Наблюдатель, живший долго и счастливо

Билл любил Диппера. Он видел в этом парне свою Галатею, прекраснейшее из существ, живущих на свете. Он видел их совместное и, несомненно, счастливое будущее: в нем Сайфер всегда улыбался сестре своего возлюбленного, Мейбл, поддерживал ее безумные идеи и смеялся над глупыми шутками; порой ругал ее, желая выглядеть в глазах Диппера серьезным и здравомыслящим, а временами лишь со стороны наблюдал за близнецами. В своих фантазиях он каждый вечер обнимал Пайнса, говорил глупые слова любви и, что самое забавное, сам верил в них - за последние три года они стали чуть ли не путеводной звездой, не позволяющей блондину утонуть в серости будней. Но все это было лишь в его мыслях, реальность же не допускала такого ни при каком стечении обстоятельств. Почему? Да потому что они не были знакомы. Или, во всяком случае, Диппер точно не знал своего тайного воздыхателя - они учились в одной школе, временами сталкивались в коридорах или в столовой, но никогда не общались лично, даже общих знакомых не имели. Пайнсу было плевать на Сайфера - капитана школьной футбольной команды, отличника и просто красавчика, у которого было множество друзей. Он никогда не смотрел в сторону блондина и, наверное, знал о существовании последнего лишь из рассказов своей сестры, участницы школьной команды по черлидингу. Но пусть даже Диппер ничего не знал о Билле... Это не мешало парню знать о Пайнсе абсолютно все. Он знал про удивительную родинку на лбу парня, которую тот вечно прятал под кепкой; знал о его хаотичном, но рассудительном характере; знал наперед, что тот закажет в школьной столовой; знал о его любимом цвете и даже начал слушать группу BABBA, чтобы у них было больше общего. Билл знал о Диппе все, все, все, каждую мелочь, каждую самую неприглядную черту. Знал, но всё равно любил, и было в этом нечто жуткое и неправильное. Про себя Сайфер называл возлюбленного "Сосновым Деревцем". Да, именно так - от его Сосенки всегда исходил тонкий, свежий аромат, а сам он был колючим и неприступным, словно боялся чужого внимания. Билл обожал эту черту Пайнса, видел в ней нечто, позволяющее отсеивать "недостойных". Блондин был везде, где находился Диппер - ходил на те же дополнительные задания, посещал те же кафешки, магазины, библиотеки... Он буквально жил этой зависимостью, но не мог преодолеть себя и подойти, поздороваться. Потому что знал, что его признание будет провальным - горячему отвращению он предпочитал холодное безразличие. У них бы никогда ничего не вышло, ведь Билл был педиком. Да, именно так Сосновое Деревце называл всех гомосексуалов. Кто знает, может в такой непримиримой ненависти виновато строгое католическое воспитание, может какой-нибудь "голубок" однажды перешел парню дорогу... Но его неприязнь к однополым парам была очевидна, а оттого еще более неприятна. Еще одна причина невозможности их отношений крылась в самом Билле - тот до маразма, почти что до диагноза любил боль. И это не были легкие мазохитические наклонности, без которых можно с легкостью прожить, нет. Боль была почти такой же важной вещью в жизни Билла, как его любовь к Дипперу - именно из-за нее он, в свое время, выбрал такой травмоопасный спорт, как футбол. Было в огромных, темных синяках, которые, словно цветы, расцветали по всему его телу, нечто завораживающее. Его наклонности не нормальны, желания аморальны, а сознание искажено и изуродовано. Он понял это не сразу, а лишь тогда, когда начал преследовать объект своей любви по пятам: собирал все, что оставлял после себя Пайнс, начал брать те же книги с завидным постоянством, перестал болеть, лишь бы не пропустить ни одного дня в школе. Сайфер не был маленьким ребенком, не верил в любовь до гроба и прекрасно знал, что не существует идеальных людей. Сосновое Деревце не был идеальным - он часто нервничал, кричал и паниковал, временами был слишком грубым и самодовольным, но Билл был готов любить все это. Возможно, он был бы готов умереть от счастья, заговори Диппер с ним хоть разочек. Эти чувства отупляли блондина, делали слабее, но эту любовь, словно рак, невозможно было вылечить, слишком поздно. Поэтому все, что оставалось Биллу, это тонуть в своих идеальных фантазиях, где все его мечты - реальность, а боль - лишь прах минувшего. Он ведь не думал, не знал, что даже мнимому счастью может настать неожиданный конец. Билл Сайфер был всего лишь наблюдателем - фанатичным, тихим и преданным, готовым вылизывать ноги своей Галатее. Он следил за своим возлюбленным, словно ненормальный сталкер, оправдывая свои действия желанием быть ближе, чем кто-либо другой. И именно он стал безмолвным свидетелем того, как Диппера Пайнса, восемнадцатилетнего юношу, сбил пьяный водитель на стареньком минивэне. Все случилось так быстро и бездарно, будто не он, этот самый парень, был смыслом жизни Билла последние несколько лет, а всего лишь жалким статистом, которого не жалко пустить "на мясо" ради развлечения публики. Осознание произошедшего никак не хотело приходить к Биллу, а все его тело будто парализовало - он не мог двигаться, дышать, но лишь смотреть на то, как испуганные пешеходы бегут к сбитому парню, как минивэн скрывается с места преступления, а кто-то звонит в скорую помощь и кричит, нет ли поблизости врача. Все кажется странным, неправильным, сюрреалистичным. Этого не может быть. Это просто сон. Сайфер наблюдает за всем остекленевшим взглядом, а затем, сам не понимая, что делает, бежит к Дипперу: расталкивает локтями любопытных зевак, отталкивает от его Сосенки какого-то парня и обнимает любимого крепко-крепко, кричит что-то, старается привести шатена в сознание. В последствии Билл думает, что судьба - жестокая штука, раз позволила ему прикоснуться к своему возлюбленному лишь тогда, когда тот уже умер. Он будет вспоминать остывающее в своих руках тело еще долгие-долгие годы, красный цвет, цвет крови Диппера, будет преследовать его в ночных кошмарах, а стремительно бледнеющее, но всё равно самое прекрасное лицо будет с укором смотреть на него своими мертвыми, черными глазами, до самого смертного одра. Все дальнейшие события просто перемешались в голове Сайфера - весь мир в мгновение ока померк, стал серым, грязным. Он пришел на похороны Пайнса и следил за всеми, кто на них присутствовал: за рыдающей навзрыд Мейбл, ее тихо скорбящими родителями, за друзьями Диппера, на чьих лицах было столько скорби, сожаления и вины, что сердце непроизвольно сжималось. Кто-то говорил, что Диппер умер "молодым", кто-то называл его "прекрасным другом", "светлой головой". Из всего, что было сказано на похоронах, Сайфер запомнил лишь "молодой и прекрасный". Когда похороны закончились и все разошлись, он продолжал безмолвно стоять над могилой своего возлюбленного, своей одержимости. Он смотрел на надгробную плиту и просто не мог плакать, ведь он не понимал, абсолютно точно не понимал, что здесь происходит, почему все прощаются с Сосновым Деревцем? Он ведь здесь, рядом, тихо стоит и улыбается чему-то своему, тепло сморит на Билла, словно подбадривает. После этого он каждый день приходит на могилу, стоит на ней по несколько часов, а потом, улыбаясь и смеясь, спрашивает: - Ну разве они не глупые, Сосенка? Вот же ты, рядом, живой, - весело проговаривает блондин, смотря на своего бледного спутника. Тот лишь молча пожимает плечами, улыбается и взглядом просит вернуться домой. Билл всегда слушается его. Он идет, а пока они вместе добираются до дома или тренировочного поля, рассказывает Дипперу об их совместном и, несомненно, счастливом будущем: он говорит про Мейбл, про их теплые вечера вместе, про веселую, счастливую старость. Рассказывает о том, как страдал, и как рад теперь тому, что Пайнс вместе с ним - это похоже на чудо, сказку, галлюцинацию. На последнем слове улыбка Диппера всегда исчезает, но, словно боясь быть уличенным в чем-то, парень снова начинает улыбаться. Билл Сайфер всегда был всего лишь наблюдателем - фанатичным, тихим и преданным, готовым вылизывать ноги своей Галатее. Но он, пусть это кажется нереальным, всё же смог обрести свое счастье, тихое и безумное. Билл Сайфер был наблюдателем, который жил долго и счастливо.