*
Не то чтобы Джерард никогда не думал о том, что можно бы наконец и познакомиться нормально со своим горячим соседом. Он разыгрывал несколько – ладно, полным-полно – сценариев у себя в голове, в которых они сталкиваются друг с другом на улице, за домом, выйдя покурить, либо они стоят прямо друг за другом в очереди в Старбакс, или Джерарду посчастливилось попасть на один из концертов группы, где играет этот парень. Правда, ни одни из сценариев не предусматривает того, что Джерард просто подходит к двери его квартиры и стучится. Это настолько странно, что ему даже страшно представить такое. После визита Майки Джерард опускает жалюзи на некоторое время, больше из непонятной колкой вины, чем по какой-то иной причине. Следующее утро он посвящает борьбе с новёхоньким полотном, которое приковывает всё его внимание к себе до тех пор, пока Джерард не прерывается на кофе, заодно решив узнать, чем же занимается его сосед. Так или иначе, он не подглядывает за ним. Майки искусно умеет надавить на человека, да и Джерарду не хочется очутиться в тюрьме. Эти мысли сопровождают его до самого вечера, и тут он окончательно срывается. На улице изрядно стемнело, и Джерард неплохо поработал над новым полотном – это почти как награда, снова приоткрыть жалюзи. Наверняка его соседа даже нет дома, говорит он себе, при этом отодвигая створки. Его сосед дома, как ни странно, потому что не бывает такого, чтобы Джерард был в чём-то прав. В этот самый момент парень стоит на стуле. Только спустя несколько секунд Джерард понимает, что – ох, он же меняет лампочку. Или хотя бы пытается; этот парень невысокого роста, а стула недостаточно, чтобы тот мог дотянуться до цели. Джерард смотрит, как тот вытягивается, прижимается ногами к задней части стула и встаёт на носочки. Последующие мгновения протекают как в замедленном действии. Стул начинает шататься. Джерард наклоняется вперёд, пока его нос не утыкается в стекло, едва выдыхая тихие слова: – Нет, нет, только не это, ты же не собираешься… – когда его сосед уже падает со стула. Падение явно не было мягким, и Джерард видит всё это своими глазами: то, как парень прикладывается головой о деревянный пол и теряет сознание. Пальцы Уэя немеют, прижимаясь к стеклу, и он задерживает дыхание, пытаясь силой мысли привести в движение лежащего ничком парня. – Вставай, – шепчет он, – вставай, – но сосед как не двигался, так и лежит, распростёртый на полу, и Джерард даже не уверен, дышит ли он. – Блять, блять, блять, – Джерард вертится вокруг своей оси, размахивает руками – ну что ему делать? Нужно вызвать скорую. Да он даже не знает имени парня и тем более его адрес, блять, ну ёбаный в рот. Он даже не понял, как схватил свои куртку и ключи, пока не оказался в нескольких шагах от двери, скользя по полу в ботинках с развязанными шнурками. Он чуть не спотыкается о них, пробегая вниз по коридору, вниз по лестнице, стремительно пересекая кусок земли, отделяющий его дом от соседского. Четвёртый этаж, средняя квартира, напоминает он себе, взбегая по лестнице, ведущей в дом, хватаясь за ручку двери. Конечно же, она заперта, - ебись оно всё конём, блять. Он уже готов был кричать от бессилия, когда чувак с афро, которая в два раза больше, чем его голова, материализуется сзади, звеня ключами. Джерард узнаёт его – этот персонаж бывал в квартире его соседа ранее. Джерард старается взять себя в руки и не выглядеть полнейшим ебалдоном, пока парень с афро не открывает дверь. Как только препятствие исчезает с пути, Уэй пулей залетает внутрь, перепрыгивая через две ступеньки за раз, наконец, добираясь до четвёртого этажа. В коридоре находится три двери, ведущие в три квартиры, и Джерард направляется к той, что посередине. Он дёргает ручку, и, естественно, она тоже закрыта, и всё, о чём он может думать, – это об обездвиженном теле своего соседа, истекающего кровью по ту сторону двери. Он принимается стучать. – Привет, эм, здравствуй? Эй, хоть кто-нибудь, пожалуйста, пожалуйста, откройте дверь! – зовёт он через деревянную фанеру, думая про себя «только бы был жив, только бы был жив, только бы был жив». Он стучится усерднее: – Ты слышишь меня? Может, нужна помощь? Просто крикни, если слышишь меня! Никакого ответа. Джерард изо всех сил пытается успокоить нервы. Может, где-то под ковриком завалялся ключ? Он смотрит вниз. Здесь даже нет коврика. Зато из-под двери выглядывает письмо, адресованное Фрэнку Э. Айеро. Фрэнк. Его зовут Фрэнк. Гигантский постер монстра Франкенштейна, висящий у него на стене, теперь приобретает новый смысл. – Фрэнк? – снова зовёт он, чуть ли не отстукивая на двери азбуку Морзе. – Фрэнк, пожалуйста, ответь мне! Боже, пожалуйста, пожалуйста, пусть с тобой всё будет в порядке, если с тобой что-нибудь случится, я… я… Я не знаю, что буду делать. Да боже ты мой, просто ответь мне- – Ищешь Фрэнка? – Джерард мигом поворачивается в сторону незнакомого голоса. Парень с афро стоит в дверях квартиры, находившейся напротив искомой, сжимая ключи и с интересом разглядывая Джерарда. – Я Рэй, его сосед, а ты типа его парень или кто-то из знакомых? Скорее всего, его просто нет дома, – парень? Господь, Джерард был бы на седьмом небе от счастья, будь это правдой, но он говорит: – Ты живёшь здесь! Слава богу, фух. Ты случайно не знаешь, где тут консьерж или, может, у тебя есть лом или что-то ещё? Фрэнк, он упал, я был… – Джерард быстро придумывает отмазку, чтобы объяснить, каким образом он узнал, что произошло за закрытой дверью этой квартиры, – мы разговаривали по телефону, и я услышал, как он упал, а после он перестал отвечать, теперь я не сомневаюсь, что он там лежит, истекая кровью, и ты должен срочно впустить меня туда, – Джерард сразу же пытается ухватиться за весомую причину, неоспоримую константу, и ему на ум приходит то самое амплуа, которым его снабдил сам же Рэй. – Я его парень! – выдаёт он, слишком громко, и моментально краснеет. Парень с афро – Рэй – и глазом не моргает; просто кивает и говорит: – Лады, всё нормально, ты успокойся. Как-то давно мы обменялись ключами, чтобы он мог получать мою почту, пока меня нет дома. Я сейчас принесу их, погодь, – парень приходит в движение, и Джерард чуть не теряет сознание от накатившего облегчения. Он снова поворачивается к двери, кладя на неё руку. – Мы идём, Фрэнк, продержись ещё немного, ради бога. Как только Рэй открывает дверь, Джерард мчится внутрь. Обходит диван, и при виде тела Фрэнка его грудную клетку сдавливает от паники и восхищения одновременно, до чего же он красив вблизи. Джерард падает на колени рядом с ним, наклоняется к парню, правым ухом приближаясь к его рту. Он дышит, слава богу. – Ох наконец-то, – не в силах удержаться, он протягивает руку к лицу Фрэнка, проводит рукой по коже, прежде чем приложить два пальца к шее, ощупывая пульс. Тот бьётся стабильно, с ним всё хорошо. Он нежно пробегается пальцами по коже головы Фрэнка, пропуская тёмные пряди волос через пальцы, ища рану – господи, его волосы такие мягкие. Он находит огромную шишку у парня на затылке, которым он, должно быть, и стукнулся о пол. Джерард легонько проводит по ней пальцами, чтобы проверить – крови нет, всё в порядке. Теперь Уэй вроде бы успокаивается, но не до конца – Фрэнк всё ещё в отключке. Рэй садится рядом с Джерардом, мягко хлопая Фрэнка по щеке: – Эй, Фрэнки, Фрэнк, просыпайся. Фрэнк реагирует не сразу, но когда приходит в сознание, его лицо морщится от боли, а рука тут же устремляется к тому месту, которым он приложился об пол. – Блять, как же больно, – он пытается дышать, превозмогая болезненные ощущения, крепко зажмурив глаза и шумно вдыхая и выдыхая. Джерард, сам того не осознавая, сочувственно дышит с ним в унисон. Фрэнк резко открывает глаза и смотрит прямо на Джерарда, вследствие чего тот чуть не давится слюной. У него самые прекрасные глаза, что Джерард когда-либо видел. Фрэнк переводит взгляд с него на Рэя, а потом снова устремляет его на Джерарда; глубокая морщинка заседает у него меж бровей. – А ты кто? – спрашивает он хриплым низким голосом. – Эм, – отвечает Джерард, выдавая лишь этот односложный звук. Вот и настал конец, у него просто нет грёбаного ответа на этот вопрос. – Это твой парень, – откуда ни пойми, вмешивается Рэй, и Фрэнк буквально впивается взглядом в Джерарда, ещё больше хмурясь. Джерард сосредотачивается на том, чтобы стать как можно более незаметным и меньше в масштабах, воображая, как его тело становится размером с муравья и он ускользает отсюда через щель между половицами – да всё, что угодно, лишь бы избавиться от этого недоумённого взгляда Фрэнка. – Парень? – спрашивает сосед, словно его поставили в тупик. Он приподнимается, принимая сидячее положение, и заваливается чуть набок, шипя и кривя лицо от боли. Рэй обхватывает его рукой, чтобы тот не потерял равновесие. – Я тебя знать не знаю, - говорит Фрэнк, его голос настолько хрипит, что его почти не слышно, а Джерарду хочется сдохнуть. Он уже собирается раскрыть рот и выдать некое подобие объяснения, когда Рэй выдыхает: – Ого. Джерард поворачивает голову в сторону Рэя, на все сто процентов уверенный, что его раскрыли. – Господи, – говорит Рэй, уставившись на Фрэнка распахнутыми в ужасе глазами. – Да у тебя же амнезия. Фрэнк озадачено моргает, смотря на Рэя, заваливаясь назад, несмотря на то, что его придерживает рука друга. – Нет у меня никакой амнезии, – слабо проговаривает Фрэнк, немощно указывая на Джерарда рукой. – Я просто не знаю, кто этот парень. – Ох, чёрт, чувак, – говорит Рэй, обеспокоенно возвращая всё внимание к Джерарду. – Я как-то смотрел документалку про это. Это обычное дело при повреждениях головы – потеря памяти и прочие осложнения. Надо отвезти его в больницу, – тот снова поворачивается к Фрэнку, не давая Джерарду раскрыть рот, и спокойно спрашивает: – Как думаешь, сможешь дойти до парковки? Я отвезу вас на своей машине. – Всё нормально, Торо, я в порядке, – твердит Фрэнк, его голос ещё немного дрожит и говорит он невнятно. – Всё нормально, я просто немного, – он прижимает руку ко лбу, закрывая глаза, – я просто не знаю этого парня, – его на мгновение штормит, и он громко выдыхает, прежде чем повернуться к Уэю, смаргивая: – Кто ты такой? И это, почему тебя теперь двое? Джерард заметно расстраивается, что отражается на его разочарованном лице. Вот почему он никогда не хотел видеться с ним в реальности. Потому что насколько бы хорошо он не знал соседа издалека, он всегда был уверен, что никогда в жизни не заинтересует настоящего Фрэнка. – Чёрт, чувак, ты разбиваешь ему сердце, – говорит Рэй. Джерард сразу же старается утихомирить бурю уныния на лице, но уже поздно; Рэй наблюдает за ним своими огромными, переполненными сочувствия глазами. – У тебя просто всё перемешалось, – неуклонно сообщает Рэй. – У тебя, возможно, вообще сотрясение, чувак. Давай, тебе нужно туда, где тебя осмотрит доктор, а так я уверен, что это что-то временное, скоро пройдёт. Рэй подхватывает Фрэнка под руки и помогает тому подняться. Он еле держится на ногах, но всё же не падает. Когда тот облокачивается о Рэя, Джерарду приходит внезапная мысль. – Постой-ка, нужно не забыть… Рэй выжидающе осматривает его, но Джерард не заканчивает предложение, уже вскочив на ноги. Он хватает одну из матерчатых сумок для покупок, лежащую у холодильника, и скидывает туда ибупрофен, который ранее стоял на самой верхней полке кухонного шкафа, роман, который, как Джерард знает, Фрэнк только-только начал читать, две бутылки воды из буфета, рядом с раковиной (Фрэнк не любит воду из-под крана, и воду из бутылок он пьёт, только когда та комнатной температуры, поэтому и не ставит их в холодильник) и спонтанно сгребает коробку Поп-Тартс из буфетного шкафчика над плитой, на случай если они задержатся в больнице надолго и Фрэнку понадобится поддерживать уровень сахара в крови – в общем, типа того. Как только он удостоверяется, что взял всё необходимое, то поворачивается к двери, где на него пялится во всю Фрэнк. – Откуда ты знаешь, где и как я храню все эти вещи? Джерард набирает воздуха в лёгкие, чтобы ответить, и только потом понимает, что у него нет ответа, который он мог бы озвучить. К счастью, Рэй вставляет «он твой парень!» раздражённым тоном и подталкивает Фрэнка к двери. Джерард старается не краснеть, хотя знает, что румянец разгорается у него от самой шеи и до щёк, когда выходит вслед за Фрэнком в коридор, проверяя, закрыл ли он за собой дверь. Фрэнк продолжает бросать на него мимолётные взгляды по пути в подземную парковку, словно бы ещё пытается разгадать, в чём дело, но не может, ведь ещё не все пазлы на своём месте.*
Они на полпути в больницу, двигатель старого «Доджа» Рэя гудит под ними, и Фрэнк, сидящий на пассажирском сидении спереди, поворачивается к Джерарду, расположившемуся сзади. – Ну, и сколько мы уже встречаемся? – Эм, примерно… три недели? – врёт Джерард. Чем меньше, тем лучше, думает он, учитывая тот факт, что он ни разу не встречал друзей Фрэнка и его близких. Он не в состоянии понять, почему ему так важно, чтобы Фрэнк верил ему именно сейчас, но факт остаётся фактом. – Ясно, – говорит Фрэнк, его голос звучит больше озадаченно, чем уверенно. – А где мы встретились? – Эм, – Джерард осторожничает, и потом же без оглядки вспоминает о своём любимом как-бы-я-мог-встретиться-со-своим-горячим-соседом сценарии и решает пустить его в ход: – Я был на одном из ваших выступлений. Том самом в, э-э, том клубе. – В Рокси? – спрашивает Фрэнк, при этом выглядит так, будто искренне прошаривает свою память, пытаясь воззвать к этим событиям. Джерард просто пожимает плечами: – Я плохо ориентируюсь в названиях всяких мест, знаешь, – о боже. О боже, это же очевидно, что он всё выдумывает. Фрэнк сейчас же вышвырнет его из машины. Нет. Фрэнк врежет ему по лицу и только потом выкинет его из машины, и Джерарду придётся искать новую квартиру и- – Ну ладно, - говорит Фрэнк, понуро смотря перед собой. Он без лишних вопросов возвращается к созерцанию лобового стекла. Джерард вытягивается на заднем сидении, обмякнув от нашедшего облегчения.*
Медпункт – это сущий ад на земле. Здесь так много людей дожидаются своей очереди, что парням негде усесться втроём. Занеся имя Фрэнка в список ожидающих у стойки регистрации, они втискиваются в два свободных местечка сзади, у прохода, прямо за парнем, у которого кровоточит рука, и кровоточит настолько, что красная жидкость капает на пол. Фрэнк и Джерард садятся вместе, а Рэй стоит где-то рядышком. – Парни, вам не обязательно ждать меня здесь, вы же в курсе. Я здесь ещё лет сто буду сидеть, – резонно заявляет Фрэнк. Его голос становится твёрже и сосредоточенней, что одновременно и радует, и пугает. – У тебя травма головы, Фрэнк, с этим надо быть поосторожней, - настоятельно повторяет Рэй. – Именно, – добавляет Джерард, – а нам разве не нужно, ну, задавать тебе вопросы, там… – он размахивает рукой, силясь вспомнить, что он видел в фильмах и в некоторых эпизодах «Закона и порядка», – когда твой день рождения и кто сейчас президент и что-то вроде такого? – Я в больнице, чувак. – Ага, а вон тот парень сочится кровью, капающей на пол, – усмехается Джерард. Фрэнк вздыхает и осматривается вокруг, без тени сомнения разглядывая несколько десятков людей, которым срочно нужна помощь и которую им не предоставляют. – Ладно, но вам двоим не обязательно оставаться. Один из вас может идти. – Я останусь, – слова вылетают изо рта Джерарда без раздумий. Глаза Фрэнка заново сосредотачиваются на нём, и сейчас этот взгляд пронизывает намного глубже, чем раньше, с толикой любопытства. Джерард не уверен, сможет ли он предотвратить очередной румянец одной лишь силой мысли. – Ты точно не против? – спрашивает Рэй, и Джерард без понятия, кого он спрашивает, но в итоге оба подтверждают согласие кивком головы, и у него будто бы гора с плеч. – Вот и хорошо. В смысле, если вас нужно подвезти потом, я останусь, но я должен быть в другом месте уже через… – он смотрит на свои часы. – Прямо сейчас. – Чувак, иди, – говорит Фрэнк. – Всё в порядке, – он переводит взгляд на Джерарда, – верно? – Конечно! – кивает Джерард, выдавливая улыбку. – За нас не волнуйся, справимся, – это ложь, но, вероятно, Рэй покупается на это, потому что в следующий момент он проверяет, есть ли у них всё необходимое и уходит, оставляя Джерарда наедине с Фрэнком и комнатой ожидания, доверху переполненной искалеченными людьми. Они сидят здесь ещё каких-то несколько минут, пока Фрэнк не начинает трясти ногой. Он ёрзает на стуле, потирая ладонями лицо. – Итак, если мы встречаемся, а я не могу тебя вспомнить, то, может, ты расскажешь что-нибудь о себе. – Серьёзно? – выпаливает Джерард, потому что ебать твою налево, последнее, о чём он хочет говорить, это об их так называемых отношениях. – А что такого? – Разве ты не должен вспомнить всё сам? А вдруг это, я не знаю, будет жульничеством, если я тебе расскажу? – голос Джерарда становится на октаву выше с каждым новым словом. – Это не телевикторина, это моя жизнь. Ну, понимаешь, – он на секунду прерывается, просто устремив взор на Джерарда, по-настоящему вглядываясь в него, и Уэй постепенно забывает, как дышать, пока глаза Фрэнка осматривают его сверху-вниз и снизу-вверх, а на лице проглядывается задумчивое выражение. – Да, ты определённо мой типаж. Я бы сам хотел вспомнить, как мы стали встречаться, да и вообще вспомнить что-нибудь о тебе, чувак. Джерард уверен, его лицо горит сейчас. Слава богу, Фрэнк в этот же момент опускает взгляд в пол. Он берёт руку Джерарда, где та лежит на сидении, и внимательно изучает её, большим пальцем обводя пятно высохшей красной краски на тыльной стороне ладони. – Ты художник? – Да, ну, в каком-то роде. Пытаюсь им быть. Я учусь в университете на бакалавра по направлению изобразительного искусства. – И тебя занесло на один из моих концертов, – Фрэнк отнимает взгляд от руки Джерарда, изучающим взглядом смотря на парня. – Да, хм, то, как ты играешь – просто потрясающе, – говорит Джерард, опять возвращаясь к своему идиотскому фантазийному сценарию, живущему у него в голове. – Я вышел на улицу покурить после выступления так же, как и ты, и потом, как-то всё само закрутилось – мы разговорились и вот. – Ага, – говорит Фрэнк, хмуря лоб, будто усердно раздумывает над чем-то, словно пытается вспомнить всё это, и блять, только не думайте, что Джерарду не хочется сдохнуть прямо здесь и сейчас. Он ужасный человек. – А кто сделал первый шаг – ты или я? – спрашивает Фрэнк, приподнимая одну бровь, господи, Джерард скоро не выдержит. – Нуу, ты был первым, – Боже, он попадёт в Ад за это. В особенный ад. – Вау, тебе, наверное, неловко, что я задаю всё эти вопросы, да? – спрашивает Фрэнк, и Джерард кивает так быстро, что в глазах рябит. – Ладно, понял. Оставим пока эту тему, – он наклоняется и роется в сумке, которую принёс Джерард, вытаскивая потрёпанную книгу в бумажной обложке и две бутылки воды, передавая одну напарнику. Джерард открывает бутылку и делает глоток, больше чтобы на что-то отвлечься, чем из большой жажды. Фрэнк обращает всё своё внимание к загнутой странице, на которой он остановился недавно. Он начал читать эту книгу только вчера и уже довольно далеко продвинулся. Джерарду удаётся усидеть смирно где-то три минуты, прежде чем он понимает, что наклоняется ближе, заглядывая Фрэнку через плечо, пытаясь прочитать написанное. – Читал? – спрашивает Фрэнк, поворачивая книгу обложкой к Джерарду. – Нет, – признаётся тот. – Ну что ж, ты не особо много пропустил. Что тебе необходимо знать это то, что журналист по фамилии Блумквист написал статью, обнажающую личность одного чела, Веннерстрёма, как мошенника и афериста, но когда он проиграл судебный иск, его обвинили в клевете и приговорили к тюремному заключению, хотя он до конца не переставал сомневаться в том, что этот мужик – преступник; он просто не мог это доказать. Теперь, когда его карьера разрушена подчистую, и этот таинственный покемон, Вангер, взявшийся хуй пойми откуда, предлагает ему работу, которая состоит в том, чтобы написать биографию вангеровской семьи, но на самом деле это прикрытие – он хочет, чтобы Блумквист нашёл его пропавшую племянницу, ясно? И сейчас я остановился на моменте, когда он уже решил, что примет предложение Вангера. Джерард кивает. – Угу. – Ладно, – Фрэнк поудобнее усаживается на своём сидении, открывая книгу на нужной странице. – Тебе хорошо видно? Он наклоняет голову, чтобы взглянуть Джерарду в глаза и на секунду парень сидит к нему так близко, что Джерард теряет дар речи. Боже, у него прекрасные глаза. Он кивает, даря Фрэнку крошечную улыбку. Айеро улыбается и возвращается взглядом к открытой книге. Они читают в тишине, гулкие голоса людей, ожидающих своей очереди, и ворчание недовольных деток уходят куда-то на задний план, по мере того, как Джерард погружается в интригующую шведскую историю. Фрэнк читает немного быстрее Джерарда, но он ждёт его, проходясь взглядом несколько раз по последней строчке, пока рядом сидящий не подаст знак касанием пальца или кивком, мол, уже всё, можно переворачивать на следующую страницу. Джерард не помышлял о том, чтобы в конце концов прижаться к Фрэнку настолько близко, чуть ли не кладя подбородок тому на плечо – просто так вышло. Как только это происходит, кажется странным резко отстраняться, просто странным, поэтому он не двигается с места, повторяя про себя, что они же бойфренды как-никак, почему бы им не прижаться друг к другу. Плюс ко всему, Фрэнк сам прильнул к Джерарду. Спустя несколько глав живот Джерарда протяжно завывает от голода; с обеда прошло уже несколько часов, и за весь день он не ел ничего, кроме чашечки кофе и несколько горсток Лаки Чармс. Фрэнк искоса смотрит на него. – Ты же принёс Поп-Тартс, вроде? – спрашивает он с надеждой. – Да, точно! – Джерард улыбается и ныряет в сумку. Они разорвали пачку, а потом ещё одну, рассыпая крошки по полу и при этом продолжая читать книгу вместе. Это так… замечательно. Абстрагирует от всех проблем. Джерард мысленно молится всем больничным богам, чтобы их оставили в покое и заставили ждать ещё чуть подольше. Ему совершенно не хочется двигаться с места; он даже сделал им одолжение, закрыв глаза на ужасно неудобные стулья. Внезапно раздражённая с виду медсестра называет имя Фрэнка, и им обоим приходится подняться со своего насиженного местечка. Джерард хватает всё, что они раскидали, складывает в сумку, а после в нерешительности замирает. Ему, наверное, не стоит идти за Фрэнком – это же личное. Но, тем не менее, Фрэнк бросает на него взгляд, явственно говорящий «давай, живее», и Джерард подрывается с места, следуя за ним. После столь долгого ожидания приём Фрэнка проходит лишь за несколько минут. Их доктор – светловолосая женщина с лицом, состарившимся не по годам, и сама по себе она настолько же прямолинейная, насколько можно быть. Она изучает глаза Фрэнка, просит его следить за её пальцем, осматривает его голову и задаёт ему целый ряд вопросов. – И что, такая вещь, как падение со стула, действительно могла так повлиять на мою память? – спрашивает Фрэнк, и Джерард пытается не выдавать свой несчастный страх перед её предстоящим ответом. – И да, и нет, – говорит она. – Бывали случаи, когда люди частично теряли память после подобных инцидентов. – Это же не навсегда? – Обычно нет. Через день или два всё вернётся на круги своя, просто наберитесь терпения. Если память не вернётся спустя неделю, то снова приходите ко мне на приём, – она убирает свой маленький фонарик и бросает взгляд на Джерарда, затем снова на Фрэнка. – Я должна была бы настоять на том, чтобы вы остались для более тщательного обследования, но у нас нет мест. Поэтому я бы посоветовала вам не засиживаться сегодня в одиночестве, просто чтобы убедиться, что всё в порядке, – она не смотрит на Джерарда, но и дураку ясно, что она подразумевает под этим «человеком» именно его. И Фрэнк спрашивает: – Всё нормально? В смысле, ты не против сегодня остаться со мной? – Эм, нет, - Джерард качает головой, слова слишком быстро слетают у него с языка. – Не парься. Врач удовлетворённо кивает и отодвигает штору маленькой приёмной в сторону, позволяя им обоим выйти.*
На обратном пути они садятся на метро, добираясь до дома Фрэнка. Джерард, не зная, куда ему податься, неуклюже топчется у входа в дом Айеро, пока Фрэнк не останавливается на ступеньках и не поворачивается к нему с вопросом: – Ты идёшь или нет? Джерард так быстро несётся вверх по ступенькам, что чуть не спотыкается об себя. Это странно – снова находиться в квартире Фрэнка. Не страшась неминуемой смерти парня, нависшей над ним, Джерард теперь ещё больше чувствует себя непутёвым вторженцем. Фрэнк не замечает ничего странного в его поведении, а просто включает музыку и роется в холодильнике. – Хочешь чего-нибудь поесть? Одними Поп-Тартс не наешься. «Материнский» инстинкт Джерарда ударяет его с двойной силой, чуть ли не сворачивая ему шею. Конечно же, Фрэнку надо чего-нибудь поесть. – Есть вегетарианский бекон? Я бы мог сделать нам сэндвичи, или, ну там, заказать что-нибудь из китайского ресторанчика неподалёку. Фрэнк отрывается от созерцания содержимого холодильника, лампочки внутри агрегата образуют странное свечение, освещая лишь одну сторону его лица, выражение его излишне… задумчивое. – Что? – спрашивает Джерард, уже буквально в пяти секундах от того, чтобы спрятаться за своими волосами. – Прости, - говорит Фрэнк, качая головой. – Для тебя, наверное, всё это так странно. – Странно для меня? Это не мне отшибло память и не на моей кухне сейчас крутится какой-то незнакомый чудила. Фрэнк пожимает плечами, всё ещё пребывая в своих мыслях. – Я знаю тебя, просто не могу вспомнить. Фрэнк захлопывает холодильник и подходит к Джерарду, сократив между ними расстояние настолько, что второму кажется, будто тот непременно почувствует как лихорадочно бьётся его сердце. Фрэнк заметно ниже Джерарда, поэтому ему приходится слегка приподнять голову, чтобы заглянуть напрямую в глаза, но это ни в коей мере не отвлекает от самого факта его близости и чёткой уверенности в его движениях, когда он делает ещё шаг к Джерарду. – Так значит мы вместе почти уже целый месяц, – говорит он, каждое слово взвешено, продумано. – Угу, – произносит Джерард, кивая, борясь с желанием отпрянуть назад, потому что в движениях Фрэнка есть что-то хищное. – Это довольно немалый срок, – говорит Фрэнк, – а значит мы уже… – Мы что? – взвизгивает Джерард, и блять, Фрэнк стоит к нему вплотную. – Вероятно, мы уже- – Уже? Джерард не получает дальнейшего ответа. Фрэнк резко поднимается на носочках и накрывает губы Джерарда своими. Джерард стонет от удивления, а сам словно аршин проглотил, но Фрэнк закидывает руку ему на шею, прижимая к себе. Маленький колокольчик совести внутри Джерарда бьёт тревогу, крича «господиостановисьэтотакнеправильно», но что он может сделать, когда его рот будто сам по себе имитирует махинации Фрэнка, сам же начинает целовать его в ответ, когда еле заметный стон слетает с его губ и Фрэнк проникает своим языком ему в рот. Так продолжается ещё несколько мгновений – медленно и нежно, Фрэнк со всей простотой целует Джерарда, но Уэй прижимает руки к себе, противясь яростной воле просто направить их к Фрэнку, схватить того за грудки и притянуть к себе, потереться о него, трахнуть его через одежду – да блять, кто ещё так охуенно целуется. Фрэнк первым разрывает поцелуй, плавно отстраняясь, засасывая собственную нижнюю губу, будто бы пробуя послевкусие. Ноги Джерарда окончательно становятся желеобразной консистенции, поэтому он еле успевает ухватиться за столик, стоящий позади, чтобы остаться в вертикальном положении. – Ага, – говорит Фрэнк, не отрывая взгляда от Джерарда, но его глаза явно рассредоточены, затянуты дымкой задумчивости. – Что? – спрашивает Джерард, голос которого теперь дрожит. – Просто, ну я не знаю. Я-то думал, почувствую что-то особенное, – Фрэнк пожимает плечами, – что-то знакомое. – А. Понятно, – тупо отвечает Джерард. – Мы же делали это и раньше? – с нажимом произносит Фрэнк, тогда как фантомная улыбка оттягивает уголок его губ. – Конечно, мы эм, – Джерард запинается, – да, раз тысячу, наверное, да мы постоянно этим занимались, и делали ещё кое-что вместе, – Джерард знает, что безостановочно краснеет, но не может ничего с этим поделать. Он просто надеется, что его пронесёт. Он и сам не понимает, чего хочет – чтобы Фрэнк не торопил события или чтобы он сразу затащил его в постель. Честно сказать, он знает, чего хочет, чёрт, ну конечно ему нужно больше, но так нельзя. О боже, как же это неправильно. К счастью – или к сожалению – Фрэнк не предпринимает попыток снова его поцеловать, он лишь отворачивается и начинает поочерёдно открывать то кухонные шкафчики, то буфеты, доставая оттуда сковородку и всяческие продукты. Совсем скоро становится ясно, что Фрэнк собирается приготовить сэндвич с вегетарианским беконом, салатом и помидорами, поэтому Джерард, подхватив идею, достаёт из холодильника масло и хлеб, мысленно благодаря бога за то, что они оставили прежнюю тему разговора. Они обсуждают книгу, которую читали тогда, теряясь в догадках – переспит ли Лисбет Саландер с Микаэлем Блумквистом или нет. – Скорее всего, переспит, ты только подумай, какое между ними сексуальное напряжение. Если ничего не произойдёт, я сочту это за ложную надежду, – спорит Фрэнк, переворачивая тонкий ломтик бекона на раскалённой сковородке. – Хорошо, но она сама по себе независимая женщина, ей не обязательно трахаться с парнем, только чтобы заработать отдельное место в сюжете, сечёшь? – объясняет Джерард, размахивая листом салата в руках. – Ей уже отведена огромная роль в сюжете, чувак. Она может трахнуться с ним, если она того захочет, – Фрэнк заглядывает в сковородку. – Ну вот, всё готово – передай хлеб, – Джерард всучивает ему в руки тарелку с промасленным поджаренным хлебом, про себя поражаясь, как же всё это выглядит по-домашнему и обыденно. Все те завтраки, ланчи и ужины, которые он практически «делил» с Фрэнком через два слоя стекла и целой тонной пустого пространства, которое располагается между их домами. Сердце Джерарда уходит в пятки, когда к нему приходит осознание: когда всё это закончится, прежние времена не вернутся вновь. Он прячет это чувство на самые задворки своего сознания. Если ему и выпал шанс провести эту ночь вместе с Фрэнком, то он насладится этим временем сполна, чёрт бы его побрал. Единственное, он не знает, как долго продлится амнезия Фрэнка. А вдруг, ему выпадет целая неделя. Он всё ещё тешится этой мыслью, когда они вдвоём несут тарелки и холодные банки колы, чтобы расположиться на диване. Фрэнк стремительно переключает каналы, пока не натыкается на серию «Следующего Поколения», и краем глаза наблюдает за Джерардом. – Не против? – спрашивает он, пультом указывая на экран телевизора. – О, я более чем не против! – отвечает Джерард с набитым ртом, кивая с превеликим энтузиазмом. Если это какой-то тест, то Джерард прошёл его с неприсущим ему успехом, на что Фрэнк улыбается, и они устраиваются поудобнее за просмотром очередного эпизода сериала про двух Пикаров, попутно уничтожая собственные сэндвичи. Джерард молчит до самой рекламы и только тогда уже начинает разглагольствовать об экзотической материи, заполняющей пространство червоточин, и их суть. Он не мог предугадать, что его речь затянется настолько, но ему нужно было столько всего объяснить, и что больше всего его бесит, так это то, как в сериалах обычно не утруждают себя подробно рассказать об искривлении времени и пространственно-временном континууме. Он на полпути объяснения теории о циклическом путешествии во времени, когда вдруг понимает, что говорит одновременно с коммандером Трой, и мгновенно замолкает. – Прости, прости, – он смотрит вниз, на свой сэндвич, через силу пытаясь съесть ещё кусок, чтобы уже наконец заткнуть чем-то свой рот. – Чего-чего? – Фрэнк мельком переводит взгляд на экран телевизора, затем снова на Джерарда. – Нет, чувак. Я уже видел эту серию, ты не можешь просто так закончить – сказал «А», говори и «Б». Так вот, если то, что он застрелил второго Пикара – это полнейшая херня, тогда что на самом деле произойдёт, если ты вернёшься назад, в прошлое, и изменишь в нём что-то, затем опять вернёшься в тот же момент и снова что-то поменяешь? Джерарду с трудом удаётся проглотить кусок, еда будто бы застревает у него в горле на пути к желудку. – Ну, что ж, – начинает он, думая как бы продолжить, потому что никто ни разу ещё не интересовался всем этим. Ладно, может, Майки тоже было интересно первые два или три раза, но Джерард задавил весь его энтузиазм сотни лет назад. Теперь, когда Уэй заново начинает что-то рассказывать о своих теориях временных парадоксов, Майки просто повторяет за ним каждое его слово, после чего увеличивает громкость на телевизоре, пока брат не затыкается нахрен. Но Фрэнк… Фрэнку правда интересно. Ещё одна стрела Купидона пронзает сердце Джерарда, и в груди разгорается счастье одновременно с болью, но это приятная боль. Они так прекрасно подходят друг другу, а он всё испоганил. Ещё больнее становится от осознания того, что они будто созданы друг для друга. Ему нужно было как и раньше сохранять дистанцию и не сближаться с Фрэнком, так было бы намного проще жить. Или с другой стороны ему надо было давненько уже взрастить в себе храбрость и по-человечески познакомиться с Фрэнком, как советовал Майки. Блять, да Майки всегда прав. Джерард сглатывает неприятное чувство, отодвигает ненужные мысли и просто пытается насладиться моментом, что даётся ему на удивление легко. По научно-фантастическому каналу крутят целый марафон «Следующего Поколения», поэтому им предстоит ещё бесконечное количество серий, а Фрэнк со своей стороны вроде бы и не против слушать дурацкие теории Джерарда и попутно перекидываться с ним своими идеями об инопланетных технологиях и перемещениях во времени. Джерард ни за что больше не сдвинется с этого дивана. Когда от сэндвичей остались только крошки, пустые тарелки и банки отставлены в сторону, Джерард придвигается к Фрэнку, откинувшись на спинку дивана. К тому времени, как на экране показался эпизод, где Пикар седлает лошадь в голографическом симуляторе, ненавязчивая близость между парнями перерастает в полноценные обжимания. Как только раздаётся сериальная тема из финальных титров просмотренного ими четвёртого – нет, пятого – по счёту эпизода, Фрэнк уже всем телом располагается на Джерарде, его отчего-то тяжёлая и тёплая рука примостилась на колене Джерарда. Фрэнк начинает двигаться, и к Джерарду мгновенно приходит осознание, что тот смотрит на него; он буквально нутром ощущает тяжесть этого взгляда. Сердце чуть ли не чечётку отбивает в груди. Он делает вдох, поворачивает голову и оказывается нос к носу с Фрэнком. Он ожидал чего-то подобного, но всё равно впадает в ступор оттого, насколько близко Фрэнк сейчас находится к нему. На этот раз он смотрит на Джерарда без всякого любопытства, его глаза наполнены твёрдым приятным желанием, отчего сердце Джерарда ёкает. Ещё несколько секунд никто не двигается, а Уэй словно ощущает вкус поцелуя, застывшего в воздухе между их губами. Он не наклоняет голову, нет. Он не смеет этого сделать. В конце концов Фрэнк берёт всё в свои руки и подаётся вперёд, захватывая губы Джерарда в медленном, мягком и тёплом поцелуе. Это всего лишь поцелуй, повторяет себе Джерард, приоткрывая рот, это только поцелуй, он не должен останавливаться. В этом нет ничего особенного. Но вопреки всему, то, как Фрэнк целует Джерарда, нельзя назвать обыкновенным поцелуем. Со скоростью света медлительность переходит в неистовство. Фрэнк прижимается до тех пор, пока между ними не остаётся ни миллиметра свободного пространства, он проталкивает свой язык в рот Джерарда, засасывает его губы. Джерард стонет, одной рукой впиваясь в волосы Фрэнка, и сталкивается с языком парня во рту. Всё слишком быстро. Фрэнк залезает на Джерарда, усаживаясь на его коленях, весь из себя тёплый и тяжёлый, и чёрт подери – Джерард чувствует, как член парня впивается в его бедро. Он разрывает поцелуй, бездыханно произнося: – О господи боже. Нам нужно, нам надо- – Сейчас, сейчас уже, я и так тороплюсь, как могу, придурок, – говорит Фрэнк, перебивая Джерарда как раз в тот момент, когда он хочет закончить предложение словом «остановиться». Его голос охрип и звучит как настоящий секс. Джерард снова делает жалкие попытки произнести что-то, но из горла вырываются лишь «ах-ах-ах», потому что следующее, что делает Фрэнк, – это засасывает кожу на его шее, приводя парня под собой в исступление. – Фрэнк, ты не… мы не… – Джерард не в состоянии вытрясти из себя целостные предложения. Фрэнк трётся своим пахом о его, двигаясь на бёдрах Джерарда, и – о боже – теперь он буквально двигается на члене Уэя. Тот издаёт сдавленный вскрик, глаза сами по себе закатываются вверх, и внезапно со всем своим смущением он понимает, что готов кончить прямо сейчас. Фрэнк не останавливается на этом. Он запускает ладони в волосы Джерарда и снова целует его скользко, мокро и грязно, чуть ли не трахая языком его рот. Звук, который издаёт Джерард, звучит жалко и слишком громко в пустой комнате. Его пальцы машинально сжимают локоны Фрэнка, и он приподнимается с дивана, похотливо прижимаясь к Фрэнку, не давая себе отчёта в своих действиях. Ему так хорошо. Фрэнк такой горячий на ощупь, он двигается не менее резво, чем Джерард, те хриплые стоны, что он издаёт; Уэй не может мыслить рационально в таких условиях. До того момента, как рука Фрэнка проскальзывает между ними, а пальцы этой самой руки сцепляются на выпуклости между бёдрами Джерарда, и тот ни с того ни с сего не отворачивает голову, разрывая поцелуй в сущей панике. – Нет, Фрэнк, мы не можем, ты не- Фрэнк не слушает его, просто лишь двигает рукой, поглаживая член Джерарда через джинсы. – Всё в порядке, – выдыхает он, и господь, его голос звучит так сексуально, горячее дыхание опадает на шею Джерарда, когда Айеро опускается до невозможности близко к нему. – Мы же делали это и раньше, разве не так? Представь, что это снова наш первый раз, – он с силой прижимает ладонь к его паху, и у Джерарда глаза закатываются от удовольствия, а сам он безынициативно двигается бёдрами навстречу Фрэнку. Боже, это самая настоящая пытка. Ему так хочется, так хочется воплотить грёзы в реальность, но в то же время он прекраснейше понимает, что ничего из этого не заслуживает. Каждая фибра его тела так и кричит, чтобы он продолжал, но как так можно. Он выгибается, сливаясь с Фрэнком в последнем поцелуе, поджидая момент, когда смягчатся движения его губ, а руки ослабят хватку на теле Уэя. Затем Джерард резко разрывает контакт, скатываясь наземь с дивана, едва не прихватив с собой Фрэнка. Он неуклюже падает на твёрдый пол, хватая ртом воздух, ощущая тупую боль в локтях. Фрэнк свешивается с края дивана: – Чувак, что- – Это неправильно. Извини. Мне так жаль, Фрэнк. Я лгал с самого начала, мы никакая не пара, я всё выдумал. Я просто псих, который знает о тебе слишком много, и правда, прости, прости меня, – слова так рьяно вырываются из его уст, что Джерард еле успевает отдышаться. Фрэнк смотрит на него нечитаемым взором. – Прости! – повторяет Джерард, вскарабкиваясь на ноги и чуть ли не спотыкаясь на ходу. Он мигом оказывается у двери, хромая из-за стояка, но он должен выбраться отсюда как можно быстрее. Он вряд ли сможет выдержать всё, что сейчас последует – дальнейший отказ и предательство. – Джерард, стой! – он слышит, как кричит ему вдогонку Фрэнк, но парень не посмеет остановиться. Он несётся вниз по лестнице, выходит из здания и забегает за угол, пока свежий ночной воздух проникает ему под одежду, так как у него не было возможности захватить свою куртку. Он обходит дом, доходя до своего места жительства, благодаря бога за то, что это не так далеко. Он дважды роняет ключи, прежде чем вставить их в замок и открыть дверь, судорожно вваливаясь в квартиру. Без единой мысли в голове он идёт к окну и заглядывает в него. В квартире Фрэнка пусто. Там всё так же горит свет, и если присмотреться, то можно заметить Жана-Люка Пикара на экране работающего телевизора, но никаких признаков присутствия Фрэнка. Сердце с невероятной силой сжимается в груди, и Джерард с ужасом осознаёт, что его глаза увлажняются. Фрэнк пошёл за ним. Он всё испортил. Он недвижно стоит у окна, уставившись на пустую квартиру, на которую до этого момента заглядывался сотни тысяч раз, разве что сейчас он знает, как она выглядит изнутри; он открывал эти буфетные шкафчики, сидел на том самом диване. Он бездумно тянется к телефону и выбирает номер Майки из быстрого набора. – Сейчас три часа ночи. Надеюсь, это что-то срочное, – послышался заспанный голос не на шутку раздражённого звонком Майки. – Я всё испортил, – говорит Джерард, – я испортил наши отношения с Фрэнком – эм, в смысле, с моим соседом. Всё пошло наперекосяк, – он медленно разворачивается, прислоняется спиной к стене и безвольно опускается вниз, оседая на холодный пол своей неосвещённой квартиры. – Господи, Джи. Давай лучше всё с самого начала, – просит Майки, смягчившись. И парень выпаливаёт всё подряд. Джерард рассказывает брату обо всём, об этом дешёвом спектакле, а Майки просто выслушивает, потому что знает своего брата, знает, что иногда ему просто нужно выговориться. – Так, и где ты сейчас? – спрашивает Майки, когда у Джерарда больше не находится никаких слов. – Я вернулся к себе, в свою квартиру, боже, Майки, я так облажался, – Джерард понимает, что его голос звучит до боли отчаянно. К тому же он знает, что в данной ситуации Майки не в силах что-то изменить, но он уже не может остановиться. – А где Фрэнк? – спрашивает Майк, и Джерард встаёт на колени, выглядывая из-за подоконника, как там обстоят дела с квартирой Фрэнка. Она всё так же пуста. – Я не знаю, – сообщает он, – его нет дома. – Скорее всего, он разгуливает по улицам в поисках тебя, обмудок. – Майки- – Ты должен с ним поговорить. Объясни всё или хотя бы извинись, – Майки вздыхает, что слышно даже через трубку. – Знаешь, Джи, нормальные люди обычно встречаются. Они знакомятся с людьми, которые им нравятся, потом они находят общие темы для разговоров, вместе ходят куда-то. Они не наблюдают друг за другом с расстояния и сразу же – не знаю, как правильно выразиться – привязываются к ним. – Ты думаешь, я всего этого хотел, Майкс, просто он такой… – слова застревают в горле, Джерард без понятия, какой эпитет здесь можно подобрать. Быть с Фрэнком – это просто так правильно. Он всё ещё выискивает нужные фразы, когда дверь в квартиру Фрэнка распахивается и сам виновник торжества заходит внутрь, стягивая с себя промокшую куртку. Джерард ещё никогда не видел его настолько взвинченным, шагающим по квартире из стороны в сторону, лихорадочно оглядывающим всё вокруг, словно в поисках улик. – Джерард? – голос Майки вырывает парня из оцепенения, Джерард чуть было не забыл, что всё ещё разговаривает по телефону. – Извини, просто он, эм, вернулся. – Джи, ты обязан поговорить с ним, – доносится безропотная просьба Майки. – Я знаю. – Пообещай мне. – Я знаю, – повторяет он, совершенно искренно. – Я позвоню позже, договорились? – Ладно. До скорого, Джи, – Джерард сбрасывает вызов, откладывает телефон и медленно встаёт, глазами следя за каждым движением Фрэнка. То место, где сейчас находится Джерард, идеально попадает в поле зрения Фрэнка, но тот не сможет его увидеть из-за выключенного света. Внезапно он понимает, что делать дальше. Он ждёт, пока Фрэнк не посмотрит в его сторону, после чего тянет трясущуюся руку к выключателю. Сердце подскакивает к самому горлу, когда зажигается свет. Яркие флуоресцентные лапочки, которыми он обычно никогда не пользуется, приходят к жизни, привлекая внимание Фрэнка. Когда сосед переводит взгляд на его окно – когда он буквально видит Джерарда, – сердце Уэя прекращает биться. Даже с такого расстояния Джерард может детально рассмотреть его реакцию – удивление так резко перетекает в шок, что он отступает назад, взором охватывая квартиру Джерарда, то место, где он стоит, всё, до чего дотянется его взгляд. Джерард остаётся стоять на месте, позволяя Фрэнку разглядывать его; руки Уэя трясутся от нервов, в ожидании, как же поступит Айеро, хоть что-нибудь. Впервые за всё время, что он живёт здесь, Фрэнк опускает жалюзи.*
Джерард больше не спит. Даже не пытается. Он перетаскивает свой мольберт в центр комнаты, где освещение лучше всего, и раскрывает неиспользованный акрил, смешивая краски и превращая всё это в непонятную кучу, потому что легче сделать это, чем расхлёбывать всю ту кашу, которую он заварил. Он то и дело кружит перед наполовину законченным холстом, переминаясь с ноги на ногу с кистью в руке. Он протягивает руку вперёд, чтобы оставить мазок, но не решается зайти дальше, одёргивая кисть, прежде чем та коснётся картины. Ещё где-то три раза он пытается сделать первый шаг, в итоге понимая, что с него хватит. Он не может рисовать в таком состоянии, в конце концов он просто испоганит холст. Уэй со вздохом откладывает палитру и снимает намеченную картину с мольберта. Пальцы всё ещё зудят, а где-то рядом стоит палитра с намешанным колером, готовым к использованию, и он исступлённо выискивает незакрашенную поверхность, любую, какая только подвернётся. Его взгляд моментально падает на окно – единственный портал, через который можно очутиться в квартире Фрэнка. Буквально в эту же секунду всё становится предельно ясно. Он работает всю ночь напролёт, закончив писать, только когда солнечные лучи начинают пробиваться из-за дома напротив. Ему трудно оценить готовое произведение, всё это время он лишь импровизировал, и его мозг устроен по-другому; зато он точно чувствует момент, когда картина закончена. Он заканчивает работу, опуская собственные жалюзи, создавая некий задний фон для красочного изображения на стекле. Он проваливается в сон прямо на диване в своей неосвещённой обители, не потрудившись стереть краску, сохнущую на пальцах.*
Будильник на телефоне Джерарда, специально поставленный за час до занятий, которые начинаются в четыре, прорезает тишину. Он стонет и недовольно всматривается в экран телефона, всячески исхитряясь выключить его. Подняться с дивана – настоящая пытка для него, но ещё больше мучений ему приносят попытки одеться и выйти на улицу. Единственная мысль о том, сколько он платит за эти курсы, заставляет его хоть как-то сдвинуться с места. Перед самым выходом он подходит к окну и выглядывает через просветы жалюзи, осматривая квартиру Фрэнка. Окна всё так же занавешены. Сердце Джерарда странно ёкает в груди, желудок опускается до колен, но он всё равно отправляется на занятия.*
По возвращению Джерард даже не собирается обманывать самого себя и клясться, что он не взглянет на квартиру Фрэнка сразу же, как только преступит порог. Окно Фрэнка всё ещё завешано жалюзи. Хуже, чем было до того, как Джерард пошёл на занятия, не стало, впрочем, как и лучше. Он готовит себе рамен на ужин и тихо съедает его перед телевизором. Кроме того он не звонит Майки, хотя знает, что надо бы.*
На следующий день он убеждает себя, что даже не стоит надеяться – Фрэнк не поднимет жалюзи. Он должен отпустить его, двигаться дальше. Ему ещё нужно заняться письменной работой, и у него не останется времени на то, чтобы закончить холст, если он не займётся делом. Несмотря на все свои предубеждения он раздвигает створки жалюзи. Его желудок делает сальто, когда он видит, что на этот раз ничто не занавешивает окно Фрэнка. Он наклоняется, вследствие чего подоконник упирается ему в живот, а нос утыкается в стекло, пока он нещадно пялится на квартиру напротив. Видно, что она пуста. В остальном обстановка внутри выглядит так же, как и раньше. Джерард сводит брови к переносице в недоумении; не важно, какие объяснения он перебирает в голове, он не в состоянии понять, что это значит. Может, Фрэнку всего-навсего не хватало солнечного света, поэтому он решил поднять жалюзи. А может, он увидел окно Джерарда. Сам Джерард не поднимает жалюзи. Он, конечно, не сдерживается и периодически подглядывает из-за них за обстановкой снаружи, но в самом деле ничего не меняется. Он благополучно отправляется на занятия и весь день старательно пытается не думать о произошедшем. И, конечно, терпит фиаско. Тем же вечером, вернувшись домой, он мечется между желанием подбежать к окну или же попросту проигнорировать его существование. Под конец ноги сами подводят своего хозяина к окну, и он заглядывает в проём между жалюзи и оконной рамой. Фрэнк дома. В окне горит свет. Он сидит на диване перед теликом, поглощая Поп-Тартс прямо из коробки. Нечто словно выбивает воздух из лёгких Джерарда, он тянется пальцами к окну, чуть не касаясь стекла. Вот он, момент истины. Он отходит от окна и простирает руку к шнуру, чтобы поднять занавеси. И делает это медленнее, чем обычно, руки дрожат, сердце застревает в горле. Когда он в очередной раз тянет на себя верёвку и встречает сопротивление, то вконец понимает, что окно полностью открыто. Он нажимает на выключатель. Проходит несколько мгновений, и Фрэнк замечает его. Сначала всматривается в отдаление, затем переводит взгляд на самого Джерарда, но проблема в том, что Уэй никоим образом не въёбывает, что значит это выражение лица. Он наблюдает за тем, как Фрэнк поднимается с дивана и приближается к окну, уже ожидая, что вот-вот, сейчас парень сделает какой-то гневный жест, покажет ему средний палец, поднимает вверх табличку, где написано, что он скотоёбищный сталкер, который должен оставить его в покое. Фрэнк не делает ничего из перечисленного. Он на секунду пропадает из виду и возвращается с листом бумаги, по величине сравнимым с шириной его плеч. Затем прислоняет его к стеклу. Джерард не соображает, что значат цифры, выведенные на листке до тех пор, пока Фрэнк не подносит руку, сжатую в кулак, к уху, при этом оттопырив большой палец с мизинцем, что представляет собой универсальный жест, означающий «телефон». Джерард вытряхивает карманы в поисках мобильного, неуклюже и до жути медленно тыкает на кнопки, набирая номер, и прислоняет трубку к уху так сильно, что слышит собственное сердцебиение. Он видит, как Фрэнк вынимает свой мобильник из кармана и отвечает на звонок. Джерард прикрывает глаза и ждёт, что скажет Фрэнк. – Привет, – в голосе нет ни единого признака раздражения. Этого достаточно, чтобы Джерард не побоялся открыть глаза. – И тебе привет. – Знаешь, – начинает Фрэнк, руками играясь с бумажкой, на которой написан его номер, – таких ужасных лгунов как ты ещё поискать надо. – Я же извинился! – слишком быстро выпаливает Джерард. – Клянусь, я не хотел, чтобы так вышло, – он указывает рукой на изрисованное окно, на своё послание. – Понимаешь. – Да, я видел. И, хм, как давно ты уже наблюдаешь за мной? Джерард закусывает губу. – А когда ты въехал сюда? Он слышит, как резко Фрэнк втягивает воздух. – То есть всё время, да? – Прости меня, – снова повторяет Джерард. – Просто ты никогда не опускал жалюзи, и у тебя какие-то слишком яркие лампочки, ты постоянно мечешься туда-сюда, смотришь те же сериалы, что и я, так завораживающе выглядишь, когда играешь на гитаре и- – Хорошо, хорошо, – говорит Фрэнк. – То есть, нет, конечно, в этом нет ничего хорошего, ну не совсем, но… Я не знаю, – даже с такого расстояния видно, как он пожимает плечами. – У меня такое чувство, что я должен злиться на тебя намного больше, чем сейчас, но, вероятно, если бы ты не был таким извращенцем, я был бы уже мёртв. Не знаю. Наверное, я твой должник. – Правда? – то, сколько надежды вместил в это слово, любого заставит провалиться от стыда. – Плюс ко всему, я вроде как вовремя догадался, что ты выдумал всю эту историю про наши отношения. Предположим, я тоже немного поимел тебя в этом плане. Совсем чуть-чуть. – Серьёзно? – голос Джерарда едва не доходит до визга. – Ах, ну да. Ты же понимаешь, что я по сути не терял память? Поначалу я был в смятении, перед глазами путаница, но я не мог не вспомнить, как взобрался на стул, потом упал, и всё произошедшее до этого, кроме, конечно, части про то, как мы с тобой предположительно встретились на одном из моих концертов, который ты не знаешь, где проходил, к тому же даже не представляешь, как называется моя группа. – Эм, – по закону жанра Джерард должен был сейчас защищаться из последних сил, но у нет ничего на уме, он ведь тот ещё лгунишка. Зато на душе радостно уже от того, что Фрэнк всё ещё разговаривает с ним. – Получается, мы оба конченые? – Даже не знаю. А то, что после того, как я понял, что ты на самом деле не мой парень, я позволил тебе и дальше им притворяться, потому что мне это безумно нравилось, позиционирует меня, как охуевшего сумасброда? – По всей видимости, это не так ужасно, как то, что я узнал название твоих любимых хлопьев, прежде чем узнал твоё имя. Фрэнк посмеивается. – Неужели? Джерард кивает, сверху донизу ощущая прилив тепла, который именуется счастьем, как только осознает, что Фрэнк представляет, каково это было. – Тогда выходит, что мы оба поехавшие, – заверяет Фрэнк, и сквозь несколько метров Джерард видит эту улыбку. – Слушай, я тут подумал, раз уж ты у нас такой любитель подсматривать, – через трубку доносится звук стягиваемой ткани, и глаза Джерарда выпадают из орбит, при виде Фрэнка, снимающего с себя футболку через голову. – Я просто подумал, что продолжу делать вот так… – он тянется ладонями вниз и расстёгивает пряжку ремня, Джерард проглатывает язык. – И ты можешь либо стоять на месте и наблюдать оттуда, либо ты можешь примчаться сюда и помочь мне с остальным. Джерард в изумлении выпучивает глаза, не в силах поднять взгляд выше уровня голубей, вытатуированных на нижней части живота Фрэнка. Когда ему удаётся-таки поднять глаза чуть выше, к лицу Фрэнка, он видит, как тот ухмыляется. Мозг Джерарда толком не успевает осмыслить происходящее, зато член ещё как осознал. Фрэнк хватает пряжку и вытягивает ремень из петель. – Так что, ты решил остаться там? Ничего, я не против. – Нет, нет, уже бегу, – заикается Джерард, внезапно понимая, что если он не пойдёт туда, сейчас же, блять, не притащится, для него всё превратится в галлюцинацию, вызванную резким запахом красок. Он отскакивает от окна, спотыкаясь о мольберт. – Ёб твою мать. – Ты там поосторожнее, – говорит Фрэнк, и Джерард оборачивается, бросая на него ещё один взгляд. Он прижимает нагревшийся телефон к уху, произнося: – Скоро буду, – и хватается за ручку двери.*
Джерард в изнеможении хватает воздух ртом, как только добирается до двери Фрэнка, за минимальное время преодолев всё расстояние. Он застывает в нерешительности, думая, что лучше: сразу зайти или прежде всего постучать. Он поднимает руку, но дверь распахивается ещё до того, как он успевает что-то сделать, открывая взору полуголого Фрэнка. Его кожа, эти замысловатые рисунки при близком рассмотрении и вовсе спирают дыхание. – Ну привет, – говорит Фрэнк, хватая Джерарда за футболку и утягивая внутрь, и затем захлопывает за ним дверь. – Привет, – еле выдаёт Джерард дрожащим голосом; он здесь, сейчас, так и ждёт, что Фрэнк резко развернётся и врежет ему за то, что тот оказался ёбанным извращенцем с атрофированным понятием о личном пространстве. К сожалению, Фрэнк этого не делает. Он прижимает Джерарда к двери и звонко целует. Джерард издаёт постыдный звук и просто застывает в одном положении, целуя в ответ с не меньшим неистовством. Поцелуй оказывается не таким грязным, как в прошлый раз, но и не особенно мягким. Кажется, будто Фрэнк изучает его, желая ощутить на вкус каждую частичку Джерарда, и когда они наконец отрываются друг от друга, чтобы отдышаться, Джерард жадно глотает воздух, пальцами вцепляясь в плечо Фрэнка. Его голое плечо. Блять, у него такая тёплая кожа. – Н-ну, так что, – с запинкой вопрошает Джерард, он без малейшего понятия о том, чего ждать дальше. Хотя отлично знает, чем бы хотел заняться прямо сейчас, но отнюдь не он здесь правит балом. – Ну, теперь ты, наверное, должен сказать мне свою фамилию, – говорит Фрэнк, и даже если они сейчас не целуются, парень всё равно прижат к Джерарду, его тело будоражит от столь тесного контакта. – Уэй, – удаётся произнести Джерарду. – Гм, Джерард Уэй. – Неплохо звучит, – отвечает Фрэнк с кроткой улыбкой на губах, и Джерард не может противостоять – он наклоняется и снова целует его, позволяя рукам опуститься по его спине, очерчивая кожу своими безудержными пальцами. Они пятятся назад, чуть не падая через диван; Фрэнк толкает Джерарда на мягкие диванные подушки и забирается к нему на колени. – Думаю, – проговаривает Фрэнк между неспешными, тягучими поцелуями, – можно сказать, что это испытание наших так называемых бойфрендских отношений. Пока что ты справляешься блестяще. Он сливается с Джерардом в поцелуе, не давая тому шанса ответить, за что парень всей душой благодарен: он ни слова не может выдавить из себя. Вместо этого он издаёт поощряющие стоны, когда они плавно переходят в горизонтальное положение. Фрэнк всем весом так идеально прижимается к нему. Чем дольше они двигаются друг напротив друга, тем жарче становятся их поцелуи, Фрэнк трётся своим твёрдым членом о бедро Джерарда. Джерард с придыханием разрывает поцелуй. – Ох, чёрт. Фрэнк издаёт низкий звук, застрявший в самом горле, прижимаясь мокрыми губами к шее Джерарда, просовывая руку между их телами, чтобы коснуться его члена через ткань джинсов. Джерард не может унять скулёж, как только Фрэнк начинает поглаживать его сквозь плотную ткань, и чёрт, он до сих пор своим вставшим членом елозит на Джерарде. Он скоропостижно расстёгивает пуговицы на джинсах Джи. – Ты когда-нибудь представлял себе подобное, когда следил за мной? Думал о том, чтобы оказаться здесь, рядом? – хриплым голосом вопрошает Фрэнк, опаляя горячим дыханием шею Джерарда. Лицо Уэя приобретает багровый оттенок смущения, но он с усилием отвечает: – Да, ах… – Фрэнк проникает рукой в джинсы Джерарда, сжимая его член через нижнее бельё. – Ох, блять, Фрэнк, да, – произносит он отъявленно, будучи на грани. Он так близко, уже так близко. – Хорошо, – выдаёт Фрэнк с дьявольской улыбкой. Джерарда как водой окатили – он осознаёт, что чёрт, так вот что охуеть как заводит Фрэнка. Ему нравится сама мысль, что Джерард подглядывал за ним. Джерард вытягивает руку и тянется ею к джинсам Фрэнка, нащупывая молнию. Он, копошась, расстёгивает его штаны, обнаруживая, что под ними ничего нет, кроме голой кожи, и блять, это настолько прекрасно, что он стонет, опускаясь ладонью к члену Фрэнка, обхватывая влажную головку и проходясь по всей длине. Джерард неспешно поглаживает его, что вызывает у Фрэнка стон, и Уэй смотрит вниз, наблюдая за тем, как его рука двигается на члене парня, как татуировки Фрэнка аморфно двигаются, когда его живот судорожно поднимается и опускается. Айеро беззастенчиво стонет и вбивается в кулак Джи, заглушая стоны на его шее, блять, ещё чуть-чуть и у Джерарда перед глазами будут плясать чёрные точки от невыносимого удовольствия. Он даже не думал, что когда-нибудь ему доведётся увидеть это самолично, прочувствовать на собственной шкуре. Фрэнк перемещает руку, запуская её в нижнее бельё Джерарда, чтобы коснуться его кожи, и чёрт, всё вот-вот закончится. Джерард не сразу осознает, что говорит это вслух, пока не слышит своё же бормотание: – Однажды ночью на этом самом диване ты… ты трогал себя… я ни в коем случае не хотел быть свидетелем, но, мать твою, Фрэнк, ты выглядел чертовски- Фрэнк не прерывает движений рукой, стимулируя член Джерарда. Он наклоняется, нависая над Джерардом, горячо выдыхая слова тому в губы: – Так значит, я дрочил. – Да, – скулит Джерард, вздрагивая, когда Фрэнк выкручивает запястье, – как же он хорош в этом. – И ты подсматривал за мной, – добавляет Фрэнк грубым срывающимся голосом, ни на секунду не прекращая движений. – Да, – выдыхает Джерард, чьё лицо в мгновение ока заливается краской от такого постыдного признания. – А потом ты дрочил на меня, я прав? Представляя себе меня, представляя всё это в своей голове, – Фрэнк больше утверждает, нежели спрашивает, но Джерард всё равно считает своим долгом ответить: – Да, Фрэнк. Да, всё так. Фрэнк жёстко и с некой долей отчаяния целует его, после его тяжёлые выдохи согревают дыханием щёку Джерарда, в то время как они надрачивают друг другу. Сильное возбуждение, сплошные движения – и больше ничего; они сплетаются телами, извиваются друг напротив друга, пытаясь довести один другого до разрядки. Джерард кончает первым, резко выгибаясь на диване, пачкая семенем их животы, стоная Фрэнку в губы, пока тело содрогается от ощущений. Он не прекращает дрочить Фрэнку, с трудом цепляясь за остатки сознания, чтобы довести того до оргазма. Фрэнк стонет от удовольствия, вбивается в кулак Джерарда, опаляя его кожу дыханием, его тело напряжено, движения резкие – боже, как он прекрасен вот так, пребывая в таком пограничном состоянии. Джерард видит, как тяжело тот хватает ртом воздух, издаёт стоны и замирает, кончая горячей спермой на живот Джерарда, обессилено заваливаясь на него. Они лежат так ещё некоторое время, прижатые друг к другу, тогда как дыхание и сердцебиение Джерарда замедляют ход. В какой-то момент Фрэнк поднимает голову, смотря на Джерарда сверху, краешек его рта приподнимается, и его рот приобретает подобие то ли улыбки, то ли усмешки. – Что же получается: мы оба ебанутые с тобой? – задаёт риторический вопрос Фрэнк, без всякого едкого подтекста. Он лежит полностью расслабленный, потрёпанный, и Джерард сейчас испытывает столько нежности к нему, что кружится голова. – Да, получается, оба, – соглашается Джерард, совершенно нормально принимая этот факт. Он мягко проводит пальцами по руке Фрэнка, такой тёплой и влажной от пота. – Охуенно, – говорит Фрэнк и поднимается с дивана, едва не расхерачив локтём лицо Джерарда. Он натягивает джинсы и берёт соседа за руку, помогая тому встать на ноги. Джерарду удаётся поймать свои джинсы, прежде чем они соскользнут на пол и он запутается в них. Прекратив возиться с одеждой, он поднимает голову, теперь уже из окна Фрэнка наблюдая за своей квартирой. В комнатах до сих пор горит свет – он собственными глазами видит то, что видел перед собой Фрэнк: освещённые окна, являющие взору его гостиную, с мольбертом в центре комнаты, его неряшливый кухонный гарнитур, полностью заставленный чашками с кофе, его телевизор, старый позорный диван, накрытый покрывалом с изображением мандалы в хипповатом стиле. Его внимание переключается на окно, где он нарисовал то самое послание для Фрэнка. Это странно, зато, если наблюдать за этим с прямо противоположной стороны, то в конце концов смотрится так правильно. Видеть послание так, как видел его Фрэнк. Все эти линии и формы идеально сочетаются друг с другом, придавая рисунку особый смысл. Создаётся ощущение, что это татуировка на здании; линии переплетаются, словно вьюнки, обрамляя буквы в самом центре; изящные фигуры и разнообразные изгибы очерчивают слова, которые ему хотелось, чтобы Фрэнк прочитал. ПРОСТИ МЕНЯ. Я ПСИХ. Фрэнк тянет его за руку, чтобы привлечь к себе внимание, и Джерард отрывает взгляд от противоположного здания. – Пойдём, я покажу тебе кое-что, чего ты ещё не видел. – Что же это? – спрашивает Джерард, хотя уже идёт следом за Фрэнком. Фрэнк останавливается и притягивает Джерарда к себе, поднимаясь на носочки, чтобы оставить невесомый поцелуй на его губах. Он отходит назад, склонив голову, и даёт однозначный ответ: – Моя спальня. ~конец