Игра(ли?)

В двадцать первом веке новости распространяются очень быстро. Слишком быстро. Благодаря (?) социальным сетям они преодолевают тысячи километров за считанные секунды, и находясь в "какой-нибудь Вене", не спрятаться от описаний, обсуждений и осуждений того, что происходит в "какой-нибудь Москве". Как призывают неутомимые оптимисты, на всё жизненные неурядицы надо реагировать с юмором. И я довожу ситуацию до абсурда, выкладывая забавные видео, на которых взрослый певец дурачится, как подросток, словно мы с тобой, Поль, играем в карты и я умудряюсь попадать в масть, несмотря на то, что игра изначально обречена на поражение для обоих, как ни растягивай время и какие ни продумывай ходы. Вена очень красивый город, Поля. Город величественных зданий, ставших архитектурными жемчужинами Австрии, город красочных парков, благоухающих ароматом цветущих роз, город, в котором шумные проспекты сосуществуют с узкими улочками Старого города. Допив вкуснейший кофе в уютном кафе, я прогуливаюсь по парку, приближаясь к освежающему фонтану, который разбрасывает вверх свои искрящиеся в солнечном свете струи, не ведая усталости или грусти, ежесекундно даря радость каждому, проходящему мимо. Точнее, каждому, кто готов эту радость разглядеть, открывая своё сердце и душу миру. Вдохновляясь этими мыслями, присаживаюсь на лавочку неподалеку, намереваясь поделиться этим видом с подписчиками в Инстаграме, но стоит только мне зайти во всемирную паутину, как на меня лавиной обрушиваются сотни комментариев, так или иначе связанных с тобой, Поль. Кто-то жалеет меня, кто-то призывает бросаться спасать тебя. Усмехаюсь самому себе. Они-то не знают, что насколько всё сложнее, чем кажется. Мы словно играем в до ужаса реалистичном квесте: категория – взрослые, уровень – максимум, число жизней – 1. Только обезболивающее нам выдать забыли. *** [Двумя месяцами ранее] Напевая себе под нос прицепившуюся после только что снятых "поединков" песенку "Димка-Димка, растай", я ходил по гримерке, собирая разбросанные вещи, стараясь ничего не забыть. Наконец, накинув на плечи рюкзак, я погасил в помещении свет и распахнул дверь, вдруг увидев на пороге Пелагею. Она застыла с приподнятой, согнутой в кулак рукой, как будто не решаясь постучаться. - Дим, мне нужно тебе кое-что сказать, - осторожно произнесла девушка, видимо, с трудом подбирая слова. И тут я не выдержал. Слишком много взглядов было брошено друг другу за последние съемочные дни, слишком нежных объятий подарено. И все те чувства, которые я до этого успешно подавлял в себе, сейчас заставляли меня действовать. Схватив Полю за запястье, я резко затянул ее в комнату, прижимая к захлопнувшейся двери. Девушка ахнула, поднимая на меня напуганные глаза. - А может, хватит уже разговоров, Поль? - чрезмерно грубо произнес я и, не дожидаясь ее ответа, сократил остававшееся расстояние между нашими губами, переводя поцелуй от нежного и трепетного к страстному и жаркому, прижимая к себе девушку крепче и скользя ладонями по ее спине. И если я хоть что-то понимаю в поцелуях, то для нее он был таким же долгожданным и сладким - ее тело говорило об этом за нее. Но Поля почему-то отказывалась это признавать. - Что мы наделали, Дима? Нельзя, только не сейчас... - прошептала девушка, восстанавливая сбившееся дыхание. - Поля, ну ты чего? Мы наконец-то переступили эту дурацкую грань дружбы, когда-то нелепо начерченную между нами. Нас никто не видел, и никто об этом не узнает, пока ты сама так не захочешь, - старался я успокоить отчего-то волновавшуюся девушку, но получалось у меня плохо, потому что ее глаза становились влажными. - Эй, солнце, - ласково проговорил я, - Поехали, посидим где-нибудь или я отвезу тебя домой? Поля кивнула, удивительно быстро соглашаясь на мое предложение, попросив дать ей двадцать минут, чтобы собраться. На несколько секунд коснувшись губами ее лба, я отпустил ее, только сейчас осознавая, каким же был глупым, что не сделал всего этого раньше, прикрывая глаза и всё ещё чувствуя вкус ее губ. Спустя приблизительно двадцать минут, Поля, переодевшись в идеально обтягивающие ее тело джинсы и легкую куртку, гораздо смелее зашла в мою гримерку, без лишних слов подходя ко мне и тесно прижимаясь, поглаживая меня по бокам, а потом сама потянулась ко мне, размыкая губы. Что с тобой происходит, Поль? Ты то дрожишь в моих руках, то целуешь сама отчаянно, как будто в последний раз? Впрочем, додумать эту мысль мне не удалось - прерывая поцелуй, Поля отстранилась и, пробормотав сбивчивым голосом: "Прости, Дим. Мне пора. Не провожай меня, пожалуйста," - покинула мою гримерку. Слушая эхо ее шагов, быстро удаляющихся по коридору телецентра и недоумевая, что с ней происходит, я решил не догонять ее, давая ей время прийти в себя. Приехав домой, бросая ключи на тумбу и стягивая с себя толстовку, я заметил, что из бокового кармана торчит розоватый лист бумаги, вырванный, по всей видимости, из женского ежедневника. Я прочитал написанный неровным почерком текст несколько раз: сначала пробегая глазами между строк, потом медленно, вдумчиво, пытаясь понять, что все это значит и как быть дальше. Дима, мой дорогой друг, уже давно ставший больше, чем другом, Мне не следовало бы ничего тебе говорить, но я просто не могла иначе, а теперь тем более... В моей жизни в ближайшие месяцы будут происходить странные вещи, а я буду совершать совсем несвойственные мне поступки. Из-за этого многие изменят свое отношение ко мне, и я уже морально к этому готова, но я очень боюсь потерять тебя, всё то, что мы с тобой строили по кирпичикам. Дима, пожалуйста, что бы ни происходило, не верь в это, не думай об этом, как будто настоящая Поля исчезнет, а вместо нее останется двойник. Так надо. Мне очень хочется верить, что ты меня дождешься, но если нет, то умоляю, прости меня и будь счастлив. Помни меня. Твоя Поля. В тот вечер я не мог представить, к чему всё это. Через какое-то время до меня стали долетать какие-то странные разговоры и сплетни. В прошлую пятницу на съемках дополнительного этапа, когда ты пришла с этим хоккеистом, пазл начал складываться (хотя самых главных кусочков в нем до сих пор не хватает). Ты ушла со своим спутником так быстро, что у нас даже не было возможности поговорить. Впрочем, было похоже, что всё, что возможно, ты мне написала в том письме, и я готов был поверить в слова про двойника, потому что в прошлую пятницу ты была какая-то холодная, чужая. Не моя Поля. Честно, я даже не хочу думать, куда вы поехали после съемок и как закончился тот вечер, как и другие дни и ночи. Меня одолевает лишь один вопрос: для чего? Ради какой цели ты, Поля, затеяла эту игру и играешь ли тогда, когда держишь его за руку, когда смотришь на него, когда, черт возьми, остаешься с ним наедине? *** Вена очень красивый город, Поль, и я хотел бы побывать здесь с тобой. Да что там, я хочу объехать с тобой весь мир. Представляю, как бы ты умилялась пингвинам в Антарктиде или пыталась рассказать китайцам о русских традициях, и улыбаюсь сам себе. Люди, наверняка, думают, что я сумасшедший. На ощупь нахожу в кармане куртки монетку, бросаю в фонтан и поднимаюсь со скамейки, направляясь на выход из парка. Вряд ли у нас будет возможность поговорить с тобой в эту пятницу на съемках финала, поэтому всё, что мне остается, - это говорить с тобой через музыку. К счастью, у меня было достаточно времени, чтобы выбрать детям песни, в которых сочетаются мои мысли и то, что дети хотят и могут спеть. Так вот, Ярослава споёт (тебе) о том, как теряют люди друг друга в суматохе дней, Маша передаст (тебе) привет и спросит, как твои дела, а Даня напомнит, что в любви без страховки живут миллионы. И я среди этих миллионов, Поль, вынужденно играю в идиотскую игру по твоим правилам. И мне лишь остаётся надеяться, что эта игра стоит свеч. Не плачь на песне Дани, пожалуйста. Ведь мне даже нельзя будет подойти и взять тебя в свои объятия. Но я буду обнимать тебя песней, Поля. В небе загорится новая звезда. Яркий луч её взлетит ко мне в ладони. И, возможно, ты почувствуешь тогда: Я тебя помню, я тебя помню… Я не знаю, что будет с нами дальше, Поля, но я тебя помню. И надеюсь, что моя Поля это почувствует.