Гори

Мать Юнги погибла в автокатастрофе, по крайней мере, парню так сказал отец. Ему было на тот момент всего четыре года, он не знал что такое «автокатастрофа», но знал, что мама больше не вернётся. В доме не долго горевали о покойной хозяйке, и уже через пару месяцев отец Юнги женился на другой женщине. Всё, что было связано с настоящей мамой мальчика, было выброшено/распродано/сожжено. Отец решил, что так будет лучше для всех, особенно для Юнги. Единственное, что паренёк успел спрятать под матрасом — мамин портрет в красивой позолоченной рамочке, а что ещё мог сделать четырёхлетний ребёнок, не понимающий, куда делась мама и почему все её вещи уносят. В доме появилась новая хозяйка. «Тётенька», которую Юнги ни в какую не соглашался называть мамой. Ну какая же это мама? Отцу мальчика это не нравилось, но вскоре он смирился с поведением упрямого сыночка. Прошло два года. И в день, когда папа должен был вести Юнги на первое в его жизни Первое Сентября, на свет появился ещё один ребёнок. Отец уехал в роддом так быстро, как только мог. В доме все готовились к приезду новорожденного, все были так рады рождению ребёнка, что совсем забыли про Юнги. Пареньку пришлось самому собираться и идти в школу, благо, он знал, где она находится. А через пару недель в доме появился никто иной, как, ненавидимый Юнги, младший братик. И чего было начинать готовится к его приезду за две недели до этого? Его назвали Чонгуком. Какое дурацкое имя… И в чьей же комнате разместили нового члена семьи? — Гукки будет жить с тобой, — отец положил руку на голову старшего сына. — Почему именно со мной? Свободных комнат полно… Почему именно в моей? — Юнги и так жилось не сладко, так что идея делить с кем-то единственное место для уединения ему не нравилась. — Вы же братья, — улыбнулся отец, — Вы должны поладить. В комнату Юнги поставили кроватку для Чонгука, в которой он проводил почти всё время. Родителей явно не смущало, что бедный ребёнок постоянно плачет, зачем было его заводить, если не собирались о нём заботиться? А Юнги был готов рыдать, ведь во всём винили его. После появления братика любой проступок приписывался Юнги, плач маленького — тоже вина Юнги, во всём плохом всегда винили Юнги. Чёртов Чонгук! Орёт не переставая, разве он не должен был уже устать? Прошло ещё четыре года и это маленькое исчадие Ада начало ходить и говорить. «Юнги-я» слышалось со всех концов квартиры, добивая старшего из братьев. Он не хотел разговаривать, даже смотреть на мелкого, а тот как раз таки наоборот, очень хотел провести с братом как можно больше времени. «Чонгук такой милашка, совсем не такой, как ваш старший сын», — гости вечно сравнивали братьев, но ни разу никто не похвалил Юнги, он был изгоем в собственной семье. «Ненавижу!» — каждый раз проносилось у парня в голове и каждый раз застревало где-то в горле, не выходя наружу. Этот дом стал для него Адом. «Хён, поиглай со мной. Хён, пошли гулять.» — Чонгук обожал своего брата, в отличие от Юнги, но на всё есть свои причины. «Почему ты так обращаешься с маленьким? Марш в свою комнату!» — любой строгий взгляд в сторону всеми любимого Гукки — и старший наказан. Единственный, кто хорошо относился к Юнги — его младший брат, но его парень ненавидел всей душой. Почему нельзя было оставить его в покое? Если бы его вообще не замечали — жить было бы легче, но это наигранное желание узнать, что твориться в жизни Юнги, заставляло злиться парня ещё больше. Но не снаружи. Снаружи казалось, что парня просто ничего не интересует, что он просто холоден со всеми, это оправдывалось детской травмой: смертью матери. Но всё было не так просто: всю злобу парень никому не изливал, она копилась в его душе. Он не знал, когда чаша переполнится и где её края. Но случилось то, что переполнило эту чашу. Всё, что хотел Чонгук, ему покупали, Юнги лишь мог смотреть на то, как младший радуется новой игрушке. Старшего же сына считали слишком взрослым для детских игр, поэтому его покупки составляли только одежда, если старая износилась, и школьные принадлежности. Всё, что Чонгук хотел взять из вещей Юнги — ему давали, обратно эти вещи возвращались не всегда, а если старший забирал их — его ругали. Однажды Чонгук, когда брата дома не было, валялся на его кровати, и ему показалось, что он почувствовал что-то твёрдое под боком. Он заглянул под матрас, где лежал чей-то портрет. Когда он принёс фотографию отцу, тот сказал, что это мусор. И сделал то, что подобает делать с мусором. Вернувшись, Юнги сразу заметил пропажу, ведь это была единственная вещь, заставляющая его улыбаться, которая каждый день помогала парню не сойти с ума. Вариантов было немного: это сделал Чонгук, кроме него никто не стал бы рыться в вещах Юнги. Поиски не дали положительных результатов: в комнате фотографии нигде не было. А вечером отец отчитал старшего из братьев за то, что тот хранил этот «хлам», он сжёг на глазах ребёнка единственное, что связывало его с покойной матерью. Юнги ушёл в свою комнату, где Чонгук уже сладко спал. Милый, но у старшего этот ребёнок не вызывал ничего кроме неприязни. И что они в нём нашли? Обычный ребёнок, ничего особенного. Может быть, он и не виноват, но для Юнги виноваты всё, и он сам в том числе. *** — Вашего сына не узнать. Его как будто подменили, — очередной знакомый родителей потрепал Юнги по голове. Натянутая улыбка, но что она не настоящая знает только сам парень, остальные никогда не видели его настоящей улыбки. Вечер. День рождения «тётеньки», которую Юнги наконец начал называть мамой. Парень знал, что всё это не напрасно. Цель оправдывает средства. Вечер подходил к концу. Люди начали расходиться. — Я приготовил вам коктейль! — Юнги, широко улыбаясь, подошёл к родителям с подносом, где стояли три бокала. Его и правда не узнать, отец считал, что это тот разговор повлиял на ребёнка, что он перестал жить прошлым. — Очень вкусно! Спасибо, Юнги, — «тётенька» улыбнулась, от чего парня чуть не вывернуло, но он продолжал улыбаться. — Здесь и для тебя есть, — Юнги улыбнулся своему брату. Тот с радостью выпил предложенный напиток. Через некоторое время все гости разошлись, и дом превратился в сонное царство, где бодрствовал только старший сын хозяина. Юнги сказал, что ему нужно делать уроки, а чтобы не мешать Чонгуку спать — ушёл в гостиную. Парень тихо спустился в гараж, где стояли канистры с бензином. Надев перчатки, парень взял одну из них. Родители крепко спали, как и Чонгук, но на всякий случай парень пытался идти как можно тише. Он расплескал бензин по всей комнате, тщательно поливая родителей. Затем парень сделал своеобразную дорожку из бензина до своей комнаты и расплескал там горючую жидкость. Бензина уже было не так много, поэтому его комната была полита не так тщательно. Чонгук улыбался во сне. Но никакой жалости у Юнги не было, он погладил брата по голове. — Гори