Движение по касательной

Он выходит на балкон и вдыхает ночной воздух, так, если бы до того не дышал целую вечность. Медленно выдыхает, затем достает из пачки сигарету и прикуривает. Табачный дым тонким кружевом струится вверх, куда-то к зияющему черным небу. Небу без единого светила. Тихо, если не считать проезжающие несколькими метрами ниже редкие машины. Спокойно, если не учитывать громкую брань за одной стеной и тяжелую музыку за другой. Удивительно безмятежно, если не думать о… Джин, как будто смакуя, неспешно пропускает сквозь легкие белесые ниточки. В доме через дорогу, на балконе напротив, вспыхивает зажигалка, а затем медленно начинает тлеть сигарета в руках у скрываемого темнотой человека. Как будто сама по себе висит в воздухе. Ночью думается легче и даже как-то спокойнее, когда вокруг нет никого, кто бы мог сбить с мысли. Перед глазами мелькают обрывки прошедшего месяца и всплывают на поверхность, казалось бы, наконец, правильные решения. Ну, решения, какие-никакие, а все же нужны. Особенно, когда они касаются будущего. Твоего, чужого, общего — не важно. Джин продолжает наблюдать за соседним балконом. Забавный рыжий огонек, всё же. Сейчас можно включить фантазию и улыбнуться, но у брюнета не получается. Он лишь наблюдает за сигаретой, скачущей туда-сюда в ночной мгле. Сигарета в его собственных руках постепенно дотлевает, и парень не сразу чувствует, как она отрезвляюще обжигает пальцы. Сокджин шипит, бросает окурок куда-то за балконные перила, а пока возится с обгоревшей кожей, огонек напротив тоже гаснет. Его владелец накидывает на голову капюшон и, оставив балконные двери настежь открытыми, выходит из квартиры. Спускается на первый этаж, будь не ладны эти лифты, пешком и перебегает дорогу на красный, под оглушительный вой машин. В доме напротив тихо и темно, ведь все давно уже спят, ожидая завтрашний день. Или уже сегодняшний? Парень добирается до нужной ему квартиры, вводит в цифровой замок «120994», немного волнуясь, не поменялся ли код со вчерашнего. Дверь с тихим щелчком открывается, без претензий впуская. Где-то в глубине квартиры слышатся шаркающие шаги. Из полумрака комнаты показывается хозяин, почти без удивления смотрит на гостя, возможно, выжидая чего-то. Джин и правда выжидает. Выжидает, кажется, вечность, пытаясь высмотреть хоть какую-то черту лица из-под капюшона. Так, будто не видел его никогда. Так, будто бы не он знает каждую линию на нем. Так, будто бы не его от этого лица тошнит. Из-под капюшона раздается не то смешок, не то… не то что-то, о чем Джину не дают подумать, впечатывая в стену и хватая холодными пальцами за горло. Джин не сопротивляется. Лишь убирает с головы нападающего капюшон и нежно проводит рукой по торчащим в разные стороны волосам, пытаясь их уложить. По телу бегают мурашки, то ли от страха, то ли от холода рук, то ли от недостатка воздуха. Но хватка ослабевает, стоит Джину дотронуться кончиком обожженного пальца к губам нападающего. Ну, не сегодня, так не сегодня, не судьба, значит, ему сдохнуть. «Привет, Ким Намджун, я скучал», — говорит себе мысленно Джин, сдерживая чужой напор. Если его сегодня не задушат, так размажут по стене, кусая губы до крови. Не размажут, так точно что-то сделают. Таланта крушить Джуну не занимать. После того, как на рубашке Сокджина, по всем законам жанра, не остается ни одной живой пуговицы, Намджун хватает его за запястье и тащит вглубь съемной трешки. Бросает, словно вещь, на кровать и сам нависает сверху, попутно стянув с себя толстовку. Замирает на мгновение, всматриваясь в огромные джиновы глаза. Черные, как небо, только искорки проскакивают, когда мимо проезжает машина, освещая темную улицу. — О чем ты думаешь? — звучит тихое намджуново в темноте. — О том, что не люблю тебя. Залюбился до блевоты, хватит. Больше не любит. Но сам поддается холодным и тонким пальцам, ледяным губам и сбитому дыханию. Как в первый раз. Намджун наверняка думает, что он врет, потому что его руки проходят мурашками по оголенному телу. Вслед за этим Намджун принимается кусать и без того не зажившую кожу на шее и ключицах Сокджина. Время для них как будто замирает. Ну, привет, атомные взрывы в голове от глухого и низкого голоса Намджуна. Привет, действующий лучше ЛСД запах джиновой кожи. Время как будто играется с ними, то замедляясь, то проносясь вспышками перед глазами. Намджун, как обычно, груб с Джином, а тот, в свою очередь, отдает ему должное кровоточащими царапинами по спине и плечам. Им до странного комфортно вместе. Джин не любит Намджуна и чувствует взаимность. Летние ночи после дождя холодные, почти осенние. В воздухе пахнет акацией, сырой землей и выхлопными газами. В старой трехкомнатной квартире на пятом этаже, почти без мебели и ощущения чьего-то присутствия, слышится какая-то возня, прерываемая бранью молодоженов, живущих через стену. Когда возня стихает, а соседи успокаиваются, спальня доверху наполняется сигаретным дымом и искренне непонятным обоим парням чувством. — Не любишь, значит? — Не люблю. Надоело. — Ну и черт с тобой, Сокджин. С каких пор «Джин-а» превратилось в «Сокджин», обладатель имени точно понять не может. Мысли слегка путаются после произошедшего, заставляя одно и то же прокручивать в голове по несколько раз, чтобы хоть суть уловить. Но, возможно, и не нужно сейчас. Под тихое анданте дождя, когда до рассвета остаются считанные часы, веки сами тяжелеют, а теплое тело Намджуна под боком приятно согревает. И Джин поддается этому, закрывая глаза. Всего на какое-то мгновение, казалось бы, но открыв их, он щурится от рассветных лучей солнца и, проведя рукой по постели, понимает, что она пустует уже очень давно. Ким поднимается, нашаривая где-то в ногах свое белье, и,закинув его в стиральную машину, направляется под холодный душ. Затем кофе по плану. Полная пачка сигарет, лежащая рядом с кофеваркой, отправляется прямиком куда-то через окно на улицу, потому что Джина тошнит от одного их вида. Почти так же сильно, как от вида Намджуна. Часы показывают 5:26. Джин открывает тяжелые шторы. Благо, дождь закончился, и тучи расступились, открывая небо. Кофеварка с шипением и неприятным бульканьем заканчивает вымученный утренний кофе. Когда Джин наконец делает первый глоток, в соседней комнате звенит будильник. Парень устало стонет и плетется выключать его. День начался. Будничный, плешивый и слякотный. Удачи, Ким Сокджин. — Эй, все ноги мокрые, переобуйся и не топчись здесь, — бросает ему кто-то из персонала пекарни, как только он заходит через черный вход. Парень лишь покорно кивает, снимает грязные кроссовки, завязывает на талии фартук и отправляется за прилавок. Сегодня его очередь. Наверное, за это Джин и любил свое место работы: время от времени пекари становились продавцами. Можно было развеяться, отвлечься от постоянного стояния у духовки и просто посмотреть на прохожих. Ближе к обеду опять полил дождь, и поэтому в торговом зале стало тихо. Джина тишина раздражает. Опять на мысли приходит Намджун. Подумать только, какое ребячество. Если не вдаваться во все подробности, то они просто заигрались и слишком увлеклись этой случайной связью. Все хорошо начиналось и закончилось, — Джин поправляет «закончилось» на «продолжается», — тем, что они как подростки — то прячутся друг от друга, то строят друг другу козни, но не могут отпустить. И обоих гложет это странное чувство любви (?). Джина, в частности, еще и пустота. Это ж надо было, долюбиться до пустоты. Хочется разобрать их чувства на составляющие, разложить по полочкам, кромсать скальпелем, брать анализы... да что угодно с ними делать, лишь бы разобраться, в чем же всё-таки причина. Джин знает, что Намджуна разрывает тем же. Но никто не сделает шаг вперед, потому что карточный домик их отношений слишком хрупкий, чтобы выдержать такое. Когда-нибудь они за это друг друга задушат. Колокольчик, висящий над входной дверью, оповещает о приходе клиента и заставляет Джина вынырнуть в реальный мир. — Две с корицей, — говорит усталый голос из-под капюшона, указывая на лоток с булочками, и Джин делает вид, что не узнает его. — С вас 400 вон, пожалуйста, — впрочем, ему отвечают взаимностью. До вечера люди как-то оживляются, и думать ни о чем, кроме работы, не приходится. Квартира встречает тишиной, пустотой и пылью, от которой хочется не то чихать, не то кричать. Намджун не приходит ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Кажется, не появляется уже неделю. Даже на балкон не выходит курить. В душе скребутся кошки то ли разочарованности, то ли облегчения. Джину нужно просто выдохнуть и забыть. Но пальцы сами набирают на кодовом замке заветное «041292». Детский сад — ставить на пароли даты рождения. Этот дом ничем не отличается от его собственного, разве что пыли больше и пахнет намджуновым одеколоном. Где-то в гостиной играет музыка. — Зачем приперся? — хозяин встречает немного удивленно, нежели раздраженно. Джин указывает на бутылку хереса в своих руках, улыбается и проходит в дом, не спрашивая разрешения. Садится на диван и ждет, пока Намджун наконец не возвращается со штопором в руках. Набирает полные легкие воздуха… «Я не знаю, как тебя отпустить, извини», — теряется где-то в поцелуе.