Взрывная смесь

«И если мы будем нужны тебе… если Я буду тебе нужен… просто позвони, и обещаю, я обязательно приду». Последние строчки нещадно плыли перед глазами, не из-за слез, конечно, точно не из-за них. Просто так все навалилось, чертовы нервы, усталость. Черным по белому, всего один лист, и так мало слов, но столько памяти, столько боли. Буквально несколько строк, неровным почерком, будто наспех, будто у писавшего – возможно ли это? – рука дрожала. Телефон лежал на столе, Тони гипнотизировал его взглядом, не в силах прикоснуться. Просто позвони. Если нужен. Просто. Не просто. Ни черта не просто. Это тяжело, это больно и глупо, но… не безнадежно? Как будто мало им было испытаний. Дрожащими пальцами взять телефон и набрать единственный в списке контактов номер. Набрать, чтоб молчать в трубку, как школьник, молчать, кусать пальцы в кровь, стараясь не выдать себя сбитым дыханием. – Тони? Тони, ты единственный, кто знает этот номер. Тони… Смотреть, как мир подергивается мутной пленкой от звуков родного голоса, нет, он не собирался плакать, не собирался, черт подери. Это усталость, беспокойство за Роуди, недосып и передоз алкоголя и кофе, и кофе с алкоголем, да… Один звонок, одно единственное «нужен» – это все, что требовалось, но Старк не мог. Хотел, но не мог, потом не хотел. Боялся, надеялся, злился. Ненавидел, любил, проклинал, прощал… И снова. Это было предательством. Или защитой? Вот только кого Кэп защищал? Тони не хотел прощать предательство, но Стив всегда был таким. Готовым идти до конца ради… Баки? И только? * * * Стив сжал телефон так, что пластик жалобно хрустнул в пальцах. – Ну-ка, дай сюда, – Барнс вырвал чудом уцелевший гаджет из рук друга. – Да позвони ты сам, идиота кусок. – Баки! – Хватит! Я пока что подзаморожусь, а тебе уже пора оттаивать, хорошо? Мы же оба знаем, где ты сможешь отогреться. – Он не простит меня… – А ты просил прощения? Не решай за него. Наблюдать, как Баки снова оказывается в криокапсуле. Пытаться дышать, когда это так мучительно больно. Вжаться лбом в холодное стекло, вздрогнуть от звонка, которого так ждал и в который совсем не верил. Не услышать голоса, только дыхание, тяжелое, надрывное, сбитое… Сорваться и звать его по имени, бесконечно, словно в тумане повторяя: Тони, Тони, Тони… * * * Гордость не позволяла сделать этот звонок. Ведь нужно просто протянуть руку и… Он недостоин. Недостоин носить щит, сделанный отцом, недостоин того, чтоб ему звонили, чтоб его прощали после всего, что он сделал, но… Но дело было не в чертовом письме, не в дрожащих кривых строчках, не в том, что голос в трубке звучал с таким надрывом, что глаза нестерпимо жгло. Дело было не в предательстве, не в том, что мироздание развело их по разные стороны баррикад. Суть была в том, что «нужен» – именно то правильное слово, которое кто-то из них должен был сказать первым. «Нужен», а еще «останься», и, быть может – или теперь уже не может? – «люблю». * * * Старк сбросил вызов, и Стив с трудом удержался, чтоб не швырнуть телефон о стену. На что он надеялся после… всего? А может, Баки был прав, и нужно было самому… да к черту звонки – прийти, посмотреть Тони в глаза, перестать сбегать от этого, молчать и делать вид, что выбора нет. Вон он, бравый Капитан, гордость и символ Америки, а ныне – беглый преступник, предатель, который не смог защитить близких людей и принес им только боль. Еще одного нервного сжимания пальцев телефон не выдержал – рассыпался осколками, впиваясь в ладонь. Это давало простор для мыслей, для надежд, вдруг Тони на самом деле звонит, просто телефон сломан. Это было чертовски глупо, как и то, что Роджерс собрался сделать. Прийти к Тони. И узнать лично. Нужен или не нужен. Пан или пропал. Сэм отговаривал, Ванда едва ли не за руки держала, Бартон… Бартон пообещал надрать им обоим задницы, по очереди, а потом одновременно, а потом догнать и еще навешать. – Только разберитесь вы уже, – добавил он себе под нос. – Позовете на свадьбу потом, я буду идти перед вами по дорожке и разбрасывать лепестки роз. На мальчишник зовите Нат, а то я с вами там повешусь. * * * Стив замер в дверном проеме. Тони посмотрел на него. Глаза были знакомыми, до боли родными, но взгляд – чужим. Смотреть в ответ было больно. Начать говорить – смерти подобно. Да и на что он рассчитывал? Что его примут назад с распростертыми объятьями? Что достаточно будет одного единственного «прости», которое он, кстати, так из себя и не выдавил? – О, ты как раз к ужину, – тихо сказал Старк. – И кофе готов. Садись. – Что, вот так просто? – Непросто. Мне непросто. Но ты уже достаточно все усложнил. Ешь, – перед Стивом на столе оказалась тарелка с чем-то остро-пряным, вкусным, домашним. От Тони пахло домом. Шампунем, машинным маслом, недопитым кофе с корицей. Глаза защипало, и Стив поспешил уткнуться в свою тарелку. – Спасибо. Молчание затягивалось. Странно, им всегда было комфортно просто молчать, находясь рядом. Но они и так слишком долго молчали. А потом наговорили лишнего. И снова молчали, так отчаянно молчали, что тишина резала слух. – Вкусно, спасибо, – сказал Стив, когда прятаться за тарелкой больше не имело смысла. – Добавки? – с надеждой спросил Тони то ли в попытке поддержать разговор, то ли, наоборот, желая снова найти оправдание тишине. – Лучше кофе. Кофе. Сколько они спорили раньше из-за него. Стив считал, что Старк пьет слишком много кофе. Слишком. Тони полумер не признавал, у него все было если не слишком, то недостаточно. Стив не любил кофе, но любил Тони, ругался за седьмую выпитую кружку и пытался незаметно сломать кофеварку. А сейчас он просил кофе. Черный, с корицей и без сахара. Старковский золотой стандарт. Это было почти как попытка прикоснуться. Даже не почти. Тони вручил ему кружку. Огромную, горячую, с дьявольским напитком. Всего секунду Стив снова смотрел в родные глаза, а после опустил взгляд. И черная бездна затянула его в омут воспоминаний. Человек-паук был совсем юным мальчишкой: восторженным, дерзким, веселым. Старк хорошо над ним поработал, и Стив отметил это для себя даже во время сражения, не осознавая, что на его лице при мысли от Тони вдруг появилась теплая улыбка. Впрочем, жестокая реальность быстро стерла ее с губ Капитана. – Что еще сказал тебе мистер Старк? – решил поддеть мальчишку Стив. – Что Вы неправы. Но думаете, что правы. И это делает Вас опасным. Удар, переброс. Увернуться от паутины, взмахнуть щитом. – А еще – что любит Вас… – Что? Замереть, пропустить удар, вскочить на ноги. – Повтори, что ты сказал. – Он думал, я не слышу. Но я… У меня, знаете… в общем, слух чуть лучше, чем он рассчитывал. Кофе закончился как-то внезапно. Пора было уходить. Или позорно сбегать, если уж говорить начистоту. – Спасибо, Тони, мне, пожалуй, пора, я… Он не договорил. Просто встал и направился к выходу, не желая, чтоб Старк видел сейчас его глаза. – Может, хватит уже меня бросать? – вопрос застал его врасплох. – А что, мне можно остаться? – не поворачиваясь, спросил Стив. – Я ужасно хочу тебе врезать по зубам. Или поцеловать. Не знаю, что больше. Останься, хотя бы пока я не решу. – Я беглый преступник, Тони, я не могу уберечь тех, кого люблю, я… – Иди сюда, – позвал Старк, усаживаясь на барную стойку и протягивая к нему руки. Стив смотрел и не мог сдвинуться с места, это все было слишком нереально, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Неуверенный шаг, затем другой – и вот он оказался в крепких теплых объятиях. Он и не надеялся, что такое в принципе еще возможно. Когда Тони положил руку ему на затылок и начал осторожно, успокаивающе гладить, Стив, наконец, сломался. – Прости меня, Тони, прости. Пожалуйста, прости, я бы все отдал, чтобы… – Тшшшш, тише. Мы все исправим, – Старк держал его в объятьях, прижимал к себе крепко, не давая сорваться. – Я придумаю что-нибудь, и Барнса мы спасем, выцарапаем из этого ада, ясно? Я обязательно что-нибудь придумаю, я же гений, помнишь? – Но ты… Я думал, ты никогда не простишь его… и меня. – Я сам не думал. Не так быстро, Стив, мне нужно время, но… Договорить не получилось. Потому что Стив поцеловал его. Это было почти как в самый первый раз, тогда, в Нью-Йорке, после падения из воронки Читаури. Медленно, отчаянно, горячо. С соленым привкусом на губах. Сколько боли нужно было пережить, чтобы снова это почувствовать? Чтобы вернуться к этому – сильным рукам, хаотично скользящим по спине, теплым губам, целующим, шепчущим нежности и извинения. Как будто не было ничего – ни битвы стенка на стенку, ни предательства, ни страха, ни боли. Как будто весь мир внезапно сжался до одной из кухонь Башни, где были только они вдвоем, где Старк сидел на барной стойке, а Стив стоял, втиснувшись между его бедер, и целовал до головокружения. Когда руки Роджерса скользнули под его футболку, Тони сам потянулся, чтобы снять ее. – Примирительный секс? – Боже, Тони! – простонал Капитан. – Что, испортил момент? – Старк улыбался ему в губы. – Ну прости. Но этот момент вряд ли могло что-то испортить, разве что прямо сейчас случился бы апокалипсис, и то сами всадники замерли бы, чтобы подождать, пока эти двое насытятся друг другом. Хотя это казалось невозможным – прекратить прикосновения, остановить поцелуи… Барная стойка была слишком высокой, поэтому в какой-то момент Старк оказался лежащим спиной на столе, вжатым в него до боли в ребрах, а Стив наваливался на него сверху, двигался внутри, быстро, уверенно, не думая осторожничать. Тони не помнил, совершенно не помнил, как они добрались до стола, целуясь, запинаясь, круша по пути мебель и посуду. Как Стив готовил его, быстро, нетерпеливо, как гладил и зацеловывал его шею и грудь – особенно там, где еще виднелись причудливой формы шрамы – последнее напоминание о реакторе. Все слилось в единый вихрь движений, прикосновений, ласк. Биение сердец в унисон, почти синхронные тяжелые стоны, рваное дыхание на пределе. Оргазм настиг Стива раньше – он слишком изголодался по этому. Он почти забыл, какой Тони. Горячий, страстный, готовый к самоотречению. Дрожь по всему телу – на какое-то мгновение стало тяжело удержаться на ногах, и он навалился на Тони еще сильнее, сорванно дыша ему в шею. А после дернул его на себя, ставя на ноги, встал на колени и… В такие минуты лучше не представлять это со стороны, но в голове у Роджерса мелькнуло, что он сейчас на коленях не просто так, не просто ради глубокого минета, от которого Тони весь дрожал и кончил почти сразу после того, как губы Стива коснулись его члена. Он успел сделать лишь несколько рваных движений, вцепился Капитану в волосы и громко застонал. Стив пошло облизнул губы – такие яркие, зацелованные, искусанные; Тони, не выдержав, потянулся еще за одним поцелуем. Одевались они молча, оба улыбались – каждый своим мыслям. Роджерс лишь присвистнул, оценивая масштаб разрушений, которые они устроили на кухне. Вот только теперь его догнала и с головой накрыла грустная мысль. Уйти ему все-таки придется. Старк кивнул, хотя Стив не произнес ни слова. Как же им обоим этого не хватало. Как они оба изголодались по этому – пониманию с полуслова, бешеной страсти, по общей кухне и постели, по теплу… По тому, насколько восхитительно живыми они чувствовали себя друг с другом. – Тони, я… Если честно, я думал, что ты вышвырнешь меня за дверь, едва увидишь… – Да ладно тебе, когда у нас все было гладко? Такие уж мы с тобой. Как серная кислота с глицерином. – Что? – Взрывная смесь, – Старк склонил голову набок. – И мы всегда в эпицентре взрыва… – Стив произнес это на выдохе, осознавая, что слова Тони звучат как прощение. – Лишь бы только никого больше не задевало этой взрывной волной. Тони протянул руку ладонью вверх: то ли предложение объятий, то ли рукопожатия, но Стив бережно взял ладонь, развернул и поцеловал. – Мне все-таки придется уйти, – порывистые объятия на прощание. Уйти, пока еще не поздно, пока слезы снова не начали душить. – Хэй, Стив. Роджерс развернулся как раз вовремя, чтобы успеть поймать летящий в него телефон. – Ты… ты нужен мне, – Старк улыбался через боль, но голос у него не дрогнул. – Нужен. Поэтому жди звонка.