Blue Angels

Ближе к Понивиллю Рэйнбоу всё-таки выбилась из сил, как ни пыталась храбриться и фыркать на попытки Соарина помочь ей. Пегас легко поймал упрямицу на спину: по крайней мере, он полдороги настороженно ждал этого момента и летел почти полубоком, готовясь нырнуть под Дэш, как только она начнёт падать. Так и случилось. Достигнув Понивилля, жеребец заложил вираж и приземлился перед больницей. Рэйнбоу, отдыхающая на его спине, лишь слабо заворчала, выражая своё недовольство. Соарин не обратил на этот звук внимания и вошёл внутрь. Врач-единорог осмотрел радужногривую пегаску, проверил её рефлексы, измерил температуру и провёл общий магический анализ. После этого, заклеив пластырем порез на радужной голове, с удивлением констатировал: — Ничего серьёзного. Лёгкое обморожение и переутомление присутствует, но предотвратить осложнения способен всего лишь хороший домашний отдых. Сейчас я выпишу рецепт и составлю диету… — врач уселся за стол, телекинезом заполняя бланк. — Надо же. Искупаться в океане и выйти сухой из воды, хе-хе. Вашей подруге, Принцессе Твайлайт Спаркл, повезло много меньше, задержится у нас минимум на неделю. Сонной мухой сидевшая на банкетке Рэйнбоу встрепенулась после этих слов, показав нос из-под крыльев, которыми её беззастенчиво укутал Соарин. — Что с ней? — слегка осипшим голосом тревожно спросила пегаска. — Выгорание крайней степени. Да ещё и каким-то образом оказалось сломано три ребра. Радужногривая, припомнив события до своего падения в океан, сконфуженно прижала уши. — По-моему, это ты её так, — шепнул ей на ухо пегас. — Когда к нам пнула. — Знаю, знаю, — неохотно процедила Рэйнбоу и вздохнула. — Зайду и извинюсь. В палате Твайлайт уже находились Пинки Пай и Рэрити — видимо, была их очередь навещать подругу. Принцесса увидела радужногривую и с радостным вдохом широко улыбнулась ей, несмотря на своё состояние: — Рэйнбоу Дэш! Соарин! Вы вернулись! Рогато-пернатая не лежала, а сидела в постели, что делало совесть Дэш чуть менее кусачей, но на неё всё равно было жалко смотреть: грудная клетка туго перетянута бинтами, две широких ленты от которых проходили через плечи, удерживая повязку на месте; рог плотно обнимала пропитанная охлаждающим гелем мелкая сеточка. Будучи пегаской, Рэйнбоу не бралась судить об ощущениях при выгорании и во время восстановления после него, однако чувство вины всё делало за неё. Хотя даже объёмные мешки под чуть выцветшими глазами не могли омрачить цветущего вида Твайлайт, радужногривой представилось, что аликорночка места себе не находит от страдания и крепится как может. — Да что нам сделается, — нервно посмеиваясь, заверила Дэш. Пинки радостно запищала и, засмеявшись, прыгнула на Рэйнбоу с обнимашками. Соарин из вежливости шагнул в сторону, но всё же ненавязчиво придержал земнопони крылом: ему не слишком-то хотелось, чтобы пегаска в результате пылкого приветствия подруги составила Твайлайт компанию. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Твайлайт и двинулась вперёд, но тут же, сморщившись и захрипев, скорчилась от боли в повреждённых рёбрах. Рэрити, укоризненно покачав головой, копытами вернула аликорночку на место и копытами же подбила подушку: видимо, из солидарности с подругой она не использовала для этих целей магию. — По правде говоря, это я должна спрашивать, — пригнула голову Рэйнбоу и рысью подошла ближе к Твайлайт. Она осторожно поставила копыта на край её кровати и извинилась: — Это по моей вине ты здесь. Я так тебя «спасла». — Ох, дорогая, тебе не за что извиняться! — лукаво ответила за Твайлайт Рэрити. — В конце концов, у Твайлайт не было там своего Соарина, который бы её поймал, раздели она твою участь. — Дэш озадаченно моргнула, но единорожка незамедлительно продолжила: — Ах, а что врачи сказали насчёт тебя? — Постельный режим, диета, бла-бла, — закатила глаза пегаска и так защёлкала перьями, будто передразнивала открывание и закрывание рта. Рэрити в это время скользнула взглядом по палате. — Рэйнбоу, милая, не могла бы ты сходить за соком в столовую? — невинно попросила она и незаметным для пегаски жестом приструнила Соарина, который уже хотел было вызваться сделать это самостоятельно. — Досадно, но Твайлайт совсем нечего пить. — Но ведь… — Рэйнбоу тут же закрыла рот, увидев пустой кувшин на тумбочке, рядом с которым примостилась так же невинно улыбающаяся Пинки Пай. Своим почти эротично отставленным крупом она заслонила цветок, через свою землю впитывающий апельсиновый напиток. — Э… Кхм… Ну… ладно? Соарин, видевший всю ситуацию от начала до конца, и не пытался опустить скептически приподнятую бровь. — Соарин, можем ли мы попросить Вас… — почтительно начала Рэрити, но пегас мягко перебил: — Можно на «ты». Я не так гожусь Рэйнбоу в отцы, как кажется. — Можем ли мы попросить тебя, — послушно исправилась единорожка, — под каким-либо предлогом пожить с Рэйнбоу Дэш? — Очень попросить! — активно закивала кудрявая земнопони. — Девочки! — возмутилась Твайлайт и сейчас же взяла лекционный тон. — Сводничество кажется хорошей идеей, но это не всегда оказывается так. На деле ситуация может оказаться совсем… — Ну что ты, Твайлайт, — мягко осадила её Пинки, как можно более наивно округлив глаза. — У нас и в мыслях не было их сводить! В смысле, Рэйнбоу же — взрослая, совсем не дурачащаяся пони, которая не воображает о себе иногда невесть что и которая всегда может разглядеть своё истинное счать… — Рэрити всё-таки использовала магию, телекинезом сомкнув челюсти не в меру разговорчивой подруги. — Пинки Пай хотела сказать, — со вздохом закрыла глаза единорожка, — что, м, Дэши ужасно недисциплинированна и легкомысленна, когда дело касается её собственного здоровья. Без чьего-нибудь присмотра она непременно сделает себе хуже. Твайлайт, обмякнув, вздохнула тоже. — Тут спорить не стану, — с серьёзно-печальным выражением кивнула Принцесса. — Я не могу наколдовать крылья или хождение по облакам, а Флаттершай скорее обустроит для Рэйнбоу гоночную площадку вокруг её особняка, чем действительно будет строго следить за тем, чтобы она соблюдала рекомендации. Определённо нужен кто-то, кто бы присматривал за ней. Три пары глаз с надеждой уставились на Соарина. Он, не задумываясь, кивнул: — Само собой, я прослежу за Рэйнбоу Дэш. К заговорщическому взгляду, которым обменялись Рэрити и Пинки Пай, не хватало только победного брохуфа. Почти ненавидящий взгляд Твайлайт же обе предпочли проигнорировать. «Ядерная смесь», — тихо вздохнув, подумал Соарин. Когда пегас летел с Рэйнбоу из больницы к её облачному дому, он, само собой, во всё её посвятил. — Кажется, нас пытаются свести, — засмеялся жеребец, закончив рассказ. — Умора! — хихикнула Рэйнбоу. — Представляю их глаза, когда мы скажем им, что уже встречаемся. О! Точно! Нет, мы не скажем! Да ещё и разыграем, что постоянно ссоримся от их попыток нас влюбить. Это будет лучшая шутка. — И урок на тему «почему нельзя лезть в чужие отношения», — с усмешкой подтвердил пегас. — Но для этого мне действительно придётся у тебя пожить. — Как будто тебе есть ещё, где. И вправду, жить пегасу по-прежнему было негде, а Рэйнбоу Дэш искренне не имела ничего против того, чтобы он пожил в её доме. И Соарин, к своему неудовольствию, обнаружил, что она согласилась на всё это словно ради шутки. Или, скорее уж, ради эксперимента. Встречаясь или гуляя хоть с её подругами, хоть с кем-нибудь из «Вандерболтс», они играли роли «просто друзей», которых люто выводят из себя попытки окружающих подтолкнуть их друг к другу, и общались между собой тоже по-дружески. Более-менее решительные действия Рэрити и Пинки Пай, которые явно открыли персональное подпольное брачное агентство, к ужасу кобылок, вызывали совершенно противоположный результат: Рэйнбоу и Соарин демонстративно обижались, реалистично орали друг на друга, а, расходясь подальше ото всех, призывали каждую каплю своих сил, чтобы не смеяться слишком громко. И то ли Дэш заигрывалась, то ли это и впрямь было для неё не более, чем экспериментом, но Соарина слишком близко к себе она не подпускала. И, если бы речь шла о теле, пегас принял бы это и терпеливо ждал. Нет, Рэйнбоу не подпускала его к своей душе. Соарину приходилось сдерживать чувства, чтобы не вызвать отторжение. Даже во время вспышек страсти жеребец был вынужден держать себя в узде, сохраняя бесстрастно-насмешливое выражение — точно такое же, с каким бесконечно смотрела на него пегаска, и даже разница в возрасте, неопытность и те ошибки, которые она совершала в постели, не могли усмирить её эго и самолюбование. Кобылка могла принять от него похоть, азарт, в отдельных случаях — даже агрессию, потому что они делали отношения острее и увлекательнее. Но нежность, любовь, заботу — никогда. Когда Соарин из лучших побуждений принёс ей завтрак в постель, Дэш высмеяла его и сообщила, что вовсе не беспомощна и сама способна о себе позаботиться. Однако Соарин не мог не замечать того, что всё самодовольство Рэйнбоу скорее напускное, чем природное. Ей было с ним интересно. Его истории увлекали её, она неотрывно смотрела на него во время полётов, надеясь чему-нибудь научиться, а под его ласками со временем всё же теряла голову, и жеребец получал возможность нежить её так долго, как он только захочет, и так, как хотелось ему с самого начала. Порой пегас превращал это в пытку, удерживая кобылку на грани оргазма и только хрипло смеясь на её скуление, по идее, призванное быть угрожающим, а на деле лишь умоляющее перестать дразнить. Подчинялся он далеко не сразу. К концу их игры Дэш вырубалась без сил, блаженно растягивая губы в улыбке и позволяя целовать и гладить себя. В целом, Соарина всё устраивало. С пегаской было легко, а все трудности, когда она начинала артачиться или спорить с ним, вызывали интерес. Даже раздражение носило характер вызова, пробуждало желание преодолеть препятствие. Пегасы смеялись, рассказывали друг другу истории, играли и дурачились, летали вместе, жили в своё удовольствие. …Три счастливых дня. Решив, что за это время оба хорошо отдохнули от своего приключения, Спитфайр вызвала их в свой кабинет, загадочно улыбаясь. Соарину эта улыбка сразу не понравилась, и не зря. Капитан, пригласив партнёров присесть у её стола, придвинула к ним наброски брошюр, которые должны были стать ещё и плакатами: словно запряжённые в тройку Вендиго, служившие задним планом стоящим в эффектных позах Соарину и Рэйнбоу. Над всей этой композицией — сама Спитфайр, гордо глядящая на зрителя поверх тёмных очков, а по бокам от неё — схематичные изображения или вовсе силуэты остальных Вандерболтов. — И на что же мы смотрим? — безразлично спросил синегривый жеребец. — Очень хорошо, что ты говоришь «мы», — эффектно отвернулась от них Спитфайр на своём кресле и взяла уголком рта дужку очков. — Придётся вам обоим привыкнуть это делать. Итак, объясняю: это — плакаты, посвящённые нашей общей победе над Вендиго. Во дворце будет установлен новый витраж — с Принцессой Твайлайт, разумеется, и львиная доля чествований отойдёт ей. Однако это станет историей, а вот нам с вами придётся заботиться о текущем моменте. — Пегаска снова развернулась к пегасам. — Приказ Селестии. Вы должны делать вид, что встречаетесь. — Чего. — Только и мог выдохнуть Соарин. — С какого это перепугу? — возмутилась Дэш, поддерживая пегаса. «Грандиозный провал», — подумали оба. — Вам необязательно встречаться на самом деле. Просто делайте вид для народа и папарацци. — С каких это пор Вандерболты играют на публику? — скептически поднял бровь жеребец. — Всегда, так-то. — Спитфайр повторила: — Приказ Селестии. Это необходимо для сохранения порядка в обществе. — Пегаска с тихим вздохом отложила очки и сложила копыта на столе перед собой, отбросив пафос и перейдя на дружеский, почти уговаривающий тон: — Каким-то образом газеты пронюхали о том, что Вендиго никуда не делись, сделали из этого сенсацию мирового масштаба. Пони в панике. Другие народы тоже в панике. Развивается паранойя. Все боятся, что Вендиго могут вернуться; моряки — не только эквестрийские — отказываются выходить в море даже под страхом смертной казни. И пони, узнав о вашем возвращении, все до единого считают вас героями, потому что именно с вами связано последнее появление Вендиго, а для возвращения всё на круги своя народу необходимы герои. Народу необходимы те, в кого он верит. Народу необходимо то, во что он верит. А во что верят пони? В силу дружбы и любви. Вы, конечно, могли бы просто скромно дружить, но для поднявшейся из-за стараний журналистов в обществе силы волнений этого будет недостаточно. Соарин, Рэйнбоу, мы ударим по сенсации этих дискордовых писак их же оружием. Гипербола против гиперболы. Просто поиграйте пару месяцев на камеру — и там уже вся эта история замнётся, сойдёт на нет, будете жить, как раньше. Пожалуйста. Ради Эквестрии, какой мы её любим. Пегасы слушали внимательно и мрачно, не перебивая. Обменявшись взглядами, будто советуясь, они кивнули. — Хорошо. — Согласился Соарин. — Мы сделаем это. — Спасибо, — искренне выдохнула Спитфайр, медленно уложив лоб на копыта. Пегас подозревал, что от итогов этого разговора, возможно, зависела её карьера. Полежав так несколько секунд и восстановив дыхание, капитан подняла голову. Перед её друзьями и партнёрами снова была та железная кобыла, которую все знают. — Первое интервью назначено через неделю. У вас будет достаточно времени, чтобы придумать легенду отношений, обсудить все детали и не облажаться. Спасибо и удачи вам. Соарин и Рэйнбоу вышли из кабинета в молчании. Прислонились к стене. Помолчали ещё немного. — Рэрити и Пинки Пай дышать забудут от радости, — заключила Дэш.