Оттенки красного

Воображаемая Шестёрка появляется и исчезает неожиданно. Гай подозревает, что её визиты всегда преследуют какую-то цель. Он старается найти этому подтверждение — надеется уловить в её словах скрытый смысл, задаёт опасные вопросы и анализирует уклончивые ответы на предмет ценной информации. Однако разгадать мистическую цель не удаётся, и со временем он решает оставить эту затею. Он перестаёт расспрашивать о планах сайлонов (рано или поздно они всё равно станут ему известны), о своей роли в судьбе человечества (если сайлонский Бог действительно защищает его, значит, всё идёт именно так, как должно). Вместо этого он начинает задавать вопросы [i]о ней[/i]. Однажды, окинув восторженным взглядом фигуру Шестёрки, он говорит, что ей очень идёт новое платье. Гай не спрашивает, почему она вновь предпочла красный цвет. Он замечает, что оттенки выбранной ею одежды, как правило, соответствуют её настроению. Она надевает алый, когда намерена сотворить нечто коварное, что в ближайшем будущем принесёт Гаю неприятности. Глубокий гранатовый — когда хочет немного пощекотать ему нервы, но настроена, в целом, благосклонно. Ярко-красный — когда с трудом может контролировать свои эмоции (точнее, гнев оттого, что всё пошло не по её плану). Прочие цвета в её гардеробе, насколько ему известно, используются в единственном экземпляре и предназначены для особо запоминающихся случаев. Так, например, будучи в золотом, Шестёрка вынудила его потребовать у адмирала ядерную боеголовку. Или, надев умопомрачительное бирюзовое платье, она убедила Гая стать оппонентом президента Розлин и выступить за поселение на Новой Каприке. А в белом личная галлюцинация Гая явилась, чтобы стать его проводником и ангелом-хранителем на Коболе. Гай высказывает предположение, что это были своего рода предупреждения о грядущем переломном моменте, посылаемые его подсознанием... или сайлонским Богом, если видение Воображаемой Шестёрки — его рук дело. Так или иначе, Гай давно усвоил: любое отклонение от красного в её гардеробе — верный сигнал об опасности. И он рад, что сегодня ему ничто не угрожает. Сначала Шестёрка слушает его выводы с удивлением. Она не подозревала, что Гай подмечает за ней даже столь несущественные детали. Постепенно её удивление сменяется интересом: что ещё Гаю удалось понять, проанализировав её поведение? Но он замолкает. Осознав причину замешательства, Шестёрка загадочно улыбается. Сегодня на ней тёмно-бордовый, и Гай понятия не имеет, что у неё на уме. В наступившей тишине она медленно сокращает расстояние между ними и, соблазнительно закусив губу, смотрит Гаю в глаза. Выжидает несколько мгновений, наслаждаясь выражением замешательства и благоговения на его лице. А затем подаётся вперёд и мягко целует его в губы. Человечество никуда не денется; очередную попытку его уничтожения вполне можно перенести на другой день. — Я скоро умру? — выдыхает Гай, стоит ей отстраниться. — Если ты сейчас так нежна из-за того, что заранее жалеешь меня... — Не волнуйся, — шепчет Шестёрка. — На этот раз я просто соскучилась. Зашла сказать тебе привет. И она снова притягивает его к себе для поцелуя. — О! Привет. — Гай едва не вскрикивает, когда, прижавшись к нему всем телом, она начинает возбуждающе покачивать бёдрами. — Уверена, что у тебя нет никакого задания? Сплести очередную политическую интригу, устроить спонтанное самовозгорание одного из крейсеров... — Другой оттенок, Гай, — острые зубки слегка прикусывают мочку его уха, и Гай захлёбывается словами, которые собирался озвучить. — Другой оттенок. Она сознательно позволяет Гаю зачесть на свой счёт маленькую победу. Пусть он думает, что для неё имеет значение оттенок, пусть угадывает её настроение по одежде. Если бы Гай знал истинную причину её любви к красному цвету, он бы, наверное, рассмеялся. Шестёрка отстраняется, чтобы расстегнуть молнию на его брюках, но Гай останавливает её руки. Покрывает поцелуями её скулы, губы, шею. Следуя примеру Шестёрки, Гай не спешит переходить к быстрому удовлетворению своих физиологических потребностей. Он исследует её тело поверх одежды с мучительной неспешностью, довольно ухмыляясь, когда её дыхание учащается, и она закрывает глаза. Наконец его пальцы касаются металлической застёжки на груди Шестёрки, и струящаяся бордовая ткань падает к её ногам. — О, Боги... — Гай видит, что на ней нет нижнего белья, и у него перехватывает дыхание. Во взгляде, блуждающем по изгибам её обнажённой фигуры, столько восхищения и обожания, что Шестёрка чувствует себя самой неотразимой женщиной во вселенной. — Похоже, этот оттенок станет моим любимым. Приходи в нём почаще, ладно? Ей невыразимо хочется доверить Гаю один из своих маленьких секретов; пояснить, что для неё символизирует красный, намекнуть на правду о том, кто она на самом деле. Но вместо этого Воображаемая Шестёрка шагает Гаю навстречу и увлекает его в одну из самых сладостных галлюцинаций. Осторожно переступая через своеобразное напоминание о том, что воспринимают как должное люди и не ценят сайлоны. О том, что, вопреки законам природы и техники, бьётся у неё в груди и даёт возможность хоть отчасти чувствовать себя живой.