       Он уткнулся лбом мне в плечо, его трясло от беззвучных рыданий. Вампиры не плачут, из их глаз течёт только кровь. У него не было даже крови. Он устал.       - Юрчик, ну что с тобой? – шепчу, - Эй, ну хотя бы поплачь, - не замечаю, - будет легче, я так думаю, - что говорю.       - Кристофер, - шепчешь ты.       Меня бьёт озноб. Так безжизненнен твой голос.       - Как я выгляжу? Я забыл. За эту долгую сотню лет …       - Я тебе расскажу, - говорю и оттягиваю от зеркала.       Не разжимая объятий, садимся на грязный пол. Одной рукой дотягиваюсь до пакета, достаю единственную уцелевшую бутылку виски.       Делаю глоток и протягиваю бутыль Юрке. Пьёшь и кашляешь, а я говорю:       - Я не мастер описаний, но ты красивый. Это я точно знаю. У тебя чудесные русые волосы, раньше они были короче, ну ты это и сам знаешь …       - Нет, не знаю, прошу, продолжай, - перебивает.       - У тебя глаза – морские. Они очень глубокие. А нос узкий – аристократический. И губы тоже узкие, а ещё у тебя на лице веснушки. Немного, но они есть. Я их не сразу заметил, только сейчас, когда пригляделся.       Я машинально целую его в макушку и виски.       - А хочешь, я тебя опишу! – воодушевился Юра.       Я покосился на него: полбутылки выпито – жизнь налаживается.       - У тебя длинные локоны, как воронье крыло. Ты не замечаешь, но даже при свете ночных фонарей на тебя оборачиваются женщины, - он хихикнул, - я тебя до жути к ним ревную, хоть и знаю, что у дам нет, ни одного шанса.       Вздрагиваю, ты не замечаешь и уже в полудрёме:       - Красивые зелёные глаза. Такие – колдовские и нос тоже колдовской – с горбинкой, как у любого порядочного мага. Только седой бороды не хватает, - он улыбается и продолжает: - а губы светлые …       С замиранием жду продолжения, но Юра молчит. В себя приводит звук падающей бутылки. Уснул.       Щемящая нежность. Я аккуратно переношу тебя на старый потрёпанный временем диван. Глажу не послушный вихры и как бы мимолётом касаюсь рукой манящих губ.       С трудом отрываю взгляд. А потом подхожу к зеркалу.       Пустота. Никого.       Нервная дрожь проходит по телу. И я в каком-то суеверном ужасе выбегаю из дома.       Уже в своём логове не могу понять, что меня напугало. Я не знаю. Голову заполняют мысли о спящем на диване мальчишке. И я вспоминаю, что когда-то - давно я рисовал. Пейзажи, натюрморты и, конечно, портреты. И я достаю бумагу и карандаш. Вспоминаю. Но его лицо я знаю наизусть, и рисую: длинные волосы и морские глаза, узкий нос и желанные губы, и каждую обнаруженную мной веснушку. Я представляю, как буду покрывать их поцелуями, и мне кажется, что Юра будет улыбаться и сбивчиво шептать: «Крис, Кристофер …» Смахиваю с листа кусочки ластика и крошку грифеля. На меня смотрит Юрка.

***

      - Привет, - краснеешь, ты дословно помнишь вчерашнюю ночь.       Тебя не мучает похмелье – ты вампир. Хотя ты бы всё отдал, что бы быть человеком.       Я киваю, роюсь в дипломате, замечаю, что твои волосы собраны в хвост,а сам ты заинтригован моими действиями.       Я достаю рисунок, теперь мне это кажется плохой идеей, но отступать уже поздно.       Ты долго смотришь, а я уже успел проклясть себя как минимум сотню раз. Боже, один из старейших вампиров, а волнуюсь как …       - Спасибо, Крис! – твой сбивчивый жаркий шёпот и поцелуй сухих губ на скуле. Ты поспешно сбегаешь.       А я стою, на лице глупая счастливая улыбка.