Обездвиженный в стрингах

Тыкни на ошибку. Будь молодцом. Драко сегодняшним вечером был явно не в том настроении, чтобы вести светские беседы. В частности, со всякими там избранными. Особенно с Гарри Поттером. Впрочем, гриффиндорский выскочка сам напрашивался на пару ласковых слов. Посему слизеринец просто не мог отказать парню в этой его маленькой и ничего, по сути, не стоящей прихоти. — Подслушивать невежливо, Поттер, — процедил раздражённо Драко, ощерив своё красивое лицо и ступая к обездвиженной им жертве мягким расслабленным шагом, словно и не было в его голосе ни едкого презрения, ни язвительных ноток, ни желчи. — Что бы на это сказала твоя грязнокровная мамаша, а? — оскорбления, далеко выходящие за рамки приличного общества, сами выскакивали из Малфоя. — Чего молчишь? — сквозь зубы, белые и ровные, насмешливо выдавил из себя молодой аристократ, подойдя вплотную к застывшему врагу и сверху вниз вглядываясь в его широко раскрытые глаза, отгороженные от мира уже приевшимися блондину круглыми стёклышками очков. Драко дерзко вскинул голову, задрал ногу вверх и что есть силы вдавил её в лицо Поттера. Чёткий хруст оправы и сместившихся хрящей в носу Избранного живо вернул слизеринца восвояси. Блондин быстро огляделся по сторонам и с удовольствием заметил, что в вагоне они до сих пор находились одни, а плотно зашторенные им окна так никто и не попытался открыть. Было просто-напросто грех не воспользоваться сложившейся ситуацией. Немного снять напряжение, когда школьный враг, позорно сражённый обычным Ступефаем, вот так вот лежит в твоих ногах и истекает кровью. Ну, как истекает? Вон из искривлённого носа течёт один жалкий алый ручеёк, но Драко и тем был вполне доволен. К тому же у Гарри был должок перед Малфоем. Из-за него слизеринец всё лето был вынужден прожить в сущем Аду, в то время как об его отца вытирали ноги и унижали все, кому не лень. И всё из-за чёртова Поттера! Драко присел на корточки и устало вздохнул, совершенно не зная, что можно такого сделать Герою, чтобы и за гордость его задеть, и чтобы из памяти не стёрлось бы никогда, согревая и ободряя в самые трудные минуты. Хоть пальцы Избранному отрывай как памятный сувенир, засуши и в самые длинные и холодные ночи смотри на них и поднимай себе настроение. Драко поморщился. Нет, это было как-то слишком — фу. Как-то слишком негигиенично, противно, да и вообще, зачем Драко пальцы Поттера? Молиться на них, что ли? В носу ими ковыряться? Или в жопу себе совать? Не будет же он в самом деле хранить их в прикроватной тумбочке, ожидая того момента, когда Крэбб и Гойл, наконец, уснут, и он сможет хорошенько оттянуться с частичкой Мальчика-который-выжил? Подобное было только в духе какой-то совершенно невменяемой и ошалелой фанатки. Типа того мальца с камерой, который ходил за Поттером хвостиком и с замиранием сердца ждал того эпичного момента, когда Герой пукнет. Ну, или на крайний случай в очередной раз спасёт мир. Нет, нужно было нечто менее кровавое и извращённое. Драко не любил мараться, да и в режущих заклинаниях был не так силён, как хотелось бы. И если бы юноша вдруг действительно решил припрятать в кармане поттеровский пальчик, то дело одним им наверняка не обошлось. Пришлось бы как минимум покупать футляр для скрипки для случайно отрубленной им руки, а как максимум — гроб. И не то что бы Драко был против именно такого завершения сегодняшнего вечера, но в Хогвартс он вернулся за жизнью совершенно другого волшебника… Лицо Малфоя вдруг резко помрачнело. Слизеринец вовсе не хотел вспоминать о своей миссии, однако вместо затравленного вздоха наружу полез лишь кривой, сдавленный смешок. — Знаешь, Поттер, я тебя всем сердцем ненавижу, — серьёзно произнёс Драко и провёл кончиком пальца по горбинке сломанного носа врага, с садистским удовольствием надавливая на наверняка воспалённую рану, желая причинить ещё хоть немного боли своей случайной, но такой своевременной жертве. Ох, если бы не этот дивный случай, Малфой наверняка бы продолжал заниматься самоедством до конца вечера, а так… так действительно становилось хоть не на много, но всё-таки легче. И юноша был почти благодарен Мерлину за такое чудесное стечение обстоятельств. Учебный год начинался просто прекрасно, что сулило юноше удачу и в будущем, а это действительно много для него значило. Удача была нужна Драко, а где её ещё искать, если не подле Гарри Поттера? — Герой, — недовольно хмыкнул Драко, продолжая водить пальцем по лицу Избранного. — Что ты там сделал, а? — вызывающе спросил слизеринец, склонив голову на бок. — Сразил тролля на первом курсе? Убил Василиска? Может, ты и Седрика убил, а? — протянул довольно Малфой. И блондин был готов поклясться, что одна из раскинутых в стороны рук гриффиндорца только что вздрогнула. — А что? — продолжал играть с огнём юный аристократ. — Мне кажется, данное умозаключение вполне справедливо. Может ты и сам не сдох, когда надо было, но зато все, кто находится рядом с тобой мрут как мухи. Это просто не может быть совпадением, Потти. Смерть следует за тобой, как верная жена. Мне бы такую, — хихикнул блондин и опустил руку ниже, раздражая теперь нежными подушечками пальцев шею Гарри, надавливая на ту, словно в попытке придушить школьного врага на манер какой-то жалкой зверюшки. Школьный враг? Хм… Нет, теперь, с этого лета, всё было намного серьезнее обычной школьной вражды. Отныне вообще всё было до жуткого серьёзно. Казалось, в жизни Малфоя просто не осталось места тривиальным, глупым вещам вроде квиддича или тех милых значков с яркой надписью «Поттер — вонючка», которые блондин трансформировал из всего, что попадалось ему под руку, на четвёртом курсе. И однажды — Драко был уверен в том, — ему и Поттеру придётся сразиться друг с другом. По-настоящему. Так сказать, по-взрослому. Эти мысли неприятно тяготили Малфоя. И юноша вполне сознавал, что до ужаса боится того мгновенья. Однако что он мог с тем поделать? Уж точно не признаться Гарри в своей постыдной слабости. «До последнего держи лицо», — всплыло в голове Драко одно из нудных наставлений отца. И сейчас оно было как никогда к месту. Только вот слишком странным образом Драко понимал значение слов «держи лицо». Слизеринец вновь чему-то ухмыльнулся. Хотя ни одна из мыслей в его голове не была хотя бы отчасти радостной. Напротив, в мыслях парня было мрачно, сумеречно, словно в Запретном лесу, в его самой непроходимой чаще, где было самое место химерам, оборотням, дементорам и другим не менее обаятельным тварям. Малфой поёжился, вспомнив своё первое путешествие в это гнилое местечко. Тогда он впервые увидел своего Милорда, зависшего над трупом единорога, пьющего кровь этого великолепного создания подобно грязному вурдалаку. «Мерзость», — пронеслось в голове парня, прежде чем его взгляд вновь упал на всё такого же бездвижного Поттера. Интересно, боялся ли он, этот невоспитанный очкарик, Воландеморта? Осознавал ли, насколько опасен его враг? Понимал ли, что гораздо вернее будет сдаться, чем бороться с тем, кого уже нельзя было и человеком-то назвать? — Какой ты скучный, — фыркнул недовольно Малфой в следующий миг в попытке сбежать от горьких размышлений. — Мне прямо-таки непонятно, почему девушки за тобой табунами скачут. Слепой, неухоженный, помятый, шрам на лбу, а про мозги я вообще молчу… — рассуждал вслух Драко, а затем широко улыбнулся внезапно пришедшей в его голову идее. — А может у тебя тело красивое, Потти? —  спросил неожиданно Драко. — Или какая-то одна его часть? — довольно прошептал слизеринец и, прекратив, наконец, игру в душителя, резво переместился на новое поле брани — к ширинке тихо сопящего гриффиндорца. А что такого? Сам Драко прекрасно знал, что находится в штанах любого парня. Берите выше — слизеринец прекрасно знал, что находится и под женской юбкой. И по этим двум причинам его не сильно трогал и в принципе не интересовал жухлый сморчок Поттера. Но Малфой так же был в курсе и того, что если и есть в этом мире настоящее унижение, то оно почти наверняка спрятано в чужих трусах. — Давай-ка взглянем на эту мечту любой пятнадцатилетки, — гнусливо прохихикал Драко, начиная медленно, словно играя, расстёгивать крючки на брюках Гарри. — Но прежде чем я увижу твою истинно львиную гордость, — неприкаянно издевался блондин, — и почти наверняка умру от смеха, — пел Малфой, лениво растягивая слова, — хочу спросить у тебя, мой милый друг, кто-нибудь уже успел сделать тебя мужчиной? Или ты решил помереть дев… — но юноша так и не договорил, он запнулся, изумлённо смотря на открывшуюся ему вместе с последним отстёгнутым крючком картину. — Вот это да… — с чистым изумлением произнёс Малфой. — Скитер бы сюда… — хмыкнул парень, а затем робко, словно смущённо, взглянул на заалевшее лицо Поттера, и присвистнул. — Да ты, я смотрю, ценитель красивого женского белья! — громко изрёк блондин, будто опасаясь того, что Избранный его не услышит. Впрочем, по стремительно пунцовеющим щекам и ушам Гарри было ясно, что гриффиндорец всё прекрасно слышит и даже больше — всё прекрасно понимает. Хоть и сделать ничего не может. Однако, по мнению Малфоя, сделал Избранный уже всё, что надо было. И даже немного перестарался. Трусы. На Поттере были кружевные женские трусы. Трусики. С витиеватыми оборочками, с лоснящейся блеском полупрозрачной тканью, сквозь которую чётко выделялся обтянутый упругим материалом расслабленный ствол и тяжёлая мошонка. А во главе всего этого великолепия зиял бант-гигант. — Ты великолепен, — в чувствах прошептал Драко и, подперев пальцем отделанную кружевами резинку, заглянул внутрь. «Бритый…» — подвёл итоги юноша, но вслух произнёс нечто совсем иное: — О Мерлин, надеюсь это не лишай, — весело проговорил слизеринец, а затем дрожащими от нетерпения руками, задрал мантию Гарри вверх и стал быстро расстёгивать пуговички на его рубашке. Когда и с теми было покончено, Драко уже почти похрюкивал от удовольствия. — Поттер, я тебя люблю! — согнувшись пополам и уже откровенно хохоча, прогорланил Малфой. — Комплект! — гордо сообщил слизеринец, не в силах наглядеться на открывшееся ему чудо. А именно на бюстгальтер, крепко сидящий на плоской груди Поттера. — Ну, как влитой! — не переставал смеяться Драко, напрочь забывший обо всех своих проблемах. Не сдержавшись, парень положил ладонь на пустую чашечку и оценивающе ту смял. — Неплохо-неплохо, — шептал себе под нос Малфой, щупая воображаемую грудь. — Очень даже неплохо, — чванливо повторял он, а затем внезапно посерьёзнел и исподлобья взглянул на Гарри. Самодовольно улыбка расползлась по розовым губам, и с них лукаво сорвалось: — У меня только один вопрос, — обстоятельно выговаривал юноша, — для кого же всё это? Впрочем, Гарри сейчас не мог и пальцем двинуть по собственной воле. Что уж говорить о словах? Молчание было ответом Избранного. Но Малфой, будучи виновником состояния, в котором и находился в данный момент Поттер, не настаивал на разговоре. Можно было даже с уверенностью сказать, что Драко вообще не интересовали слова. Гораздо больше сейчас парня занимала его находка. Однако не стоит думать, что красочная обёртка вдруг сделала Поттера привлекательней в глазах слизеринца. Картинка была весьма неоднозначной. Гарри в женском белье выглядел столь же нелепо, как и развратно. — Мне очень льстит, что они зелёные, — хмыкнул совершенно равнодушно Малфой, продолжая разглядывать Гарри. Но уже без смеха. — Я бы даже сказал: изумрудные, — поправился Драко, ломая голову над тем, имел ли цвет белья хоть какое-то отношение к тому, кому предназначался этот, без сомнения, подарок. В конце концов, одно дело носить женское бельишко для себя, совсем другое — для кого-то ещё. «Чистенький и гладкий», — думал Малфой, вновь заглядывая Гарри в трусы по-докторски холодными глазами. — «Явно готовился к чему-то». Хотя почему — к чему-то? К сексу, конечно же! К чему ещё можно так готовиться? Хотя, возможно, Гарри просто так любил учиться, что решил явиться в Хогвартс при полном параде. Но почему в таком случае не в вечернем платье и без макияжа? Но Драко отвлёкся от главного вопроса: кто? Кто должен был развернуть сегодня Гарри, разложить и отыметь его? Рыжая Уизли? Она, конечно, была единственной девочкой в семье, но вряд ли из-за этого можно приобрести такие интересные предпочтения. Да и вообще вряд ли это была девушка! Это почти стопроцентно был парень. И, вероятно, Поттер мог видеться с ним только в школе, поэтому он и принарядился в первый же день, сгорая от нетерпения и юношеской страсти. — Кто же тебя потрахивает, мой милый друг? — тонко пропел Драко, представляя, как Гарри мнут и ласкают мужские руки, как так же, как и он сам некоторое время назад, они сжимают пустые чашечки, как сдвигают вниз резинку трусов. Вот это… Это, пожалуй, уже было довольно эротичным. — Мне прям-таки интересно, каких мужчин ты предпочитаешь, Поттер. Но пока ясно лишь одно: сам ты у нас девочка. По крайней мере, сейчас. Любишь, когда тебе вставляют? Любишь? — переспросил Малфой и заливисто рассмеялся. — Ну, скажи, как он тебя ласкает? Пальцами? Игрушками? Или, может, ртом? — выпрашивал Малфой, словно действительно надеясь услышать ответ, а затем пошло облизнул красным грязным язычком свои пухлые губы, умасливая их слюной и заставляя блестеть в тусклом свету приглушённых ламп. — Наверное, это какой-нибудь выпускник. Или может учитель? Флитвик? Дамблдор? — рассуждал Малфой, медленно заводясь от собственных фантазий, что всё лезли в его голову, настырно и упрямо. «Вот бы вставить сейчас этому маленькому сукину сыну», — рассуждал Драко про себя, расслабляя галстук на шее. — «Да так вставить, чтобы он от своего любовничка утаить этого не смог», — думал слизеринец, тяжело и шумно дыша. — А почему бы и не да? — спросил сам у себя парень в следующий миг, тряхнул головой, привстал, осмотрелся, прислушался, призвал Темпус и вновь присел, сразу протягивая руку к Гарри, и принимаясь поглаживать того по животу. Хотя ни о каком животе и речи быть не могло! Гарри хоть и был худ, но пресс всё же имел, что только абсурдней заставляло выглядеть бельё на этом, вполне себе, натренированном, как оказалось, теле. Загоревшая за лето кожа довольно скоро покрылась потом, грудь Поттера с водружённым на неё ажурным лифчиком быстро задвигалась, поддаваясь учащающимся вздохам парня. Оставаясь во власти обездвиживающего заклинания, Гарри умудрялся выглядеть полностью вовлечённым в процесс, распутным и в то же самое время каким-то совершенно невинным. Хотя Драко был уверен, что гриффиндорец не был девственником. Девственники носят трусы с паровозами, а не с кружевами. Впрочем, Панси, как помнил Малфой, иногда вообще не надевала трусов. Так что Поттера можно было даже похвалить за находчивость. Собственно, именно этим и занимался в данный момент слизеринец. — Какой ты сегодня послушный, — довольно шептал Драко. — Надо было тебя раньше почаще сбивать Ступефаем, авось вообще бы не ссорились. Хотя, что теперь с тем поделаешь, а? Былого не вернуть… — старчески рассуждал Малфой, зарываясь рукой в трусы Гарри и принимаясь тереть его член, массировать головку, скользить по крепкому стволу ладонью, затачивая этот, на удивление, податливый орган. Конечно, можно было обойтись без ласк, но Малфоя никогда не возбуждали невозбуждённые. Масло масляное, конечно. Абсурд. Но это действительно было так. Слизеринцу не нравилось, когда под ним лежали с каменной миной и отчаянно не подавали признаков жизни. Во-первых — страдала гордость парня, во-вторых, — если бы Драко хотел иметь полено, он бы пошёл в лесорубы. А так, обыкновенно, он всегда жаждал самой максимальной отдачи от партнёра. Даже если тот был обездвижен. Даже если это был Поттер. В конце концов, мало приятного в том, что ты получил удовольствие от изнасилования — а это всё-таки было именно оно. И слизеринец наделся, что позже, вспоминая о том, как его трахали в вагоне Хогвартс-экспресса, Гарри будет ну как минимум рыдать. Рыдать и дрочить, вспоминая невообразимые ласки и прикосновения Драко Малфоя, который больше никогда не даст ему ощутить это невообразимое удовольствие вновь. Но не стоило кричать «гоп!» раньше времени. Слизеринец только-только приступил к исполнению своих коварных задумок. Член и горячая кровь — что ещё нужно было юноше для того, чтобы возбудиться? Пожалуй, ничего. Только вот неспроста же на Гарри был лифчик. Драко уже был не в силах терпеть собственное возбуждение. Довольный и разморённый, юноша расстегнул собственную ширинку и вытащил свой колом стоящий член наружу, поглаживая его рукой, чуть сдавливая основание головки и потирая большим пальцем дырочку уретры. Малфой привстал и весело плюхнулся упругим задом Гарри на живот, заставив того тяжело выдохнуть. Слизеринец приподнялся и стал водить пенисом по торсу Поттера, медленно поднимаясь всё выше и выше к его быстро вздымающейся груди. Скользкий шёлк чашечек и их прохлада встретили Малфоя совсем скоро. Драко прижал пустые половинки к стволу и стал медленно те потрахивать, внимательно, всё с тем же надменным выражением на разрумяненном лице, вглядываясь в самые глаза Гарри. — Злишься? — спросил Малфой слегка сбившимся от быстрых вздохов голосом и широко улыбнулся. — Злись, — безразлично бросил юноша, ускоряя темп ритмичных фрикций. Блондин вновь принялся гладить Поттера по лицу. Немного побродив по сломанному носу, скулам и подбородку, слизеринец приставил две измазанные в крови фаланги ко рту юноши и насильно протиснулся меж плотно сведённых губ и зубов, безбоязненно погружаясь в горячую влажную полость, стимулируя язычок Поттера, а затем, принимаясь методично скользить по нему вверх-вниз, вверх-вниз, имитируя оральные ласки. И как видно совсем не зря. Дыхание Гарри ускорилось, а заскучавший было без внимания член вновь напрягся. Столь живая реакция обрадовала Драко. Одним ритмом он драл пальцами рот Поттера и его чёртов лифчик, сплошь и полностью покрывшийся влажными пятнами и наверняка полностью пропитавшийся ароматом Малфоя, его тела, его пота, его солоноватой густой спермы — всем, чем только можно было. Ароматом секса и горькой молодости. Слюни потекли по подбородку и щекам Избранного, смешиваясь с кровью из сломанного носа. Гарри смотрел на Драко пытливым и ненавидящим взглядом. Ооо! Как же это заводило слизеринца! Видно лето с бывалыми Пожирателями Смерти и из него сделало бесчувственного упыря, что заводится и кончает от страданий своих жертв. «И ладно!» — зло подумал Малфой, плюнув на всё. — «Всё равно с этим уже ничего не поделаешь!» — решил юноша, продолжая упорно продалбливать себе путь к оргазму. Драко задышал рвано, то и дело срываясь на сдавленные стоны, ощущая, как его охватывает волна блаженного удовольствия. За считанные секунды до финиша, парень оставил излюбленный им бюстгальтер, вынул изо рта Гарри пальцы, придвинулся ближе к его лицу, и руками завершил работу, спуская белую сочную струю на лицо Избранного, в его всё ещё приоткрытый рот, на треснувшие стёкла очков. — Ох, — удовлетворённо выдохнул Драко, выжимая остатки семени и вытирая головку о розовые влажные губы Гарри. Малфой даже пожмурился от удовольствия. Он сполз с Поттера и прилёг возле него, на тот же грязный пол, приводя сбившееся дыхание в порядок и вглядываясь в сочно-коричневый потолок вагона. Затем, отдышавшись, слизеринец призвал Темпус с удовлетворением отметил, что церемония распределения уже, вероятно, подошла к концу. Вот и славно. Драко всё равно на неё не хотелось. Много чести всяким соплякам отнимать его драгоценное время. Страшно даже подумать, что вместо столь яркого оргазма, он мог бы сейчас смотреть на то, как стадо весёлых беззаботных ребятишек разбегается по своим факультетам, перебирая тощими дрожащими ножками от трёхногого табурета к своей так называемой «школьной семье». Всё равно половине из этих новобранцев было не суждено закончить Хогвартс. Ведь именно целая половина детей в этом году была грязнокровной. — Целая половина… — прошептал Драко и поморщился, словно от боли. Затем юноша поднялся и взглянул на Поттера. У Малфоя в запасе было ещё минут десять до того, как заклятье спадёт. И парень не собирался тратить их на то, чтобы хоть немного прибрать за собой. Вместо этого он лениво толкнул Гарри в бок, переверчивая того на живот. Когда с глухим «бух» гриффиндорец занял положенную ему позицию, сверху на него заполз Драко, всё ещё ощущавший приятное изнеможение былых побед. Он немного полежал на Гарри, прислушиваясь к тихому сопению Избранного и биению львиного сердца, а затем нехотя приподнялся и стал стаскивать с Гарри брюки. — Ооо, — глубокомысленно изрёк слизеринец, — так это ещё и стринги, — заключил юноша, уже даже не удивившись тонкой ниточке, что гордо пролегала между полукружиями твёрдых, как орешек, ягодиц. Малфой разместился между ног Гарри, положив ляжки того на собственные ноги, так, чтобы попка Поттера оказалась в приподнятом положении. Ведь сам гриффиндорец стоять не мог. Поддавшись азарту, блондин шлёпнул Избранного по бедру, сильно и больно, так что у Героя даже остался отпечаток чужой ладони на коже. А вот дальше Драко слегка замялся. «Это ведь жопа», — повисла в голове Малфоя умная мысль. — «Мужская жопа. Жопа Поттера», — сделал собственный вывод слизеринец. — «И что мне с ней делать?» — продолжал вести сам с собой гетеросексуальный монолог парень. — «Пальцами туда что ли для начала?.. Или на сухую? Нееет… Там по-любому грязь, мрак и тлен», — грустно подумал слизеринец. — «Хотя… Гарри же готовился, верно?» — спросил сам у себя Драко в следующий миг. — «Эх! Была не была!» — и с этими мыслями Малфой плюнул на ладонь, сдвинул в сторону резиночку стринг и смазал чистенькое отверстие, а затем вставил указательный палец внутрь, осторожно, готовый в любой момент выдернуть фалангу наружу, продвигаясь вперёд, ощупывая жаркие тугие стенки, растягивая их и смазывая слюной. Впрочем, то, чем занимался Малфой сейчас, несмотря ни на что, сложно было назвать подготовкой, скорее это была викторина, и именно в данный момент Драко пытался найти ответ на вопрос: «А нет ли там дерьма и как далеко можно вставить?» Дерьма не было. Поттер действительно готовился. И вставить можно было очень даже далеко. Поэтому Драко вновь плюнул на ладонь. Смазал свой вновь готовый к подвигам член аж от самого кончика головки до лобка и приставил достоинство к узенькой дырочке, нетерпеливо, резкими короткими толчками прорываясь внутрь. Содрогаясь от наслаждения, Малфой опустился на Поттера сверху, и медленно, со стоном погрузился в старательно подставленное отверстие. Член вошел сразу очень глубоко. Гарри лишь судорожно выдохнул, когда слизеринец полностью погрузился в его сводящее с ума нутро. Драко обнял руками крепкие широкие — гораздо шире его собственных, — плечи Избранного и сразу же начал с силой ритмично прижиматься ко льву, чувствуя, как упруго пружинят под ним теплые полушария поттеровких ягодиц. Малфой обеими руками взял мальчишку за круглый зад, впитывая кожей его необыкновенную мягкость, начал нежно гладить и стискивать его, разводя в стороны крепкую попку. — Ха… Ах... — разносилось по вагону. Драко сам несколько раз поправлял изумрудную полоску стринг, отодвигая её в сторону, когда та в каком-то необыкновенно естественном жесте норовила запрыгнуть обратно в тёмную впадинку, мешая, но в то же самое время возбуждая слизеринца. Трахать парня оказалось очень легко и приятно, член свободно скользил между упругими полукружиями, блестевшими от пота. И Драко зачарованно наблюдал, как его напряжённый фаллос исчезает в широко раздвинувшемся отверстии, а потом так же беспрепятственно показывается из него, а края ануса слегка выворачиваются наружу, словно не желая выпускать жаждущий орган парня, что только доказывало опытность этой дырки в таких непристойных делах. — Кто же тебя так натаскал? — сквозь плотно стиснутые зубы процедил Малфой, всё менее понимая, что происходит вокруг. — Ах ты, маленький грязный Поттер… — шипел Драко себе под нос, непрестанно двигая бёдрами. — Чёртова шлюшка-героиня, — всё больше и больше распалялся Малфой, насаживая Гарри на свой член, опуская руки к промежности Избранного и принимаясь надрачивать ему в такт ускоряющихся фрикций. Толчок — скольжение по стволу вниз. Толчок — скольжение по стволу вверх. — Ах… м… ааа! — через пару минут услышал под собой заливистое Малфой — это заклятье стало терять свои силы, и парень под ним стал постепенно приходить в себя. Поттер даже пытался неловко сопротивляться, несмотря на свой колом стоящий член. Однако тело едва ли его слушалось. А тем временем Малфой ускорялся и всё отчаяннее вдалбливался в Гарри, который неуклюже цеплялся руками в ножки кресел, стараясь выползти из-под дерущего его слизеринца, стоная и хрипя, а затем принимаясь шарить по карманам смятой мантии, видно, в поисках палочки. Драко боялся не успеть. Он двигался, двигался, двигался навстречу удовольствию, лаская промежность медленно приходящего в себя гриффиндорца. Гарри пыхтел под Драко всё громче и чаще, что неосознанно заставляло блондина увеличивать темп сношений. Весь мир, казалось, померк для Малфоя. Остался только он, дрожащий Поттер под ним, и пыльный истоптанный пол, на котором они лежали. Гарри хрипло засипел и задрыгал попкой на члене Малфоя, бурно кончая в его ладонь. Сам Драко едва поспел за ним, изливаясь внутрь геройской задницы и в тот же самый миг отскакивая от вконец рассвирепевшего Поттера. — Сука! Малфой! — услышал злое Драко, на ходу застёгивая ширинку и выбегая из поезда. В спину парню понеслось несколько наспех выпущенных проклятий, но единственное во что они попали — это в дверь. — Сам сука, — недовольно буркнул Драко, выйдя на улицу и тут же останавливаясь, зная, что Поттер был явно не в том состоянии, чтобы продолжать погоню. Поправив растрепавшуюся причёску, Малфой глубоко втянул носом освежающий вечерний воздух и потопал в сторону Хогвартса, сожалея лишь об одном — о том, что все кареты наверняка уже ушли. Конец.