Что делать, если твой классный руководитель — Сатана

Я в недоумении остановилась, глядя перед собой и не замечая никаких видимых изменений. Нет, я все же определенно обо что-то стукнулась, да так, что минут через пять на лбу точно здоровенная шишка будет. И что, прикажете думать, у меня глюки начались на нервной почве? – Аннушка, руку вперед протяни, – деликатно посоветовал Искариот, не особенно горя желанием отлепляться от стены, – только осторожнее. – Угу... – я рассеяно кивнула и попыталась сделать, как он велел. Ладонь наткнулась на невидимое препятствие. Будто стекло. Оно не било током и не отбрасывало назад взрывной волной. Оно просто было. И одним этим фактом составляло неимоверную помеху. – Я так и думал, – Нечистый театрально взмахнул указательным пальцем, – они установили барьер. Через который не может пройти ни одна грешная душа. Вот почему у камня нет охраны. Его просто незачем охранять. – Грешная душа, говоришь, – я жадно впивалась глазами в сиреневые отблески моего амулета, который был так близок и так, черт подери, недостижим. Это закон жанра такой. Если так, тогда он глупый. – Не сказала бы, что я такая уж прям отпетая грешница. – Ой напрасно, – Иуда хохотнул и начал загибать пальцы, считая, – на тебе грехи: гордыни, зависти, гнева, лени, чревоугодия и прелюбодеяния. Плюс несколько маленьких проступков, а также атеизм, в которым ты до сих пор так и не раскаялась, и две попытки самоубийства. Прекрасный букет. И... Ты все еще надеешься, что пройдешь? Вероятность того, что это сделает хотя бы один из нас равна нулю. – Именно, предатель. Поэтому барьер и установлен, – из коридора послышался тихий мелодичный голос, а через пару мгновений в зал медленно и грациозно вышла Тамара. Ее голос я сразу узнала. Такой вовек теперь не забуду. Девушка была одета совсем иначе: в длинном, до самого пола белом платье без особых излишеств. Только с широким шелковым поясом, утягивающим талию. Крыльев у нее не было, значит, святая или там какая... – Чтобы нечестивые не добрались до того, что им не принадлежит. – Так, секундочку, – я решила прояснить ситуацию, – но этот камень... он как бы нам принадлежит. – Только Создателю решать, кому что принадлежит, – отрезала девушка, вплывая под защитный купол. Барьер послушно принял ее, пропустив внутрь. Я заскрипела зубами от злости. – Это национализация частной собственности, так нечестно! – пришлось взбунтоваться, молотя кулаком по невидимой преграде. – Бесполезно, – Искариот покачал головой, – только силы зря потратишь. И это его «бесполезно» прозвучало, как приговор. Как расписка в моей беспомощности. Что же я теперь? Сейчас ведь совсем-совсем не на кого положиться, как я привыкла делать. А что я могу одна? Я же ничегошеньки, мать твою, не умею! Только кулаками молотить по этой чертовой штуковине и остается... – Бесполезно? – переспрашиваю я с каким-то диким, безумным даже задором. – Совершенно, мой друг, – с невиданным спокойствием отвечает Нечистый. А у меня от этого спокойствия что-то обжигающе-горячее в душе только сильнее вздыматься начинает. Кровь по венам стучит так, что даже, наверное, от стен зала эхом отдается. Мамочки, да что же я такое творю, а? Жгучий, бешеный, нечеловеческий восторг. Я это делаю – бесполезно. Но прекратить уже не могу. Потому что по телу разливается пьянящая разум вязкая тоска. Бесполезно. Очередной удар. Гулкий. Тамара смотрит почти с открытой насмешкой. – Прекращай что ли, – устало рекомендует Иуда. – Прекратить? – а самой от себя страшно, да это уже и не я. Или я, потому что хватит вечно на других сваливать... – Прекратить? Остановиться перед преградой, которую я даже не вижу?! Да черта с два!.. И в этот момент как-то совсем тихо стало. Будто все звуки заглушили разом. И не видно ничего, потому что туманом горячим окончательно глаза заволокло... А когда все прекратилось, так же резко, как и началось, первое, что я поняла: барьера больше нет. А потом почувствовалась тупая боль в левом плече. Нечистый предприимчиво толкнул меня под разрушенный купол и сразу же скользнул сам. А через две секунды стало ясно, что экран вновь полностью восстановлен. – Посмотри на себя, – Тамара даже отшатнулась, – видишь, какое ты чудовище? Я только отмахнулась и потянулась было к камню, но не тут-то было, снова мне не позволили это сделать... – Твою мать налево да за пятку через коромысло в позе раком... – медленно проговорил Искариот, почесывая затылок. – Козел... – с чувством и гораздо более лаконично выразилась я, глядя прямо в светло-голубые, как вода, глаза моноброви, стискивающего мое запястье. – Я не козел, а архистратиг, – методично поправил он. – Арахис... тратит? – я вспомнила, что Нечистый говорил мне об упоротости. Что ж, в этом меня сложно будет превзойти, пожалуй. – Что тратит? – Никакой арахис ничего не тратит. Причем здесь вообще арахис? – задался вопросом монобровь, но Тамара его прервала. – Посмотри, Михаил, они сами попали к нам в руки. Этим надо воспользоваться и уничтожить волеизъявление Сиеры, чтобы не позволить ей вновь вернуться на землю. Ты же рассказывал о тех ужасных днях ее пребывания в наших мирах, помнишь? Тот кивнул и взялся за рукоять меча на поясе. При том, что мое запястье все еще стискивалось его необъятной клешней, это обстоятельство мне совсем не понравилось. Вот умирать-то я точно совсем не хочу. – Вы неоднократно нарушили закон божий и даже набрались смелости осквернить своим присутствием его храм, – лезвие потихоньку плавно выскальзывало из ножен. Твою маму, что ж оно огромное-то... – И теперь понесете наказание! – А! – вскрикнула я. – Что «а»? – вкрадчиво переспросил архангел. – Апчхи! – в носу зачесалось и я красноречиво выдала свое мнение относительно «закона божьего». Монобровь, видимо, сильно не привык видеть, как кто-то чихает, поэтому как-то резко отпрянул, выпустив из плена мое запястье, да так и затормозил, пока я пыталась прочихаться. А пока я пыталась, случайно, как это обычно бывает, обнаружила в кармане джинсов пачку Ментоса. И тут мне на ум пришла уж точно совсем упоротая идея. – Слушай, а дай-ка попить, – я обратилась к Нечистому. – Что... прям... сейчас?! – он удивленно развел руками. – Да, Иуд, – неуверенно подтвердила я, – сейчас. – Н-ну ладно, – он пожал плечами и протянул мне бутылку Кока-колы. – Что за богомерзкий нектар?! – тотчас возмутился монобровь, и я поняла, что его надо срочно отвлекать. – Слушай, а тебе нравится Киану Ривз? – вопросила я как бы между прочим, пряча бутылку за спиной и там силясь отвернуться крышку. – Кто это? – Актер такой. По-моему, он куда зачетнее всяких Эклзов и Падалеки. Да они же сосунки! И с ним рядом не стояли. Судя по звукам, Искариот за моей спиной вновь начал умирать от смеха, а мне к тому времени уже удалось открыть бутылку и пачку «опасных драже». Только руки тряслись, и я боялась, как бы их мимо не просыпать. Но обошлось. – Что ерунду какую-то городишь? – меня, похоже, раскусили. – Ты должна подчиниться! Разве у тебя есть что противопоставить закону божьему?! – Закон химических реакций! Я как следует встряхнула бутылку и вынула ее из-за спины, выставив перед собой. А в следующий миг монобровь с головы до ног окатило «богомерзким нектаром». – Выкуси, «сладенький»! – я не удержалась и выставила средний палец. Путь отступления был открыт, осталось только амулет забрать, но мне снова, черт возьми, этого не дали. Тамара сжала камень в кулачке и отступила назад. – Ой, напрасно, – покачал головой Иуда, – погибла девка. Я даже спросить не успела, почему это она погибла, как все сразу стало почти ясно. Тамара резко переменилась в лице, стала какой-то испуганной. – Жжется, – пробормотала она, безуспешно пытаясь разжать ладонь. – как горячо... – У твоего амулета есть одна особенность: он принимает далеко не всех. И вообще довольно агрессивен, – лениво пояснил Нечистый. – И почему ее не предупредили? – Но она же и так умерла, раз здесь расхаживает, – я непонимающе взглянула на него. – Это будет не совсем смерть, ну знаешь, она вернется к хаосу. Тоже самое, что и с ангелами. Если у тебя нет выбора и собственных суждений, значит, ты не можешь умереть в полном смысле этого слова, потому что ты вроде как и не жив. Сейчас-то существует полно мечей, способных разрубать душу. Один из них... у него на поясе, – Иуда кивнул в сторону моноброви, который почти оправился от обливаний. На Тамару становилось все страшнее смотреть. Рука, в которой она сжимала амулет сначала покраснела и начала покрываться волдырями, будто обварилась, а потом начала чернеть. В воздухе витал отвратительный запах паленой плоти. Куски черного, выжженного мяса начали отслаиваться от кости и ошметками с противным звуком падать на пол. А ожог все распространялся, он пополз вверх по предплечью, захватил плечо, перешел на шею и поднимался выше. Скоро некогда прекрасное лицо превратилось в отвратительную гримасу, исполненную ужаса и боли, подобную той, на которые она с праведным осуждением смотрела в Аду. Тамара кричала как-то по-сумасшедшему, истерично, выгибаясь, срывая голос, повалившись на колени, раздирая тем, что осталась от пальцев, паленую кожу. И крик ее гулко отдавался от равнодушно-холодных стен. Так вышло, что зал Райского дворца всего на несколько минут превратился в кромешный Ад. – Не смотри, – Иуда опомнился первым и дернул меня за руку, заставляя отвернуться. Я уткнулась лбом в его грудь и только тогда поняла, что меня колотит крупная дрожь. Уши ладонями зажать не получалось. Через несколько бесконечно долгих мгновений крики прекратились и повисла резкая до боли в ушах тишина. – Она получила по заслугам, – Нечистый позволил мне развернуться, – в конце концов за все приходится платить... На полу, в горстке пепла, лежал, маняще поблескивая, сиреневый амулет. Мне стало страшно. – Вот видишь, ты сама не хочешь его брать, – откуда-то сверху послышался теплый, успокаивающий голос. Иуда раздраженно вздохнул. Я вскинула голову и увидела наверху, в куполообразной крыше, небольшой люк, сквозь который в зал, собственно и влетел наш новый посетитель, приземлившись рядом со мной. – Вы вообще разговаривать с ней пробовали? – он обратился к самопровозглашенному арахису. – Нет в этом толку, Гавриил, – он тщетно пытался разделить слипшиеся на крыльях перья. Но не тут-то было, Кока-кола тебе не апельсиновый сок. – Откуда тебе знать, быть может, она согласится нам помочь. Да, родная? Я отступила на шаг и быстро осмотрела гостя, к большому облегчению не обнаружив при нем никакого колюще-режущего оружия. – Послушай, ты знаешь, что Дьявол тебя обманывает? Что он лишь хочет принести тебя в жертву, чтобы возродить Антихриста, использовать тебя в своих подлых целях? – Не такая уж это подлая цель, – пробормотала я, – и для меня совсем не новость. – И ты все равно продолжаешь служить ему? – брови архангела взлетели вверх. – Я ему не служу. – А знаешь ли ты, – теплые пальцы осторожно коснулись моей щеки, – что если Сиера вернется, над миром людей нависнет угроза полного уничтожения. Пострадают миллионы невинных. Но в твоей власти все это изменить, совершить подвиг. Ценой своей жизни, понимаешь? – спокойный голос действовал умиротворяюще и как-то гипнотически. И только в глубине сонной души какая-то маленькая жилка бешено колотилась протестом. – Этого никогда не забудут. Самопожертвование ради людей дорого стоит. Хватит ли у тебя мужества? – В этом нет смысла, – послышался сзади голос Искариота. Я вздрогнула, будто меня из полузабытья выдернули. И тут же отшатнулась, стряхивая с сознания клочки теплого сна. – Нет, знаете, я жуткий эгоист и не склонна к самопожертвованию, в особенности ради людей. – Но ты должна! – почти в отчаянии выкрикнул чертов гипнотизер. – Ради всеобщего блага! – Никто никому ничего не должен, – голос был тихим, вкрадчивым и почему-то хриплым, – Я соединюсь с Сиерой и горите вы все огнем. Жаль, мне уже не увидеть, жалкие потуги спасти свои трусливые задницы. Конечно, убить беспомощную девчонку это так по-героически, а главное, особого труда не стоит! На что вы еще способны ради всеобщего блага? Воровство, убийство, что будет дальше, а? Знаете, голубки, на осколках чужих жизней всеобщего блага не построишь... – я выдохнула и замолчала, выпрямляясь. – Не зря люди говорят, благими намерениями вымощена дорога в Ад, – хихикнул Нечистый. – Значит, придется ее убить, – архангел вздохнул, уступая место моноброви. На лице последнего отразилась решимость. Лезвие легко выскользнуло из ножен. Внутри что-то словно оборвалось ,и я поняла, что на этот раз положение у нас весьма плачевное, от такого меча много не побегаешь. – Меня господин Белиар убьет, если жив останусь, – простонал Нечистый. Над нами ослепительно сверкнуло лезвие, я и зажмурится не успела. –Ас-салям алейкум! – послышалось бодренькое со стороны двери. И голос я сразу узнала. Монобровь оглянулся да так и замер с открытым ртом. – Господин Белиар, честное слово, никогда в жизни я не был так рад вас видеть, – с облегчением вздохнул Нечистый. – Люцифер... – с трепетным придыханием произнес «гипнотизер», глядя на второго столь же неожиданного гостя. – Что, обоссались? – Князь Тьмы самодовольно облокотился о дверной косяк. На лицах ангелов отразился самый жестокий когнитивный диссонанс.