***
— Мам, это не она… — тихонько прошептала Юлька, глянув на осколок. — Вижу, — одними губами произнесла Тоня. — Морковников — болван. И Девяткин — тоже… — Вы что-то сказали? — обернулся к ним Лёва. — Интересная вещь, — Тоня взяла в руки зелёный обломок. — Необычайно высокое качество стекла… — Вы это тоже заметили? — Да, Лев… — Можно просто Лёва. — Хорошо, Лёва, — улыбнулась Тоня. — Никита сказал, что вы нашли это где-то в верховьях Зеравшана? — Да. Там любопытная пещера. — Похоже, что это времена расцвета Хорезма. Но… Весьма необычная форма для восточной культуры… А коллекция очень и очень любопытна. Смесь разных культур… Как будто из запасников какого-то музея, — усмехнулась Тоня. — Мы предположили, что люди прятали там ценности от врагов. Может монголов. Там имеются развалины небольшой крепости со следами древней осады. — Возможно. — Как вы думаете — это ценная находка? — Смотря, как посмотреть. Для учёного — чрезвычайно: необычно высокое качество стекла, необычная форма… Для музея — интересная вещь, но не более… А для коллекционера… Сомневаюсь, что для любителя этот осколок будет иметь ценность. — Вы опытный археолог. — Спасибо за комплимент. Я потомственный археолог — мой отец работает на Алтае. Я и сама оттуда родом. — А где работали вы, Тоня? — В основном Азия: Монголия, Бурятия… — А ваша дочка, — Лев кивнул на Юлю, с неподдельным интересом разглядывавшую находки, — не хочет продолжить семейную традицию? Как, малыш? — Не знаю… — пожала плечами Юлька. — Только я уже не малыш, мне скоро одиннадцать. — Она ещё не решила, — ответила за неё Тоня. — Почему не решила? Я хочу стать космонавтом! — спохватившись (чуть не проболталась про Космический клуб — их ещё нет!), Юля оглянулась на мать. Но Тоня лишь слегка кивнула головой: «Всё нормально!». — Интересная мечта для девочки! — А что, только мальчишкам быть космонавтами? — насупилась Юлька. — Ну почему же? Ты ведь слышала про Валентину Терешкову? — Конечно. Её портрет висит у нас… — Юлька снова запнулась («Вот балда! Какой из тебя хронавт! Сейчас всё выболтаешь!» — обругала себя девочка). — В школе. У нас есть музей космонавтов, — Юлька улыбнулась, обрадовавшись найденному объяснению. Она с интересом осматривала всё вокруг. Конечно, она была в музее истории города, но одно дело видеть вещи прошлого века в музейных витринах и совсем другое вот так… в жизни… «Как они жили в таких маленьких квартирках?! Ужас, ведь не развернёшься!» И тут Юлька забыла обо всём! И о прошлом, и о «пирамидках», и о музее с его витринами… На стене висела коллекция значков… У Юльки не было и сотой доли этих сокровищ! Значки, многие из которых считаются в её времени такой редкостью… Лев улыбнулся, глядя на девочку. Юлька, открыв рот во все глаза глядела на коллекцию. — Нравиться? — Ага… — прошептала девочка. — Ты тоже собираешь значки? — Ага… — Юля не могла оторвать взгляд от «сокровищ». — Да, Юля у нас страстный фалерист, — улыбнулась Тоня. — А Павлик к значкам равнодушен. Его страсть — марки! — Павлик — это ваш сын? — Да, они с Юлей — двойняшки. — Хочешь, я их тебе подарю? — А… правда… — у Юли даже дыхание перехватило. — А вы как же? — Я их собирал в детстве, а сейчас абсолютно равнодушен. Я — нумизмат, коллекционирую монеты. Ну, так как? Хочешь? — вновь улыбнулся Лев. — Хочу… — робко произнесла Юля, умоляюще посмотрев на мать: «Ну пожалуйста, можно?» — Тогда бери! — Лёва снял со стены планшеты со значками, аккуратно упаковал в очень кстати попавшуюся в руки коробку и протянул Юле. — Бери. Юля вновь умоляюще посмотрела на мать. Но Тоня, улыбнувшись, кивнула: «Бери, это подарок!» Юлька просто сияла от счастья, прижимая коробку к груди. И вот тут Лев увидел, что выражение «сияющие глаза» не всегда бывает метафорой: казалось, что в васильковых глазах девочки засияли тысячи разноцветных радуг… Тоня слегка дотронулась до очков, поглядев на дочь. — А вы… Вы правда не обидитесь, что я возьму? — Юля прижимая к себе коробку, торопливо надела очки. — Правда, Юля. Это мой подарок. Я обижусь, если ты откажешься. — Ой… Спасибо! — спохватилась девочка. — Мам, я погуляю, ладно? — Хорошо, только не уходи никуда, я скоро. И Юлька торопливо выбежала на улицу. И Юлька торопливо выбежала на улицу. — А что у неё с глазами? — Да так, ничего. Недавно делали коррекцию близорукости, и врач рекомендовал пока носить солнцезащитные очки. «Странно, — подумал Лев, — то дурачится, то вдруг близорукость… Странно… На близорукого ребёнка Юля не похожа…» Тем временем Тоня осматривала находки. — Странно… — Что? — Вещи из разных эпох и культур… — Да. Но они все из одного места. Кто-то даже пошутил, что мы раскопали древний музей. Официально посчитали, что в пещерах люди прятали ценности во время вражеских нашествий. Ну, а потом… люди погибали или забывали о них… не до того было, возможно… сокровища накапливались. — Вы тоже верите в такую чушь? — Я ещё пока не спятил. Но тем не менее… Это наиболее разумное объяснение… Внезапно Тоня наклонилась и взяла небольшую медную пластинку со странным, напоминающим карту, рисунком. В нижнем углу было выбито клеймо в виде треугольного щитка с наложенными на него перекрещенными стрелками. «Такой же, как там… В Храме…» — Что-то не так? — Вот… Посмотрите, Лёва, — Тоня протянула ему пластинку. — Да… странный знак. Такой я ещё не видел. — Я видела. В Гоби. Он был выжжен на камне, как будто лазером. Тоня не лгала: камень с рисунком привёз из Гоби Копёнкин. Он нашёл его неподалёку от «хранилища пирамидок». — Вы верите в палеоконтакты? — Знаете, Лёва, на некоторых раскопках мы находили вещи… Хочешь — не хочешь, а поверишь… — Не рассказывайте, я тоже находил странные предметы… Запретная археология… Хочешь продолжить карьеру — молчи. Или находи, хоть дурацкое, но… «естественное» объяснение… Мансур-ака как-то рассказывал, что они нашли древние гальванические батареи. И ими даже заинтересовались компетентные органы. Говорят, у них была какая-то исследовательская программа по поводу всяких необычных явлений. — Да… — Надо поинтересоваться этим странны знаком. «Боже, что я творю! Это же информация из будущего! Они ещё не знают про Эрту и Храм. Хотя… Стоп!» Тоня вспомнила, как писала курсовую. Тогда ей попалась интересная монография: «Загадочные знаки домонгольских культур», автором был… Да, автором был Л.Д. Богачёв! И именно там Тоня впервые увидела этот значок, «Щиток с копьецами», как он был назван в книге. Там его происхождение так и осталась загадкой. «Значит, преждевременной информации не было» Это хорошо». — Извините, Лёва, но мне пора. Есть ещё дела в городе. — Да-да, не смею вас задерживать Тоня. Спасибо за консультацию. Надеюсь, мы увидимся. — Я тоже надеюсь, до свидания, — Тоня улыбнулась. «Увидимся, сто лет спустя».***
Мансур быстрыми шагами подошёл к подъезду, мельком взглянул на игравшую во дворе девочку. Та что-то чертила на асфальте и при этом прижимала к себе картонную коробку, будто боясь, что её отнимут. На какой-то миг девочка оглянулась, и Мансур почувствовал, как что-то кольнуло сердце — девочка была похожа на Тоню. Мансур поднялся к квартире Лёвы, но тут дверь начала открываться, и Мансур отошёл в сторону, поднявшись на несколько ступеней. — Морковников, ты — идиот! Кретин! — Но тайна всё-таки есть, ведь так? — Болван! Ты смотрел на муху и не заметил, что она сидит на слоне! Я чуть не нарушила правила. Чуть не внесла преждевременную информацию! Мансур усмехнулся… Голос из прошлого… Именно так, с придыханием, будто выталкивая слова, говорила в минуты гнева Тоня. Будто обиженный ребёнок… Мансур поднялся чуть выше, и выходившие из квартиры Никита и молодая женщина, так похожая на Тоню не заметили Юсуфова. — Вы слишком самокритичны, Антонина Сергеевна! — Никита явно оправдывался, но его спутница была неумолима. — Я на тебя рапорт накатаю, хронавт недоделанный! Услышав имя, Мансур пошатнулся… Тоня, услышав шорох обернулась, срывая очки… И в следующее мгновение Мансур почувствовал, как земля уходит из-под ног — это была она! Он не мог ни с чем спутать этот необыкновенный лучезарный взгляд васильково-синих глаз. Такой был лишь у неё… Необычный взгляд Тони тогда заметили все. Казалось бы, обычные глаза, большие васильково-синие, чуточку насмешливые и с озорными детскими искорками. Но в тоже время… Казалось, что глаза Тони сияли каким-то загадочным невидимым голубым светом. Как будто в её глазах сверкали радужными гранями голубые бриллианты, рассыпая вокруг радужные блики. Когда Тоня смотрела, казалось, что она видит насквозь, видит каждую мысль, каждое движение души. Многие чувствовали себя под этим взглядом неуютно… — Смотрит, будто ведьма! Голубой глаз — дурной глаз, — плевала пожилая Фатима Махмуддинова, нанявшаяся в экспедицию стряпухой. — Профессиональная тренировка. Что б как взглянет, так и раскололся, — хмыкнул Антон. — Тоня, вашими глазами на нас смотрит Вселенная! — воскликнул однажды поэт и художник Максим Орехов. — Ну, Максим… Вы несколько преувеличиваете, — смутилась Тоня. — Ну, тогда хотя бы Галактика! Антон тогда заметил, как странно напрягся, услышав этот разговор, мрачный спутник Тони. — А всё-таки, Тоня, у тебя и правда необыкновенный взгляд. Такой не забыть никогда. Почему? Тоня вдруг заволновалась, вопрос явно застал её врасплох. — Я… Это, наверно… Меня лечили от косоглазия, а это последствия, — неожиданно брякнула Тоня. Видимо первое пришедшее в голову. — Извини, Мансур, уже поздно, пора спать, — Тоня запахнув куртку ушла в палатку. Да, такие глаза забыть невозможно. Мансур больше ни у кого не видел таких глаз… И сейчас этот лучезарный взгляд… И в нём на мгновение промелькнула смесь испуга и досады — Тоня узнала его! Но прошло столько лет, этого не может быть! Мансур чувствовал, что сходит с ума…