Стайлз, поговори с нами!

— Стилински, заткнись! — рыкнул Дерек, хватая девушку за ворот рубашки и прижимая ее к бетонной стене. Стайлз даже внимания не обратила на очередную попытку заткнуть ее и продолжила высказывать свои предположения, домыслы и выводы по поводу Списка Смертников. Казалось, ничто не способно заткнуть эту гиперактивную болтушку. — Заткнись! — еще громче зарычал младший Хейл. — Твою мать, заткнись, Стилински! Бесишь! Как ни странно, но это подействовало, и Стилински, замолчав, с удивлением посмотрела на оборотня. Тот отпустил девушку и, зло сверкая глазами, отошел на безопасное для нее расстояние. — Стилински, ты достала уже всех своей болтовней! Заткнись и иди домой! Никому не нужно твое присутствие и помощь, сами справимся! — Дерек едва сдерживался и, кажется, готов был вот-вот броситься на Стайлз с когтями. Спасало лишь большое количество свидетелей. Стайлз замерла, изумленно глядя на мужчину. Затем, помедлив, часто заморгала, не зная даже, что сказать. Помедлив, перевела взгляд на остальных, находящихся в помещении, но что Скотт, что Лидия, что остальные просто отвели взгляд, боясь смотреть девушке в глаза. Стайлз сглотнула. Она же помочь пытается, информацию ищет, а Дерек берет, затыкает ее и отправляет домой! И это при том, что это именно она бросала в Питера Коктейль Молотова, это она спасла всех от завала у Неметона, и это именно в неё вселился дух Ногицунэ, с которым ей пришлось бороться, а там же одно сплошное геройство в борьбе с самой собой! Это она уже очень много раз спасала задницу не только Дереку, но и всех остальных членов стаи, а Хейл с ней так жестоко поступает! Это просто не честно! Именно поэтому Стайлз сейчас решила, что раз им не нужна информация, которую она достала, то пожалуйста! Девушка отошла от стены, кинула злобный взгляд в сторону Дерека и остальной стаи и, развернувшись, ушла из лофта с гордо поднятой головой. Как только дверь за девушкой закрылась, младший Хейл откровенно взвыл. — Скотт, как ты терпишь ее болтовню?! — спросил он у Истинного Альфы, ударяясь головой о стену. Не сильно, но ощутимо. — Это же так громко, шумно и вообще… мерзко! — Спокойно, — пожал плечами Скотт. — И это не мерзко. — Почему ты никогда не пытаешься заткнуть ее? — Поверь, лучше чтобы она говорила, чем молчала, — Скотт горько усмехнулся и покачал головой. — Нет, лучше чтобы молчала! — Дерек, я ее дольше знаю, поэтому поверь, лучше чтобы она говорила, — МакКол поджал губы. Он понимал злость Дерека, но и от своих убеждений отступать не собирался. — С чего вдруг? — Дерек перестал биться о стену и непонимающе уставился на Альфу. Скотт молчал несколько мгновений, очевидно, пытаясь понять для себя — стоит рассказывать Стае о том, что случилось со Стайлз в детстве, или все же не стоит. — Потому что после смерти матери Стайлз вообще ни с кем не разговаривала, — помолчав, все же начал МакКол. — Она два года молчала. За два года она не сказала и слова! Это было самое ужасное время… — после этих слов все присутствующие с интересом и сочувствием посмотрели на парня, а тому ничего не оставалось, кроме как продолжить: — Ее мать умерла лет шесть назад. Стайлз перенесла сильный стресс после ее смерти. Отношения с отцом остаются достаточно напряжёнными с тех пор. Клаудия во время болезни постоянно повторяла, что это Стайлз убивает её. И поэтому Стайлз до сих пор винит себя в её смерти. Скотт поджал губы и опустил взгляд на собственные руки. Он знал, что, наверное, не стоит рассказывать это всей стае, что Стайлз, если узнает, будет недовольна. Но он лишь хочет защитить подругу детства, и сейчас рассказать, что с ней произошло — лучший способ это сделать. — Стайлз была в школе, когда ее мать умерла, а когда ей позвонил отец, она сбежала с уроков. Мне тогда ничего не оставалось, кроме как пойти с ней, — Скотт поник, уже сам погружаясь в неприятные воспоминания. — В больнице у Стайлз случился нервный срыв и истерика. Пришлось ее держать и успокаивать, пока оформляли документы… После похорон ее матери Стайлз окончательно замкнулась в себе. Всем было плохо, но ей — особенно. Шериф переживал, моя мама, я, наши общие друзья… Первые пару дней она вроде как даже общалась, но потом отгородилась ото всех, — Скотта передернуло. Пару раз пыталась покончить с собой, но ее отец и моя мама успевали спасти ее. После этого она продолжала молчать, но хотя бы уже не вредила себе. Я пытался ее разговорить и успокоить, но она продолжала отмалчиваться. Постоянно плакала, сбегала с уроков… Часто ходила на могилу Клаудии и извинялась за ее смерть. Не знаю, понимала ли она, что слова матери о ее вине бред из-за болезни, но… Да. Два года она ни с кем не говорила. Вообще. За ней, конечно, наблюдали психологи, пару раз ее водили к психиатру, но ничего не помогало. Потом, когда все-таки заговорила, стала отшучиваться, а когда разговор заходил о ее матери и ее смерти. Тогда-то она и научилась защищаться сарказмом. Он стал ее защитной реакцией от страха и душевной боли. А потом, когда Стайлз все-таки отошла от смерти матери, она стала общаться не только со мной, но и с другими одноклассниками, друзьями и знакомыми. Это далось ей не легко, но она справилась, она сильная… — Скотт тяжело вздохнул. Потом, помолчав мгновение, все же добавил негромко: — Но, чтобы не вспоминать о прошлом, Стайлз нашла замечательный способ — болтать. Скотт замолчал, и в помещении повисло напряженное молчание. Очевидно, подобную информацию было тяжело переварить каждому из присутствующих, ведь никто и не подозревал, что их веселая гиперактивная Стайлз пережила подобное. Да, все знали, что мать Стилински умерла, но никто и предположить не мог, через что прошла Стайлз на самом деле. — Но она постоянно шутит… — негромко заметила Лидия, хмурясь. — Ей что не скажи, она на все ответит с сарказмом… Это… невероятно. — Да, — так же тихо отозвался МакКол. — Она до сих пор полностью не отошла от этого. В лофте снова повисла тишина. Такая вязкая, липкая и противная. Все присутствующие решили для себя, что отныне, когда Стилински-младшая начнет болтать, они ее не заткнут. Теперь для этого есть причина.               А все это время, Стайлз сидела под дверью и внимательно слушала, с каждой новой фразой все больше погружаясь в воспоминания. Правильно. Все правильно Скотт говорит. Смахнув крупную слезу, Стайлз встала с пола и медленно побрела домой. Она была полностью погружена в воспоминания того ужасного времени.

***

На следующий день, когда стая вновь собралась в лофте, Стайлз была на удивление тихая и молчаливая. Она просто сидела на диване и, оперевшись локтями о колени, смотрела в пустоту перед собой. — Стайлз, что ты там говорила про Список смертников? — сделал попытку помириться Дерек, но ответом ему послужило молчание. Стаю это напрягло, но никто ничего не сказал, решив не приставать и не дергать девушку. Мало ли что. Но затем в таком состоянии Стилински проходила до самого вечера, и стая стала серьезно переживать за подругу. Стайлз ничего не говорила, мало на что реагировала и совсем перестала улыбаться. А когда все уже подумывали расходиться по домам, Стайлз осталась сидеть чуть поодаль ото всех, полностью погруженная в свои мысли. Оборотни чувствовали ее грусть, но ничего сказать не решались. До тех пор, пока к подруге не подошел Скотт. — Стайлз, все нормально? — спросил МакКол усаживаясь рядом с почти что сестрой. В ответ последовал короткий кивок и молчание. Скотт поджал губы и, нахмурившись, погладил девушку по плечам. — Ты слышала про мать вчера, да? В ответ снова только кивок, но этого хватило, чтобы Скотта пробрала дрожь. Он понял, в чем причина молчания. В воспоминаниях. — Прости меня. И поговори со мной. Пожалуйста. В ответ девушка лишь мотнула головой, встала и, на удивление всей стаи, молча, даже не попрощавшись, ушла. Дерек и Лидия недоуменно переглянулись. Айзек тихо вздохнул, а Питер лишь закатил глаза, явно не слишком переживая по поводу сложившейся ситуации. — Куда она? — негромко уточнила Лидия, поворачиваясь к Скотту и растерянно взмахивая рукой в направлении двери. МакКол неопределенно повел плечами и глубоко вздохнул. — Не знаю. Но надеюсь, что скоро вернется. Но Стайлз не вернулась ни через час, ни через два, ни даже к ночи ее не было видно. Напряжение в лофте росло с каждой минутой, подростки не знали, куда себя деть и как где искать Стайлз — она не отвечала на звонки. В конце концов, ребята не выдержали и отправились искать ее. А спустя полтора часа поисков, все же нашли ее, сидящей у Неметона. Глаза были красные, лицо заплаканное, а кожа бледная. — Стайлз! — Скотт подскочил к подруге и крепко ее обнял. Та лишь последовала его примеру и сильнее прижалась к другу, будто он мог защитить ее от всех напастей. Когда они наконец отстранились друг от друга, на Стайлз посыпались вопросы — от того, как она себя чувствует до того, могут ли они чем-то помочь ей. Но ни на один вопрос ответа не последовало. Наконец, Скотт взял ее за плечи, встряхнул слабо и с отчаянием в голосе попросил: — Стайлз, поговори с нами! Но ответом ему снова послужила гробовая тишина.