Первый день

Не важно, что бы Ноитора ни делал с ним, как бы ни унижал, как ни глумился, Тесла все равно оставался для него таким же, как в первый день, когда он был дан Квинте. Прошло не так уж и много времени, прежде чем эспада решил, что от маленького помощника можно, пожалуй, и не избавляться. Но поначалу тот бесил Ноитору Джиругу просто невероятно: какое-то самонадеянное ничтожество, липнущее к его подметкам со своими попытками услужить при первой же подвернувшейся возможности. Ноитора не мог понять почему. Что бы Квинта ни делал, похоже, ничто не могло свернуть Теслу с пути достижения его цели: стать превосходным рабом. Ноитора безжалостно избивал его за малейшие провинности. Тесла отвечал только: «Прощу прощения, Ноитора-сама». Он вырвал Тесле глаз. Просто так. Под настроение. Потому что заскучал. А Тесла сказал: «Благодарю Вас, Ноитора-сама». Пожелай он, и Тесла со словами: «Чтобы Вас порадовать, Ноитора-сама» перерезал бы себе горло. И так, со временем он привык к тому, что Тесла стал его второй тенью. То, что тихий блондин постоянно был подле него, стало восприниматься уже, как данность. Он принял его неотступное присутствие рядом. Это называется жизнь. Ноитора стал даже ловить себя на том, что иногда звал Теслу, если тот вдруг не таскался за ним, как обычно. Звал просто за тем, чтобы услышать, как тот катает слоги «Ноитора-сама» на языке. И хотя он и под страхом смерти не признал бы такого, но это жалкое ничтожество было ему ближе, чем его сотоварищи из эспады. Ноитора нуждался в бесспорной верности, в том чтобы слышать нотки преданности в этом шепоте. Снова, и снова, и снова. Так же, как в первый день.