No fucking fighting

- Никаких ебучих драк на моей свадьбе! – заявляет Том и по очереди повторяет это каждому. Всем, кроме Майкла. Дойдя до него, он просто отворачивается, махнув рукой. - Чтобы ни капли спиртного, вашу мать! – угрожающе произносит Томас, пронзительным взглядом смотря прямо в прогнившую насквозь душу каждого в этой гребанной машине, в которой они приехали на сделку с евреями, проходящую в баре, принадлежащем семье Шелби. «Хотя, а что в Бирмингеме еще им не принадлежит, а?» - флегматично думает Майкл, смотря в окно. - Больше. Никакого. Кокаина. Никогда. – повторяет он, чеканя каждое слово, окуная обезумевшего от вседозволенности Артура в бадью с водой, стоящую в конюшне, где они и нашли этого кретина. – И это, бля, каждого касается! Ясно?! - все испуганно притихли, и только Майкл спокойно закуривает сигарету, находясь своими мыслями где-то далеко от этого провонявшего конским дерьмом места. - А теперь выметайтесь на хуй отсюда! Майкл, останься. – приказывает главный Шелби. Причем абсолютно зря, ведь Майкл даже не думал двигаться с места: так и остался сидеть в кресле, закинув ногу на ногу, пока все поспешно ретировались. А все дело в том, что ему просто не нужно слушать, что говорит Том, чтобы понять, что за мысли бродят в его голове. Том уже давно вплавился в него, засел в подкорке его мозга. Где бы он ни был, чтобы ни делал, голос Тома пульсирует в его висках, заставляет кровь быстрее бежать по этим чертовым венам. Ему не нужны слова, чтобы понять, что же хочет Том. «Ведь люди всегда врут, не так ли? А вот глаза, жесты, тембр голоса выдают с потрохами. Только это и работает с таким скрытным мерзавцем, как Шелби». – рассуждает он. За столько лет Майкл научился читать его на раз-два. Определять степень его бешенства по размеру недокуренных окурков. Готовность снести башку очередному ублюдку по легкой дрожи в пальцах правой руки. Или выяснять, когда он врет по оттенку его глаз: ярко-голубые, когда он откровенен, и светлые, как будто вылинявшие, когда старается что-то скрыть. И Майкл безумно счастлив, что никто кроме него не владеет шифровальным кодом к этой безумно опасной и оттого невыносимо привлекательной книге под названием Томас, мать его, Шелби. Иначе они бы давно уже все кормили червей, если бы, например, этот сраный еврей или напыщенный индюк Черчилль могли бы с такой же легкостью, как он, догадываться о тайных мотивах бессменного лидера «Заточенных кепок». «Ха, этой курице Грейс и не снилось такое взаимопонимание со своим благоверным! Вот уж более неподходящей Тому пары сложно найти – она не замечает или просто не хочет замечать элементарных вещей и выносит ему мозг своими несуразными претензиями». Больше Майкла ее ненавидит, пожалуй, только его мать. «Кто предал однажды – предаст вновь» - не раз повторяла Полли, и тут Майкл был с ней абсолютно согласен. Он бы сам с удовольствием перерезал ей глотку за то, что эта неблагодарная тварь практически обрекла Тома на смерть. Но тогда Шелби расстроится, а огорчать его сегодня не входило в планы Майкла. Поэтому он сидит не двигаясь, пока за последним членом их большого семейства не закрывается дверь, и затем переводит взгляд на Тома, стоящего у камина и выпускающего сигаретный дым вверх. - Ты непривычно молчалив сегодня. - Не вижу смысла зря сотрясать воздух. Ты уже принял решение, так к чему вся эта показуха? – Майкл махнул рукой в сторону двери, показывая, что он имеет в виду это собрание, окончившееся на дурной ноте. - И все же будь добр, выскажи свою точку зрения. – голос Шелби обманчиво мягок и спокоен. - Я считаю, что это самоубийство, ввязаться сейчас в дележку территории с евреями. Мы не можем воевать сразу со всеми, Том! С Черчиллем, русскими, а теперь еще и со сраными жидами! - Ты сомневаешься во мне? – в его голосе появились угрожающие нотки. - Ну конечно же нет, Том! «Господи, ну почему с ним всегда так сложно!» - проносится в голове Майкла, но усилием воли он подавляет минутное желание послать все куда подальше и свалить отсюда. - Я, Артур, да любой из нас готовы идти с тобой до конца! Я просто прошу тебя подумать, потому что сейчас в тебе говорит ярость, а не здравый смысл, - мягко продолжает он. Но Томас даже не смотрит в его сторону, кажется, пейзаж за окном привлекает его куда больше, чем какой-то мальчишка, взывающий к его разуму. «Если уж этот болван что-то вбил себе в голову, то скорее небеса разверзнутся, чем он отступится». – всплыли в голове Майкла слова его матери. К счастью, слова были не единственным методом убеждения в его арсенале. Он не спеша снимает пиджак, вешает его на спинку кресла, затем расстегивает рубашку и совсем не удивляется, когда, подняв глаза, натыкается на цепкий взгляд Томаса, оценивающий его тело. Если бы еще пару лет назад кто-то сказал Майклу, что он будет подставлять задницу мужику, то он бы не задумываясь вырвал кадык этому шутнику. Его никогда не привлекали мужчины, да и сейчас, пожалуй, тоже, но Том, Том – это абсолютно другая история. Он как огромная волна неисчерпаемой силы, которая неизбежно накрывает и обволакивает тебя, и ты уже не можешь, да и не хочешь ей сопротивляться. Физическая близость с Томасом не ассоциировалась у него с чем-то постыдным и грязным, это была просто следующая ступень их ментального единения. Он подходит к нему вплотную, от горького дыма сигареты у Майкла щекочет в носу. - Дай затянуться? – просит он, плавясь от этого сулящего многое взгляда. - Ты хочешь мою сигарету? – казалось бы удивлено спрашивает Том, поднося ее к лицу Майкла, чтобы тому было лучше видно, - ее нужно заслужить. Ничто в этом гребанном мире не бывает бесплатно, не так ли? «Да, все именно так», - мысленно соглашается Майкл и опускается на колени. Не торопясь, хотя у него уже все свербит и в голове пульсирует мысль: «Мое, мое, хочу, хочу!», он расстегивает брюки Томаса и достает его уже готовый член. Майкл поднимает глаза и ловит его взгляд. Он знает, что этот взгляд только для него. Сучке-Грейс о таком не стоит и мечтать: на нее Том может смотреть с любовью, раздражением, грустью, но никогда ей не видать такой страсти, отдающей безумием, и желания обладания, от которого плавится все вокруг. Не в силах больше терпеть эту пытку Майкл заглатывает член целиком и сразу начинает сосать, двигая головой, словно она поршень от автомобиля. В его волосы моментально зарывается рука Томаса, нетерпеливо насаживающая его еще глубже, заставляя двигаться еще быстрее, хотя быстрее уже некуда. В уголках глаз Майкла появляются слезы, но он понимает, что сейчас именно так надо Тому – быстро и грубо. Когда толчки Тома становятся реще, а амплитуда короче, и Майкл понимает, что тот сейчас кончит, Том резко отталкивает его, из-за чего Майкл падает на спину и удивленно смотрит на него. - Повернись. Живо. – цедит Том, и Майкл, понимая, что тот уже на пределе, без возражений встает на четвереньки. Том врывается в него, и его член сразу начинает таранить нежные стенки его заднего прохода. Ощущая резкую боль от такого грубого вторжения, Майкл думает о том, как же хорошо, что он догадался подготовиться к сегодняшней встрече заранее, не спеша растягивая себя в ванной, представляя длинными пальцы Томаса. Но Том тоже умеет угадывать, что надо его любовнику, и уже скоро Майкл протяжно стонет от наслаждения, уронив голову на сложенные на полу руки. Их секс всегда похож на поединок, борьбу, причем один из участников заранее сдается, отдавая себя на волю победителя, а другой продолжает бороться до конца, не взирая на посторонние факторы. Потом они подолгу лежат на ковре у потрескающего камина и пускают кольца дыма в потолок, раскуривая одну сигару на двоих. - Ты ведь еще никогда не убивал, так? – неожиданно спрашивает Том, неспешно затягиваясь. - Нет, не приходилось, - отвечает Майкл, отнимая у него окурок. - А если я попрошу тебя оказать мне такую услугу, что ты сделаешь? – задумчиво продолжает Шелби. Его взгляд блуждает по потолку, можно подумать, что этот разговор ничего для него не значит, но Майкл с кристальной ясностью осознает, что это поворотный момент его жизни. - Тогда я спрошу, кто этот ублюдок, выслежу его и, когда никто не будет видеть, всажу в него три пули: две в голову и одну в грудь, чтобы наверняка, как ты меня и учил. – произнося это, Майкл четко осознает, что если Том попросит, то он сделает абсолютно все не колеблясь ни секунды. - Подготовься, завтра с утра поедем в Лондон, надо обговорить детали сделки с Соломонсом. – Том встает и начинает собирать свою разлетевшуюся по всей комнате одежду. - А кто еще с нами? – Майкл понимает, что началась новая глава его жизни, но все еще не может понять, что именно изменилось между ними после этого странного разговора. - Никого. Все остальные узнают детали, когда решение будет принято. Разве нам нужен кто-то еще? – его пронзительно-голубые глаза испытующе смотрят на Майкла. - Нет, нас будет достаточно. – произносит Майкл и по удовлетворенному кивку понимает, что он снова попал в самую точку. С этого момента он не желторотый юнец, а полноправный партнер, а в будущем, возможно, он встанет бок о бок с Томом в непрекращающейся борьбе за место под солнцем в вечно дождливом Бирмингеме. Ну а сейчас он поедет с ним в Лондон и будет жадно впитывать каждое слово их разговора с Алфи, стараясь понять, что на этот раз задумал этот хитрожопый еврей, а ночью будет вытрахивать из Тома всю злость и тоску. Приняв решение остаться, когда Том предложил ему вернуться к своим приемным родителям, Майкл не пожалел о нем ни секунды. Потому что ни в одном уголке сраного земного шара не найдется еще одного такого хладнокровного, циничного, порой безумного и в тоже время умного, щедрого и до невозможности обаятельного сукиного сына, как Томас Шелби, который настолько бы подходил ему и дополнял его. С самого рождения Майкл Грей был везучим гаденышем и отдавать свое, ровно как и отступать, он не привык.