Ушла

Алые огни мерцают в воздухе, слетая с кончиков пальцев Ванды. Обычно Вижн заворожённо наблюдает за магией, исходящей от Алой Ведьмы. Но не в этот раз. Соколиный глаз является средь бела дня и собирается забрать Ванду с собой прямиком в эпицентр разгоревшейся войны между Старком и Роджерсом. Вижн категорически против. Для Максимофф это шанс вырваться из башни, «убежища» («тюрьмы» — читает она между строк). Для Вижна — очередной повод переживать (ведь так это называют люди?) за безопасность Ванды. Алая Ведьма не может сидеть спокойно, пока её друзья пытаются уничтожить друг друга. Совесть просто не позволит ей терять кого-то ещё в этой бессмысленной борьбе. Старк со своей ложью во благо и Роджерс, так отчаянно стремящийся спасти сошедшего с ума Баки, неправы и правы в равной степени. Но понять это без разрушений им просто не дано. И Ванда может эти разрушения остановить. Могущество её возрастает с каждым днём, и окружающие начинают бояться красных струй магии, ставших практически аурой Максимофф. Не боится лишь Вижн. Он, кажется, понимает Алую Ведьму лучше, чем все остальные. От этого ей так больно в момент, когда приходится делать выбор. Вижн держит Бартона в крепком захвате, то ли выполняя приказ Старка, то ли не желая отпускать Максимофф в неизвестность(опасность) по собственным причинам. Вижн сильнее Клинта. Но не сильнее Ванды (или того, что к ней чувствует). Вижн хочет предупредить, остановить, уберечь её от всего зла, наполняющего этот мир. Он сам не понимает, что за чувства движут им каждый раз, когда она уходит на задания с Роджерсом (у него вечно находится целая куча опасных врагов). Алая Ведьма не хочет причинять ему боль. Но она должна идти. Ради друзей. Ради того, чтобы не повторилось то, что случилось с Пьетро. Она смотрит на Вижна, и губы дрожат, а в глазах стоят слезы. «Прости», — меньшее, что Ванда может сказать. Максимофф закрывает глаза и выпускает направленный на Вижна шар из энергии. Он отпускает Бартона, а сам ломается напополам от боли, пронизывающей искусственно созданное тело. Её имя застывает в воздухе, не произнесенное вслух. В глазах Вижна читается непонимание. «Зачем ты так со мной, Ванда? Я ничего плохого не хотел, только оберегать тебя». Вижн проваливается под землю, пролетая вниз этаж за этажом. Максимофф ещё пару десятков секунд смотрит в глубину образовавшейся пропасти, а затем Соколиный глаз тянет её за руку — «Ванда, пора идти». Вижн лежит на холодном каменном полу. Он чувствует себя совершенно разбитым (это слово, взятое из какой-то книги, кажется ему наиболее подходящим, но спросить теперь не у кого). В том месте, где у обычных людей расположилось сердце, теперь образовалась болезненная пустота. «Ушла» равняется «не любит». «Ушла» равняется «не уберёг».