***
Он недавно переехал в полузаброшенный дом вместе со всей своей семьей, которую он до чертиков ненавидел. И дело даже не в том, что он был им не нужен. Они не обращали на него никакого внимания, словно он был пустым местом и пускали критику в ход каждый раз, когда он ошибался. Это доводило его до слепой холодной ненависти. Которая разрасталась в его сердце, искажая черты юношеского лица. Делая из него чудовище. Да, самого настоящего монстра. Услышав их жалкую просьбу, он выругался и выбежал из дома. Единственным приютом являлось сырое после дождя кладбище, на которое он не раз приходил. Просто, чтобы заглушить боль. Чтобы почувствовать себя нужным. Пускай даже безмолвным мертвецам, скованным прочными дубовыми гробами. Как же он понимал их тогда! Всю жизнь провести на цепи и остаться на ней после смерти. Это слишком жестоко со стороны живых остатков. Пройдясь между могил, он опустился рядом с запущенным раздробленным надгробием. Оно буквально просило его сказать хоть пару слов. И он не мог отказать в просьбе. Не мог в этот раз. — Привет, — сказал он. — Не против, если я тут посижу немного? Ему становилось одиноко. Ответа не последовало. Поднявшись вновь и оглянувшись, он приглушенно простонал и достал пачку заранее приготовленных таблеток. И пускай сначала он хотел доказать себе, что все еще можно изменить. Тогда же он так не думал. Больше ни единой мысли о будущем. Он захотел познать смерть. И есть же в ней что-то притягательное. Такое, что хватает за умерщвленную душу и тащит за собой, убеждая, что станет намного легче. Но свобода ли это? Можно ли считать свободой то, что не доставляет удовольствия? Вот ты лежишь под слоем земли. Молча, без единого звука. И никто к тебе не приходит. Никто не приносит цветы. Ты один. И вокруг такие же одиночки, как ты. Только вот разве что-то меняется? Он уже был готов. Бездарная решимость поглотила его сознание. Рука дрожала и покорно подступала к окровавленным губам. Но ее перехватила железная хватка. Как будто один из скелетов выбрался из могилы и решил сделать последнее неоконченное дело. Дописать собственную разрушенную судьбу до конца. — Не смей, — сказал решительный голос. — Сейчас ты раскроешь ладонь и расскажешь мне все. Идет? Он согласился. Не раздумывая ни секунды. Словно услышал голос провидца. Но рядом с ним стоял такой же парень, как он. С окровавленным лицом и улыбкой в уголках губ. — Почему? — бездумно спросил он. — Потому что ты должен. И он рассказал. Все. Без утайки. Парень внимательно дослушал до конца, взял его руку в свою и улыбнулся животрепещущей грустью. — Стало легче? — Намного, — выдохнул он. Крепкие объятия сжимали его дрожащее тело, тонкие губы шептали ему ласковые слова. Именно этого ему не хватало. Этого он добивался. Он не знал, что парня жестоко избил его отец. Не знал, что тот собирался убить парня. Не догадывался о том, что этот день мог стать их последним. Ему становилось легче. Он начинал видеть жизнь в иных красках. Он был спасен. Такой же искалеченной душой.***
— Ты все же не спишь. Почему? — Это наша история, Гарри. Ты рассказал нашу историю. Зачем? — Я никогда не говорил, как много это значило для меня. Ты улыбнулся. Я выполнил свой долг. Не хочу видеть тебя таким. Как в тот день. Когда нас обоих парализовало навязчивой идеей. Понимаешь?