За кадром приключений

В комнате темно. Только небольшая настольная лампа согревает светом, и тихонько мурлычет, еле поскрипывая, электрофон - мой первый трофей долгой-долгой битвы с поиском и возможностями. В который раз я сталкиваюсь с мыслью, что разница между детством и взрослой жизнью не просто в благостном неведеньи, отсутствии множества трудностей, но и во времени. Ведь не так страшен, скажем, один поход на экзамен, попытка флирта или первая поездка на велосипеде, сколько целая череда из проб и ошибок, постоянного выбора, бесконечной реки из размышлений, переживаний или же простых повседневных эмоций. Прямо как в мультиках, которые нравилось пересматривать раз за разом: главный герой, добрый и благородный, спешит на помощь отчаявшимся, спасает мир от кого-то злого и алчного, и на этом история заканчивается. Герой любим, окружен заботой и знаменит. Но что же дальше? Из окна едва слышно повеял ветерок. - Буря недалеко, - негромко подметил мой спутник. - Наверное, - на автомате согласилась я, - нужно уйти еще дальше. Мне ничего не ответили, но было определенно ясно, что этот разговор продолжится в другой раз. Моя история продолжается. После всего, что случилось в убежище. В Мохаве. Сейчас. И это только начало. Как если бы приблизить кусочек картинки, не зная размеров полотна, но понимая, что оно огромно. И понимание это приобретает довольно странный смысл, если вспомнить, сколько людей, с такими же историями, живут вокруг. И надо же. Даже после массовых взрывов мы не изменились. Последствия консервации убежищ? Я поднялась и закрыла окно. Джон многозначительно хмыкнул. Еще бы. В последнее время за мной участились случаи чрезмерной опеки за нами двумя, но ничего не поделаешь. У каждого есть свои плюсы и минусы, и, увы, преодоление и привыкание к чужим бесам - очередной рубеж в любых отношениях. Хотела бы я, чтобы это было самое трудное для него. Но ведь он теперь - беглец, бесцельно бродящий на пару со слащавым отщепенцем как я. Без идеи, без мотивации, без сил. Порой мне даже кажется, что моя мягкость почти не помогает ему, а больше вредит и без того пылящемуся без дела уму. Нет. Даже не так: моя мягкотелость вредит. Проверив все ловушки и заперев двери, я выключила электрофон. Джона в комнате уже не было, так что я устроилась на кровати, показавшейся мне наиболее удобной. Поворочавшись хороших минут двадцать, я поняла, что мысли все еще продолжают лезть в голову, ища какого-то разрешения, так что скорее всего без Фокса уснуть не получится. Если подумать, то я ставлю для себя непосильные задачи. Но я не могу стоять и смотреть. Мне нужно что-то сделать. Может, попробовать найти решение где-то еще? Где-то кроме своих обычных закромов знаний, источников вдохновения и мало-мальского опыта. Кто-то сзади щелкнул выключатель лампы, и я уже было настороженно обернулась, как Джон успокаивающе (ну, или не совсем) сказал: - Ну-ну, это я. Ты ведь не думаешь, что кто-то вот так возьмет и пройдет твои растяжки с осколочными гранатами? - Всякие бывают, и пролетят, если нужно, - буркнула я и повернулась к стене. - Сладкая, когда они сюда долетят, им уже ничего не будет нужно. Я слабо улыбнулась. - Кроме патологоанатома? - Точно, - коротко ответил Фокс и улегся рядом. Он пах чем-то травяным. Скорее всего, что-то варил из листьев неизвестных растений, что мы нашли по пути сюда. И то ли в этом, то ли в его присутствии, но мне вдруг стало спокойно. Едва слышно, где-то вдалеке урчала гроза. В воздухе на улице наверняка чувствовался холод и небольшая тяжесть от нависших в небе грязно-синих туч, в которых с большой удачей проглядывают скучающие звезды. И мы, под бесконечной космической пропастью, ютимся в заброшенном домишке, на одной кровати, одолеваемые своими заботами и трудностями. Вместе. Так и хотелось прижаться еще ближе. Постараться обнять как можно крепче. Поделиться своим теплом. Согреть его. Не дать ему исчезнуть. Чувствовать присутствие того, кому не боишься показать самые ужасные, страшные, постыдные свои стороны, кому можно доверить любые свои мысли и с кем можно разделить какие бы то ни было события, радость или просто молчание. С кем можно быть собой. И перед тем, как глаза сомкнулись окончательно, мне подумалось, что было бы так славно, чувствуй он то же самое в этот момент. Так, я уснула довольно быстро, а на следующее утро, вспомнив рой мыслей прошедшего вечера, что мучил меня уже не первый день, и то, как мне вообще удалось так легко отключится, я невольно усмехнулась. Должно же это что-то значить?