Плюшевый мишка

В детстве у него был плюшевый мишка. Старый, заплатанный, с вытертой шерстью. Он был его компаньоном по сну лет примерно до пяти. Делся потом куда-то... Куда, не вспомнить. Удивительно, что всплыло в памяти сейчас. Может из-за Тони? Стив сидел на мягкой, семейной, до последней щепочки гражданской кровати. Не вписывался он сюда, чувствовал себя, как слон в посудной лавке – как бы ненароком чего не развалить. Всё тут было какое-то хрупкое, странное, чужое. Лоскутный половик. Кукла в углу. Матерчатый абажур. Весёленькие занавесочки. Но есть обстоятельства. И он, полураздетый и смущённый, готовился тут ко сну. Вместе с Тони. А что было делать, комнат в доме не хватало, кроватей – тоже. Беннер до сих пор ёжился и сторонился всех, так что ему выделили отдельные апартаменты. Стив бы с удовольствием сбежал спать на сеновал или в сарай, но тут уж миссис Бартон горячо запротестовала. Он не хотел огорчать эту милую женщину, вообразившую, что она – плохая хозяйка, раз гости разбегаются из дома по сараям... И остался. Кто его знает, как бы на неё это подействовало, она всё же в положении, и Стив неосознанно боялся причинить какой-нибудь ущерб. Тони, узнав, что им придётся ночевать вместе, только хмыкнул и пожал плечами. И теперь полоскался в ванной, гремя там чем-то и тихо разговаривая сам с собой. Стив стянул сапог и тихонько поставил его на пол. Кровать была односпальной, с бельём в цветочек, с мягчайшим матрасом – сидеть на ней было очень неуютно. Каково же тут будет лежать... – Ну, я всё, – Тони появился на пороге. В майке, боксёрах, немного растрёпанный и распаренный после душа. Какой-то он был удивительно домашний. Как тот мишка. Подошёл, оглядел кровать, картинно задрал брови. – И как мы должны тут спать? Стив пожал плечами. – Хочешь, могу уйти. – В сарай? Там холодно. И мыши. – Ну, мыши – не самое страшное в жизни. Могу уйти на пол. – Кэп, кончай. Не изображай тут стоика. Но... нерешительно топтался рядом с постелью, словно пловец перед слишком холодной водой. – Ладно... Забрался, укутался в одеяло так, что только глаза торчали. Стив с любопытством смотрел. Тони честно оставил ему половину кровати. Он вздохнул и неторопливо улёгся рядом. – Ну-ка... Нет уж, давай одеяла побольше. Тебя в детстве мама учила делиться? Повозились, попихались... Притихли. За окном заунывно трещал какой-то сверчок. Дул ветер, занавеска неслышно колыхалась... Тони молчал так плотно, что казалось, даже не дышал. А ведь он ничего и никогда не берёт из рук, подумалось внезапно. И вообще старается держать с людьми дистанцию. Очень незаметно, но всё же. – Тони, слушай, если тебе некомфортно или неудобно, я, правда, переберусь на пол. Ничего страшного. Вдруг ты не можешь спать не один? – Эй, – тот сердито обернулся. Только сердитость это была какая-то ненастоящая. – Ты меня совсем уж за какого-то неврастеника держишь. К твоему сведению я спал с Пеппер, и это она сбегала из нашей постели, а не я. – Почему сбегала? – удивился Стив. – Ну... – Тони как-то неловко пожал плечами и притих. Взъерошенный, и немного костлявый, словно воробей под застрехой. Забился, прячется... Стив с нежностью смотрел на него, борясь с желанием обнять и погладить по голове, уверяя, что всё будет хорошо. – Сперва из-за реактора, – прошептал Тони. – Он же светится, спать мешает. И жёсткий. Однажды у неё рука мне под грудь попала, пальцы отдавило... А потом из-за моих костюмов. Я тогда систему дистанционных вызовов налаживал, они и прибегали иногда в спальню, пугали её. Чего улыбаешься? Смешно? – Смешно. Я представил, как они тут рядом стоят. Словно рыцарские доспехи в замке. Тони приподнял голову и оглядел комнату. – Да, тут бы точно не помешало. Они прыснули со смеху. – Впрочем, всё это ерунда, – отмахнулся Тони. – Я всё равно чаще засыпал в мастерской, в гордом одиночестве. – У тебя и там кровать есть? – Да ну, какая кровать... То за рабочим столом уснёшь, то у компьютера. Устаёшь, отключаешься... – Эх ты, плейбой. – Я ещё и миллиардер. А деньги просто так не зарабатываются. Стив хмыкнул. – Думаю, ты торчишь в мастерской не из-за денег. Тони долго молчал. – Правильно думаешь, – прошептал он наконец. – Я просто не могу по-другому. Оно не отпускает, Роджерс. Понимаешь? Когда накатывает, ты... просто... – Вот и хорошо. Вот и славно, и пусть не отпускает. Это же твоё, Тони, это нормально. – Да? – Тони смотрел удивлённо. – И это ты мне говоришь? Да вы же чуть голову мне из-за Альтрона не открутили! – Ну, положим, голову тебе хотел открутить Тор. Что ты хочешь от горячего асгардского парня? Он из-за жезла расстроился. – И ты мне так легко простишь все последствия? – Ты гений, Тони, а у гениев и ошибки... масштабные. Но не надо бояться их, не надо предавать свой талант. – Ты что, уважаешь гениев? – Уважаю. – Но ты не понимаешь. Я ведь, если... Я – сумасшедший учёный, Стив, а это чревато. – Ну... Хочешь, я за тобой присмотрю? Так тебе будет спокойней? – Ты же не разбираешься в технике. – А мне и не надо. Я и так пойму, поверь. Тони не стал возражать. Повозился, посопел... – Тогда может и к лучшему, что ты в башню перебрался. Вот скажи, чего ты так долго ломался? Гордость заела что ли? – Да нет, что ты. – А что? Тебе у меня неудобно? Так скажи, я велю Джар... – он осёкся. – Чёрт... Стив потянулся и погладил его, поникшего и несчастного. Не по голове, как хотелось... По руке. И торопливо заговорил: – У тебя всё удобно, не беспокойся. Просто тихо очень. – Так это же хорошо... – Для учёного хорошо. А для солдата не очень. – Тебе маршей что ли по ночам не хватает? Стив фыркнул, оценив шутку. – Обычного шума. Машин, голосов... – Не понимаю. – Я же в бедном районе рос, там вечно то ругался кто-то, то кастрюлями гремел, то дети кричали. А потом фронт, там и вовсе – машины, танки едут, переклички часовых. А то и бомбёжки. Тишина – это только там, за линией фронта, когда лишний раз спичкой чиркнуть боишься, потому что за каждым кустом смерть. Тони внимательно слушал, блестел глазами. – Я не думал... Боялся? Ты же суперсолдат. – Я-то супер... А остальные? А я их вёл на Гидру. И их сверхвооружением, укреплениями... А они – обычные люди. – Как же ты... – Вот так. И рисковал, и был осторожным, сколько мог, но только это война, там всё не запланируешь. Понимаешь, фронт – он въедается. Мне хорошо с тех пор спать на земле, она твёрдая, надёжная. И в компании – грели мы друг друга. Да и спокойней, когда чувствуешь рядом товарища. – А как же, ну... личное пространство? – А оно у нас было. Одно на всех. Там не уединишься, Тони, всё делаешь на глазах других – и ешь, и... А ранения? Перевязывали, на руках таскали, опростаться помогали. Какое там личное пространство. – Тебя тоже ранили? – Конечно. Только на мне всё заживало быстро. Я не бог, Тони, я обычный человек. – И боишься холода. Стив вздохнул. – Давай спать. – Что тебе показала эта ведьма? Он молчал так долго, словно решил вообще не отвечать. – Я видел, что все погибли... Тони, ты что? Тот смотрел в темноту, замерев, словно под дулом автомата. – Давай, и правда, спать. – Ты тоже это видел... – догадался Стив. – Так вот почему Альтрон. – Знаешь, – вдруг оживлённо сказал Тони. – Если ты не любишь тишину, одиночество и холод, давай я теперь всегда буду с тобой спать! А что? Это отличная идея! Я прекрасная компания, я тёплый, а уж тишины со мною и вовсе не бывает! У Стива такой красивый смех... Тони даже залюбовался. – Замечательно придумал, – отсмеявшись, похвалил Стив. – А когда ты уснёшь в мастерской, я буду относить тебя в спальню. – Ты меня не поднимешь! Ответом ему был ироничный взгляд. – Вот чёрт. Кажется, я попал. – Сам напросился, – хладнокровно ответил Стив. Но улыбался он при этом до ушей. Они снова повозились, устраиваясь поудобней, Тони прижался спиной к груди кэпа и почувствовал, как тот обнимает его поверх одеяла. – Доброй ночи. – Ага. Было тепло, тихо и уютно. Тикали ходики, за окном по-прежнему дул ветер. И было не страшно. Завтра они со всем разберутся и непременно победят. И вообще всё будет хорошо. Уже засыпая, Тони услышал: – Знаешь, в детстве у меня был плюшевый мишка...