Сломанный

Ухен сидит на холодном, твердом полу и пересчитывает кривые шрамы на тонких и бледных запястьях Сонгю. Вот эти уже старые и видны не так хорошо, но он все равно замечает, а эти еще совсем свежие. Сонгю тихо шипит, стоит Наму провести по ним большим пальцем, и парню приходится осторожно зацеловывать это место, хоть и так понятно, что болеть меньше не станет. Ведь болят у лидера совсем не шрамы. "Такой глупый" - думает Ухен, прижимая подрагивающего Кима к себе и осторожно целуя в макушку. А Сонгю не выдерживает и плачет. Совсем беззвучно, только футболка на плече намокает, а спина дрожит от тихих всхлипов. Такое он может себе позволить только с Ухеном, ведь другие не поймут. Посмотрят только своими осуждающими взглядами да головой покачают. "Да какой из него лидер?" - ото всюду постоянно слышит усмешки Сонгю и верит. Верит тем, кто говорит что он беспомощный, уродливый и группу свою, только и делает, что позорит. Верит и кивает, натягивая улыбку, мол "так и есть, да". А ночью в ванной запирается и рыдает, пытаясь выплеснуть всю свою обиду и усталость. А если не может успокоиться, находит лезвия под ванной и как в транс впадает. Просыпается уже с окровавленными запястьями от криков одногрупников, которым "вообще-то тоже в ванную нужно, ты не один тут живешь, долбаный Ким Сонгю". Им всегда было плевать на бесполезного лидера и его проблемы. Пусть делает, что хочет, лишь бы их не касалось. Парень поднимается с кафеля, натягивая рукава кофты пониже, и выходит из ванной под неодобрительные мычания парней. И только один из них по пятам следует за лидером, обрабатывает порезы и ни капли не осуждает. Ухен всегда понимал какого это все и только прижимал к себе беззащитного Кима, хотя бы ненадолго отгораживая от всего дерьма, что на него льется. Сонгю правда сильный, но даже самые сильные ломаются. Это происходит весной. Популярность группы просто падает в один момент, и все начинают винить, естественно, Сонгю. И он не выдерживает. Просто запинается на выступлении и падает. И больше не встает. Скорая, врачи, больница и белые простыни. Диагноз: переутомление на нервной почве; и Сонгю не просыпается несколько дней. Резко всем становится не наплевать. Статьи в интернете, гласящие о том, что бедный лидер "Инфинит" - Ким Сонгю упал в обморок прямо на сцене. Бесконечные "искренние" пожелания поправиться от людей, которые еще пару дней назад кричали о его никчемности. И даже одногрупники вдруг становятся заботливыми и по очереди дежурят у палаты. Просто неожиданно понимают, что без Сонгю группе конец. Но лишь один человек так и не появляется в больнице. Тот, кто нужен был больше всех. Ухен всегда был слабым, хоть и пытался показать обратное. Он тоже ломается, правда немного по-иному. Нам переезжает в комнату лидера и закрывается. Закрывается в комнате, замыкается в себе. Несколько дней ничего не ест, и одногрупники начинают волноваться. На Ухена, в отличие от Сонгю, им никогда не было плевать, и они пытаются как-то вытащить парня, но он никак не идет на контакт. Только медленно разлагается и опускает руки. Он слишком устал и хочет домой к маме, под теплое одеяло в родную комнату. Но вместо этого только утыкается в пропахшую шампунем Сонгю подушку и тихо плачет, пропитывая ее солеными слезами. Без лидера плохо и больно, будто грудную клетку режут без анестезии. Рана кровоточит и жжет, а внутри пустота. И тогда он находит те самые лезвия под ванной и впервые в жизни пытается покончить со всем. Но все же вовремя понимает, что убьет этим не только себя; туго перематывает руки и уходит из общежития. В эту ночь он надирается в хлам и снимает какую-то, стремно размалеванную и противно пахнущую клубничным блеском для губ, девицу. Кончает он с именем Сонгю на губах, за что получает по лицу и едкое "педик", брошенное уже из дверей. А после снова рыдает, пытаясь мочалкой стереть с себя противный запах клубники, что въелся под кожу. Только утром Ухену снова захочется жить, когда он увидит на пороге невозможно бледного и худого лидера с ужасными и темными синяками под сияющими глазами-щелочками, которого Дону с Хоей только что привезли из больницы. А после разглядывать синяки на сгибах локтей от капельниц и шептать на ухо о том, как скучал и прочий нежный бред, так нужный обоим. Вдыхать тот же запах шампуня, перемешанный с запахами лекарств и осознавать, как нуждались друг в друге. Сонгю ни за что не спросит, почему Ухен не приходил, а тот не расскажет, что не хотел больше жить. Им обоим это не нужно. Ухен выбросит лезвия и больше никогда не даст своему мальчику делать себе больно. И никому не даст.