До конца этого проклятого мира оставалось одно незавершенное дело

До конца осталось каких-то девяносто шесть часов. Он был растерян. Напуган. Ошарашен. Не знал, что ему делать, как поступить дальше. Новость о том, что вскоре этого мира не станет, настолько поразила его, что он был готов свалиться на месте и кричать, что все это обман. Просто чей-то совсем не смешной розыгрыш. Очень сложно было поверить в то, что совсем скоро ничего не станет, как и его самого. Но пугало совсем не это: он ведь так и не успел сделать то, что планировал сделать уже очень давно. Список. Он составил его как только в волейбольный клуб вступил первогодка — Акааши Кейджи. С самого первого дня он намеревался признаться ему, но так и не смог, поэтому с каждым месяцем список пополнялся и пополнялся, и все эти вопросы и незавершенные дела витали в воздухе и не давали ему покоя. Со временем он смирился, принял то, чего уже было просто не отвратить, поэтому, схватив легкую куртку, он выбежал из дома под гневный возглас отца и плач собственной матери. Холодный ветер, что беспрерывно дул в лицо, не мог сломить ни его дух, ни его самого. Хотя казалось, его уже ничего не сломит. Ведь осознание того, что тебе осталось жить каких-то мизерных четверо суток, не просто убивало, а растаптывало под жесткой подошвой ботинка. Вокруг нервно носились люди, машины, что были брошены ими же. Они гудели и издавали истошные звуки. Кажется, мир потихоньку начал сходить с ума, а вместе с этим миром и Котаро. То, чего просто нельзя было отрицать, медленно давило на осознание, а потом тугим узлом перетягивало горло. Дышать становилось очень трудно. В груди что-то отчаянно пекло. Успокоило его только спокойное, почти умиротворенное лицо его сеттера, который тут же оказался в объятьях капитана и был грубо прижат к входной двери и поцелован. Вот теперь мир для Акааши действительно перевернулся. После душераздирающих слов капитана, он обессиленно упал на пол и сжал волосы пальцами, пытаясь их вырвать. Чувство, томящееся внутри, медленно начало угасать, и впервые он захотел жить, не хотел умирать. «Я люблю тебя, черт тебя дери» — казалось, эти слова он крикнул на весь мир, отчего застучало в висках. А потом слезы сами собой хлынули из глаз, потому что он не хотел этого слышать. Потому что им осталось жить слишком мало для их такой неправильной, но взаимной любви. Кажется, в тот день они провели слишком много времени вместе, не могли насладиться друг другом, запоминая каждое мгновенье, каждое движенье, чтобы было что вспомнить после смерти. — В следующей жизни я обязательно найду тебя, и мы снова будем вместе, Акааши! — Бокуто-сан, следующей жизни не будет. Ах да, действительно. А он уже успел забыть, миру ведь конец.

***

Первых пять пунктов он давно выполнил. Кажется, эти три дня пролетели так же незаметно, как и вся жизнь. Время слишком быстро бежало, а он совсем не успевал. Ему еще столько осталось сделать, но почему так легко на душе? Осталось жить не больше двадцати четырех часов, а он рад. Чему? Тому, что мира скоро не станет? Тому, что он больше не сможет увидеть Акааши и так же яростно его обнять? Тому, что не сможет подурачиться с Куроо? Чему? Или же он просто чего-то не понимал? — Акааааааши, — со школой было покончено, потому что люди и без того начали сходить с ума, метаться по городу в поисках спасения и молить Бога о том, чтобы все обошлось. Они отчаянно пытались спастись от того неизбежного метеора, что со скоростью света приближался к Земле. — Бок… — крепкие руки так же сильно сжали его плечи, что он даже не успел закончить свою фразу и чуть не свалился с ног под натиском капитана. — Я тут подумал, — Котаро был напряжен, в принципе, как и сам Кейджи. Хотя чего можно было ожидать от человека, который знает что уготовила ему судьба? — Завтра утром мы уже умрем, — казалось, эти слова он говорит с превеликим трудом, — Поэтому я хотел провести все оставшееся время с тобой. Поехали к океану? Кровь запульсировала и стало больно, больно осознавать то, что этот чертов парень со специфической прической признался так поздно. Он хотел больше провести времени с Котаро, потому что он лучик света в какой-то непроглядной тьме. А тьма уже давно начала обволакивать все вокруг. Тихое: «Да, я поеду». А потом мир для Бокуто, кажется, засиял еще сильней. Ему уже было откровенно плевать, что случится завтра, или, допустим, сегодня ночью. Он был рад, что встретит конец своей жизни с тем, по кому сохнул уже полтора года.

***

Сил, чтобы встать, просто не было. Они не могли двигаться дальше и что-то делать, в принципе — зачем? Какой смысл бороться, если ты и так уже знаешь, что все, что тебя окружает, скоро исчезнет, а вместе с этим и ты? Но Бокуто не был бы самим собой, если бы не боролся до последнего. Он все так же отчаянно пытался смеяться, хоть на душе было паскудно. Все так же пытался подбодрить Акааши, хоть самому уже хотелось резать вены. И Акааши это видел, и Акааши приходилось каждый раз успокаивать его после очередной истерики — он просто целовал его в висок, а потом Бокуто, сам того не понимая, валил его на пол, землю — смотря где они находились — и как-то грубо, но совсем по хозяйски помечал его шею, ключицы, живот своими яркими метками. А после сам на себя злился и заставлял Акааши прогибаться под ним, словно кошка, как бы выпуская злость на нем. В принципе, такая злость Акааши наоборот нравилась. Она его во всех смыслах удовлетворяла. До конца остались какие-то считанные минуты. Он гнал со всех ног, пытаясь успеть. На горизонте начали пробиваться первые лучи солнца, а в самом нежно-голубом небе начал проглядываться огненный шар. Этот шар, кажется, летел именно на него. Акааши сидел на берегу смирно и как-то покорно, потому что они оба знали - ничего уже не избежать. Они уже все не жильцы. И это осознание давалось им с огромным трудом, потому что расставание Бокуто до чертиков не любил. Но он все так же по детски продолжал верить и твердить, что через миллионы лет, когда на Земле снова появиться жизнь, он, Бокуто, переродившись, обязательно найдет Акааши и больше никогда не отпустит. У Кейджи впервые навернулись слезы на глаза. Скользнув пальцами по плечу, Котаро присел рядом, опустив свою пушистую голову брюнету на плечо и лениво прикрыл глаза. Он неплохо устал. — Акааши, — потребовалась минута, чтобы сеттер повернул голову и взглянул на своего капитана, — давай пообещаем друг другу, даже если мы больше никогда не встретимся, то будем помнить друг друга до конца. Умирать резко расхотелось. Каменный шар, горящий и искрящийся, был еще ближе. Они оба почувствовали его жар, а потом Бокуто резко подорвался, схватил Акааши за руку и притянул к себе, в последний раз обнимая и целуя в сладкие губы. Он просто хотел запомнить их вкус до тех пор, пока не найдет его снова. До тех пор он будет помнить их с искрящейся радостью в глазах и вспоминать, как до сего дня они были вместе. Неразлучны никем и ничем. До тех пор, пока по телевизору не сообщили, что до конца осталось каких-то девяносто шесть часов.

Я обязательно найду тебя в следующей жизни. Я дал обещание.