Малина

По большому белому коридору шел высокий, красивый парень, одетый в черные джинсы, черную футболку, поверх которой была накинута черная кожаная куртка. Мускулы отчетливо виднелись под футболкой, заставляя одну половину учеников завидовать, а вторую – пускать слюни. Парень продвигался по коридору с гордо поднятой головой, изредка окидывая взглядом, полным презрения, учеников, что трусливо уходили с его пути. Школьники расступаются перед ним, боясь поднять глаза, чтобы взглянуть на того, чье имя заставляет дрожать всех, даже учителей и директора. Михаил Варшавский – альфа до мозга костей. Сильная личность, уважаемый лидер, непревзойденный командир. Одни говорят, что он бешеный убийца, другие – что он торгует наркотиками, людьми… Но мало кто знал, что ничего такого он не делает. У Варшавского был простой, ничем не примечательный бизнес: мастерские, где сбывали краденые машины, также антикварные лавки, ломбарды, магазины, отели и несколько весьма известных ресторанов. Люди не могли понять, откуда у восемнадцатилетнего парня все это, отчего все больше и больше боялись его. Стоило ему только поднять свои глаза, черные как ночь, чтобы посмотреть на того, кто посмел его потревожить, как моментально наступала тишина и все с сочувствием смотрели на побледневшего человека, который инстинктивно делал шаг назад. В общем, Михаила Варшавского боялись, очень боялись... абсолютно все. Взять хотя бы учителей. Как бы те ни храбрились, как бы ни пытались не показывать свой страх, ученики все равно видели, как тело учителя охватывала дрожь страха: руки начинали предательски трястись, еле удерживая в ослабевших пальцах учебник, а дрожащий голос с запинкой просил выйти Варшавского к доске. Вот и сейчас, на уроке истории, слегка дрожащий голос объявил, что через час вся школа погрузится в автобусы и поедет на экскурсию в Парк Фельдмана¹. Ехать должны все, даже Михаил Варшавский, который всегда игнорировал такие поездки, предпочитая уехать домой на своем огромном тонированном Джипе. Миша, окинув резко побледневшего учителя равнодушным взглядом, промолчал, но его глаза выдали все нежелание куда-то ехать. Меньше чем через час классы расселись по автобусам. С пятого по одиннадцатые классы уже выехали из школы, а вот автобус с двенадцатым классом² все стоял. Пассажиры неуехавшего автобуса с предвкушением наблюдали за происходящим. — Дети, одному из наших учеников не хватило места. Кто возьмет его на руки? - спросил тренер футбольной команды, который сопровождал выпускной класс. — Я с радостью возьму, - послышался мерзкий смех, который подхватили прихвостни Марка Ричардсона – того, кто считал себя королем этой школы. Он и его сучки чинили беспорядок в школе и за ее пределами, не боясь быть наказанными. Марк был кем-то вроде тупого качка, который обзывал всех и грубил, пытаясь самоутвердится за счет остальных. Только Михаил знал трусливую натуру этого идиота. А узнал он ее совершенно случайно, когда Марк, попытавшийся унизить Варшавского, был жестоко наказан. У Михаила даже осталось видео, как Ричардсон, обливаясь слезами, отсасывает двум бритоголовым качкам. Просто, в тот день у Варшавского было плохое настроение, и захотелось чего-то более изощренного, чем самолично избить альфу. Смех все не прекращался. А омега, которому не хватило места, от обиды и стыда опустил голову, стараясь не показывать слезы, появившиеся в красивых зеленых глазах. Присмотревшись, Варшавский вспомнил, что когда-то видел этого паренька. Кажется, его звали Ник… или Дик… Нет, все же Никки. Доминик, если быть точным. Узнал он про него совершенно случайно из рассказов других учеников. Те, тихо перешептываясь, рассказывали друг другу об этом омеге. Говорили, что он мальчик для битья у Марка и его сучек. Что они всячески издеваются над ним: то тетради разорвут, то отберут что-то ценное себе или просто попинают его за углом школы. Омега был зашуганным и боялся даже взгляд от пола оторвать. Повернувшись к учителю, он тихо прошептал, что постоит. — Иди сюда, Никки! - с насмешкой и предвкушением заржал Марк, хлопая ладонь по своему колену. Автобус снова наполнился гоготом, заставляя и так разболевшуюся голову Варшавского чуть ли не взорваться. Злой как черт Михаил не выдержал: — Ты, - указал он рукой на сжавшегося Доминика, - иди сюда. Быстро! – секунда, и омега – бледный и дрожащий – уже стоит возле злого Варшавского. Схватив омежку за руку, Миша усадил его к себе на колени. — А ты, - развернувшись назад, обратился он к побледневшему Марку. - Сидишь тихо! Чтоб я и писку твоего не слышал. Ты меня понял, сука?! Если моя голова еще больше разболится – я тебя в асфальт закатаю! - в тишине альфа откинулся на спинку сидения, удобней устраивая в своих руках дрожащего омегу. Автобус тронулся с места, выезжая на дорогу. Поездка обещала быть долгой, поэтому каждый решил заниматься чем-то своим: кто-то играл на телефоне, кто-то лазил в интернете. Были и такие, кто просто слушал музыку. Некоторые шепотом переговаривались, со страхом косясь на молчаливого Варшавского. Постепенно весь автобус начал успокаиваться, уже более громко разговаривая. Варшавский не обращал ни на кого внимания, лишь молча разглядывал дрожащего парня, который сидел у него на коленях, чуть сгорбившись. Омега был тоненьким и хрупким. Белокурые волосы приятно пахли малиной, сводя с ума альфу. Он с детства обожал малину. Ел ее килограммами, чем очень смешил родителей и старшего брата, потому что старался добавлять ее во все, что можно есть. Он ел мороженое с малиной, блины с малиной, пирог, пудинг... Однажды даже пробовал жареную картошку и курицу с малиной. Когда он вырос, тяга к малине немного уменьшилась, но полностью не прошла. Погрузившись в воспоминания, альфа и не заметил, как зарылся носом в белокурые локоны, вдыхая приятный запах. Головная боль потихоньку уходила, заставляя настроение парня подняться вверх: теперь, по крайней мере, не хотелось никому снести голову. Наклонившись, Михаил провел носом по хрупкой шее омеги, с радостью осознавая, что малиной пахнут не только волосы, но и весь Никки. Значит, это не шампунь, а природный омежьий запах. "Вкусный, вкусный Доминик", - промелькнула мысль, вводя альфу в ступор. — Ай, - тихо пискнул омега, напрягаясь в руках альфы. Ник весь дрожал от страху, боясь даже вздохнуть. — Что такое? - раздраженно спросил Варшавский, чем еще больше напугал омегу. — Н-нич-че-го, - так же тихо пискнул Никки, еще больше сгорбившись. Казалось, он сейчас умрет от страха.. Догадавшись в чем дело, альфа перестал обнимать Ника за талию и приподнял свитер с футболкой, оголяя спину омеги, которая вся была фиолетовой от побоев. Молча опустив свитер на место и обняв Никки, но уже не прижимая его к себе так сильно. — Это сделал Марк? - ледяным голосом спросил альфа, заставляя омегу повернуться к себе лицом. — Отвечай, когда я спрашиваю! - резко проговорил Михаил, от чего плечи Ника начали сотрясаться в рыданиях. Плакал он молча, лишь слезы выдавали его. Омега не хотел, чтобы кто-нибудь из присутствующих стал свидетелем его унижения. Варшавский разозлился сам на себя за то, что не сдержал раздражения и накричал на омегу. Ему почему-то не хотелось обижать хрупкую фигурку, что сейчас дрожала у него на коленях, а хотелось обнять покрепче и облизать с головы до пят, чтобы почувствовать вкус любимой малины. А еще он сделал мысленную заметку жестоко расквитаться с Марком. Эта сука захлебнется кровью за то, что посмел поднять руку на его омегу. — Прости, я не хотел тебя пугать, - попытался извиниться альфа, но Ник его как будто не слышал, все больше дрожа. — Я буду очень зол, если ты не расслабишься! - не выдержал Михаил, заставляя омегу вздрогнуть. Не желая злить Михаила Варшавского еще больше, Ник попытался унять предательскую дрожь, думая о чем-то приятном. На удивление обоих, это у него получилось. Следующие десять минут они ехали в полном молчании. Омега устал сидеть на коленях: тело начало деревенеть, а мышцы наливаться болью, от чего Ник начал ерзать у Варшавского на коленях. Никки было скучно ехать. Телефона, чтоб послушать музыку у него не было, ибо Марк со своими хулиганами разбил его сегодня утром. Его старенький родной телефон... Денег на новый телефон у него не было, потому что их семья была бедной. Папа-омега работал на двух работах, пытаясь прокормить себя и сына. В последнее время они стали жить чуть-чуть лучше, ибо Ник устроился на работу. Все, чем он мог себя сейчас развлечь, был блокнот для рисования и простой карандаш. Задумавшись, омега потянулся к свой сумке, лежащей возле сидения, и достал блокнот вместе с карандашом. Пришел он в себя лишь тогда, когда осознал, что только что сделал. Он. Нагнулся. Еще. Больше. Надавив. Альфе. На. Колени. И. Уселся. Обратно. Почти. Ложась. На. Альфу! Дернувшись, Ник попытался отодвинуться от того, кого боялся в школе каждый, отчего снова задрожал, а сердце забилось с удвоенной силой. — Сиди! - и омега перестал пытаться вырваться из объятий альфы. Пытаясь отвлечься, Доминик начал быстрыми движениями рисовать в блокноте, полностью отдаваясь любимому делу. Он забыл обо всем: о страхе перед Михаилом Варшавским; о стыде перед одноклассниками за инцидент, случившийся получасом раньше... Меньше чем через пять минут с блокнота на них смотрела красивая пожилая пара, что держались за руки, смотря на заход солнца. Ник всегда мечтал стать художником. У него был огромный талант к этому. Еще с детства он мог нарисовать качественный портрет человека, небольшой пейзаж или просто обычный рисунок. С годами талант все усиливался, а грусть на душе все увеличивалась и увеличивалась, ибо он должен был думать о том, как получить денежную профессию, чтобы обеспечить и себя, и будущих детей. А быть художником... Это не прибыльно. Альфа с интересом смотрел на блокнот, поражаясь таланту этого зашуганного омеги, который совсем забыл, у кого сейчас сидит на коленях. Немного завидуя, альфа взглянул на рисунок, тихо вздыхая, чем привлек внимание омеги к себе. — Что? - спросил Ник, и тут же спохватившись, со страхом глянул на Варшавского. Доминику казалось, что его страх перед этим человеком никогда не исчезнет. Не желая вновь заходить в тупик, альфа не стал заострять внимание на поведении Ника — Я всегда мечтал научиться рисовать. Это здорово. Но, к сожалению, рисую я хуже курицы, - горестно вздохнул Варшавский. — Как это? - удивился омега, совсем позабыв, с кем разговаривает. — Можно? - указал альфа рукой на карандаш и блокнот. Получив желаемое, альфа принялся показывать омеге, что он имел в виду. Через пять минут с листа на них взирал странного вида мишка: голова у него была чуть продолговатая, как голова слона с хоботом; глаза разных размеров и перекошенные; одна рука была короче другой; а ног вообще не было – вместо них были нарисованы какие-то палочки, как будто лапы у курицы. В общем, выглядело это очень смешно, особенно, если знать, кто нарисовал. Не выдержав, Никки начал смеяться. Смех становился все громче и громче, привлекая внимание всех остальных. Одноклассники, в недоумении наблюдавшие за омегой, быстро отвернулись обратно, когда увидели Варшавского, недобро взглянувшего на них. — Смешно? - немного обидевшись, Михаил прищурено смотрел на покрасневшего Доминика. Испугавшись того, что он сейчас сделал, омега быстро замотал головой, бледнея все больше. — Я....я... не хотел.... Прости....прости.... - омега лепетал, чуть ли не плача. Он не хотел! Правда! Смех вырвался сам по себе! Ведь не может же взрослый человек так ужасно рисовать! — Успокойся, не съем я тебя... Хотя, я бы и съел... - очень тихо пробормотал альфа, вновь зарываясь носом в пахнущие волосы Никки. — Чт... что ты делаешь? - дыхание у омеги сбилось, а по телу пробежала дрожь возбуждения, ведь сильный и вкусно пахнущий альфа обнимал его, мягко прижимая к своему стальному телу. И пока альфа легонько вжимал Ника в свое тело, его руки удобно устроились у омеги на животе, ласково поглаживая. Минуты оба наслаждались происходящим. Омега сам вжимался в тело Варшавского, временами вздрагивая от ощущений, а альфа ласково поглаживал живот, покрывая шею Ника жаркими поцелуями. Михаил, поняв, что делает, тут же отстранился. Еще бы немного, и он разложил этого хрупкого белокурого паренька здесь же. — Прости... просто ты очень вкусный, - хриплым голосом проговорил Варшавский, пытаясь успокоить участившееся дыхание. Ник, покраснев не хуже помидора, потупил глаза в пол и едва слышно прошептал: — Т-ты тоже... — Что? - не расслышал альфа. — Ты тоже вкусный. Ты пахнешь яблоками... я люблю яблоки... - не думая, что он делает, омега повернулся к Михаилу лицом и, устроившись поудобней, уткнулся носом альфе в шею, наслаждаясь запахом спелых сочных яблок, и изредка потираясь носом, чтобы еще больше почувствовать дурманящий разум аромат. Так они и проехали всю дорогу до парка: обнимая друг друга и наслаждаясь запахом. Когда автобус остановился и тренер потребовал, чтобы все вышли на улицу, Ник и Миша как-то неохотно оторвались друг от друга. Доминик немного неловко слез с колен альфы и, быстро подхватив рюкзак, чуть ли не выбежал из автобуса. Боже! Как он мог себе такое позволить? Варшавский его же убьет! Какой стыд! Ребята быстро разбрелись по парку, с большим интересом рассматривая животных в клетках. Вот большие желтые попугаи пели, ловко цепляясь когтями за решетку. А вот там, немного впереди, тигр расхаживал по клетке, с раздражением дергая хвостом в разные стороны. Животные шумели, общаясь друг с другом на своем языке, совсем не обращая внимания на людей, что столпились вокруг их клеток, громко делясь своим восхищением. Ник же ходил по парку один. Он медленно шел, наслаждаясь запахом парка, количеством деревьев очень похожего на лес. Подолгу останавливался возле клетки, с интересом рассматривая зверей. А те, как будто чувствуя ауру хорошего человека, сами шли с ним на контакт: вот енот подбежал к клетке, протягивая свои лапки сквозь решетку; медведь специально становился возле решетки, давая возможность потрогать себя за грубую шерсть. Омега тепло улыбался, поглаживая зверей через клетку. Как бы он хотел сейчас сфотографироваться с животными. Но телефон его разбит... нужно еще придумать, что сказать папе... От проблем, враз навалившихся на омегу, тот загрустил, перестав улыбаться. Ничего! Он сам заработает себе на телефон! Больше омега не собирался грустить, тем более в таком прекрасном месте. Уютно устроившись под большим деревом напротив клетки с лемурами, Никки достал свой блокнот и принялся рисовать животное, изредка покусывая кончик карандаша, думая, под каким углом что нарисовать. Тоже самое он проделал почти со всеми животными. К сожалению, на енота и верблюда не хватило места, ибо блокнот уже был полностью изрисован. Да и времени уже не было, ведь поездка подходила к концу, и тренер уже собирал ребят возле автобуса. Зайдя в автобус, Ник уютно расположился возле окна, как раз на том самом сидении, на котором сидел вместе с Варшавским. Автобус был почти полон, поскольку еще не все ученики пришли. Михаил вошел в автобус почти последним. Он не сел на оставшееся свободное сидение, а подошел к Нику и, подняв того, уселся на его место, а омегу по-хозяйски посадил к себе на колени. — Что ты делаешь? Там же свободное место, - попытался возмутиться омега, но тут же спохватился, осознавая, кто перед ним. — Я хочу сидеть здесь. Тебя что-то не устраивает? - чуть насмешливо спросил альфа, изгибая бровь и с удовольствием наблюдая, как омега вздрогнул и чуть поерзал на коленях, отчего Михаил судорожно вдохнул воздух. Во-первых, омега пах малиной и его очень хотелось всего облизать. Во-вторых, попка у Никки была упругой и мягкой, и когда он уж слишком елозил ею по коленям альфы, то... Тяжело вздохнув, Варшавский откинулся на спинку сидения, а омежку почти положил на себя, снова зарываясь в волосы Ника. — Ммм... малинка.... Ник на это лишь что-то тихо пробурчал себе под нос. Это же Михаил Варшавский... — Покажешь? - вдруг спросил Михаил, нарушая тишину. — А? — Рисунки покажешь? Я видел, как ты рисовал. — Да, сейчас, - омега достал блокнот из рюкзака и отдал Мише. Варшавский начал пересматривать картинки. Иногда листая слишком быстро, а иногда рассматривая один рисунок по несколько минут. — Красиво, очень красиво, - как-то нежно похвалил он, прижимая Доминика к себе еще сильнее. Никки залился румянцем, опуская голову вниз. Ему была приятна похвала от такого альфы, как Варшавский. Ведь, несомненно, альфа мог позволить себе побывать на самых разных выставках картин, да и познакомиться с еще более талантливыми художниками. То, что он оценил его способности - очень обрадовало Ника. Омега и сам не заметил, как уснул, уютно устроившись в объятьях альфы. Чувствовать объятья было так классно и приятно, поэтому омега все время улыбался сквозь сон, вызывая ответную улыбку на лице у Варшавского. Миша задумчиво обнимал Ника, думая о том, что теперь делать. Без сомнений, он никогда не сможет забыть это малиновое чудо. Что врать? Омега ему понравился, очень понравился. Он пробудил в нем чувства и желания, о которых Варшавский и сам не догадывался: альфе хотелось защищать омегу, оберегать от трудностей и проблем, баловать и сделать все, чтобы тот ни в чем не нуждался. Хм... Как там говорил его Отец?.. "Любовь..." Может это и правда любовь?.. Миша чувствовал Доминика, как… как своего омегу. Да, без сомнения, Ник был его истинным. Варшавский был дураком. Только дурак не смог распознать свою пару. А ведь Миша чувствовал что-то к омеге. Его тянуло к нему. Если бы он раньше почувствовал этот божественный запах, исходящий от Доминика… Мысленный монолог Михаила прервал тренер, оповестив всех, что в школу они уже прибыли, поэтому нужно выходить из автобуса. Миша уже хотел будить омежку, но заметил, что тот уже не спит, а немного смущенно смотрит ему в глаза. — Пока?.. - робко спросил омега, не понимая, почему просто не встанет и не уйдет. — И не надейся. Ты мой омега. Никки лишь быстро выбежал из автобуса, желая поскорей добраться до дома. «Ты мой омега». Как будто бабочки порхали в животе, а на душе становилось тепло. Мой! Ник ускорился, когда увидел Марка и его компанию, курящих за воротами школы. Молясь о том, чтобы они его не заметили, омега бочком начал пробираться к дороге. Сегодня был его день, но только наполовину. Марк все же его заметил, и тут же крикнул своим сучкам, чтобы они его схватили и тащили за школу. Доминик упирался, как мог: кусался, царапался и пытался драться. Короткая пощечина обожгла его правую щеку, отчего слезы навернулись на глаза. Омега обмяк в руках альфы и беты. — Сука! - прошипел Марк, кулаками ударяя в живот Ника. - Из-за тебя у меня могли быть проблемы с Варшавским! Омега захрипел, а из правого уголка его рта потекла тоненькая струя крови. — Тварь! Как же ты меня заебал! - альфа схватил Ника за волосы и со всей силы потянул наверх, заставляя омегу с трудом подняться. — Чё же мне такого с тобой сделать, сука, а? Может трахнуть тебя всем вместе? Или прогуляться к твоему дому, а там трахнуть тебя и твоего "папочку", м? Отец говорил, что у него шикарная попа! Марк рассмеялся, видя ужас в глазах омеги. А потом со всей силы ударил его кулаком в челюсть, разбивая губы. — А ты не знал? Шлюха, который тебя родил, работает на моего отца. Ломается, сука, не дает моему отцу себя трахнуть! Но ничего, папаша обещал, что трахнет этого сученыша, как последнюю шваль, чтоб знал, как отказывать семье Ричардсонов. Альфа мог бы много чего рассказывать, если бы его не прервал тот, кого он боялся больше всего. — Развлекаешься, сука? - Варшавский был зол... Чертовски зол на эту тварь! - Марки-давалка, а с какого это хуя ты трогаешь моего омегу, а? - Михаил подошел к Марку, что с ужасом смотрел на альфу, не имея силы разжать задеревеневшие пальцы и отпустить воротник куртки омеги. Варшавский силой выкрутил пальцы, которые удерживали Ника, отчего Марк болезненно вскрикнул, а почти упавший от бессилия Ник был вовремя подхвачен Михаилом. Альфа, бережно подхватив омежку на руки, отнес его к пенькам, на которых обычно просиживали старшеклассники, и аккуратно усадил Ника на них. Развернувшись обратно к сжавшимся в страхе сучкам, Варшавский с бешенным огнем в глазах быстрым шагом направился к ним. Не говоря ни слова, он с размаху ударил ногой в живот Марка. Пока тот валялся на земле, кашляя кровью, Михаил уже избивал остальных. Одного ударил головой об колено, второму выбил сразу же несколько зубов. Третьему бете, который единственный попытался оказать обезумевшему альфе отпор, Варшавский сломал все пальцы правой руки и вывихнул плечо. Оставшийся "не наказанный сука" забился в угол и рыдал, как малое дитя. На него и смотреть не хотелось, не то что ударить. Наказанные альфы и беты, хрипя от боли, со всей возможной скоростью скрылись с места наказания. Марк было попытался сбежать вслед за сбежавшими "друзьями", да вот только Варшавский эту тварь отпускать не захотел. С развороту ударил кулаком по челюсти, отчего альфа улетел в стену, больно ударившись об нее головой. — Ты хоть понимаешь, сука, что я сделаю с тобой за каждый синяк на его теле?! Рой себе могилу! Живым ты отсюда не выйдешь! - Марк закричал, когда Михаил с яростью и неким фанатическим азартом сломал ему руку одним движением. Послышался еще один хруст, дикий крик и рыдания. Альфа занес руку для еще одного удара, но вынужден был остановиться, когда перед ним возник из ниоткуда неуверенно стоящий на ногах Ник. Омега умоляюще смотрел на него своими глазами, наполненными страхом. — Не... не делай... этого! - он говорил с трудом, глотая большими глотками воздух. — Пожалуйста, тебя же посадят! - омега вцепился в него как клещ, не давая совершить ему ужасный поступок. Михаил опустил занесенную для удара руку и уставился на Ника. Он смотрел в глаза омеги и, не замечая страха и ужаса, видел только беспокойство за себя. — Не буду, малыш, только не нервничай, - примирительно проговорил альфа, нежно обнимая и прижимая к себе омегу, стараясь не сделать ему еще больней. — То, что я омега, еще не значит, что я слабый, - напыжившись, гневно прошипел Никки, и тут же ладошкой прикрыл рот от ужаса, понимая, на кого он сейчас шипел. — Я... я... Михаил лишь улыбнулся омеге и легонько поцеловал в губы, в лоб, в нос, в подбородок. — Ты у меня самый сильный, только не истери, - прошептал альфа, наблюдающий за краснеющим Ником. Дело было не в том, что Миша терпеть не мог истерики. Просто он боялся их как огня. Да. Да! Это единственное, чего он боялся в жизни! Он не знал, как с ними справляться, не знал, как успокаивать в таком случае людей, тем более омегу.... своего омегу... — Я никогда не истерю... - тихо прошептал смущенный Никки, не пытаясь скрыть гордость за себя. Марк, пользуясь шансом, уже давно сбежал, оставив парочку наедине. Поняв, что больше никого нет, Ник немного воровато оглянулся. Начинало уже потихоньку темнеть, а путь до дома был не близким, поэтому ему нужно было поторапливаться, чтобы до темноты успеть прийти домой. — Спасибо, что спас меня! - поблагодарил омега, пытаясь выбраться из объятий альфы. — Я должен идти домой. Скоро стемнеет, и если я не доберусь поскорее домой, то придется идти по темноте, а у нас там парни какие-то все время пристают к прохожим.... - омега замолчал, не зная, зачем он все это начал рассказывать. — Эм... спасибо, я пойду, - Никки отступил от Варшавского и, сделав пару шагов, ойкнул от боли. Не прошло и секунды, как Ник оказался на руках Михаила. — Я должен проводить моего омегу до дома, - не терпя возражений, проговорил альфа, наслаждаясь аппетитным телом своего Никки. — Но... я хотел дойти до работы папы, а потом вместе с ним пойти домой, - растерялся парень. Он зажмурил глаза, ожидая, что сейчас на него накричат, но когда ничего не произошло, его все также несли к машине, Ник открыл глаза и с удивлением уставился на альфу. В глазах Михаила отражался океан чувств. — Должен же я познакомиться со своим будущим тестем?.. «И убить Марка с его отцом».