Край

- Кто из нас психиатр? - Миллс свела брови и невольным взглядом неморгающих глаз посмотрела на доктора Уэйла. Мужчина был непреклонен: - Она требует Вас и это ее... возможно, это ее последнее желание, мы не знаем степень повреждения мозга. - Мой шериф при смерти? - Она пока в сознании. И она требует Вас. - Вы не могли сказать мне прямо об этом? - Миллс шагнула чуть вперед, будто желая наступить на мужчину. - У нас нет подтвержденных данных, результаты анализов... через... Миллс его не дослушала, смела рукой на своем пути и распахнула дверь палаты. - Отлично, Реджина! - проговорила Свон, - Отлично выглядишь. Я - нет, и, кажется, мне всё. - Мисс Свон! Прекратите! У них нет подтверждённых данных, зачем Вы хотели именно меня видеть? Может быть, Генри?! - Эмма... Реджина, мы давно перешли на имена. Ты не помнишь об этом, ты сейчас сражаешься со мной, я с тобой, ты даже, наверно, не помнишь, что ты имеешь сказочное прошлое и думаешь, что ты только мэр этого города. - Эмма? Сомнительно, чтобы мы с Вами могли перейти к более личным отношениям. Когда-либо. - Реджина, пожалуйста. Хватит лишнего! Я не знаю свой запас слов, время на них. Я вижу будущее, твоего Робина Гуда,- Свон замолчала и сжала губы - Робина кого? Это вор с английским луком из сказки? - Миллс улыбнулась краем губ. - Да. И твоя месть окажется такой несостоятельной, когда после всего этого - города, жизни, ты вспомнишь о том сказочном прошлом. Все будет таким ничтожным, как наши ссоры. Я видела там будущее, возможно, его и не будет, и все останется на своих местах - ты на месте мэра и матери Генри, несчастной женщины, которая доказывает всем и себе сущую глупость... Когда там, - Свон глубоко вдохнула в легкие воздух, - на происшествии потолок и пол смешались и обрушились, я не могу это объяснить, но я видела нас с тобой в других отношениях и, кажется, ты была моим самым близким другом. Скажи ей, моей матери, что ее слезы меня не стоят... а твоих здесь не будет. Сейчас мы пытаемся доказать друг другу свои преимущества и свою состоятельность, всю эту неделю ты лечишь свою лодыжку после взрыва в мэрии, я наслаждаюсь триумфом шерифа. У тебя нет магии и ты, возможно, не знаешь о ее существовании у тебя... и другие... Ты смотришь на меня, как на сумасшедшую - наверно, так и есть, и будущего не будет. Вот так глупо! - бледная Свон попыталась улыбнутся, - Узнай мое прошлое, я хочу, чтобы ты узнала о моем прошлом и когда-нибудь рассказала обо мне Генри. Пожалуйста. - Свон закрыла глаза. Миллс закрыла глаза, когда вагон метро вылетел на свет дня. По лицам пассажиров пробежали тени. Женщина вышла вслед за толпой, сверила свое местоположение по навигатору, прошла квартал, нашла нужный дом. Дверь в квартиру открыла полная афроамериканка. Миллс спросила только ее фамилию. Женщины друг другу кивнули и Миллс протянули черную коробку, заклеенную скотчем. Брюнетка хотела было уйти, но женщина покачала головой из стороны в сторону, вытерла влажные руки о собственную одежду. - Хотите вознаграждение, конечно. - Миллс открыла сумочку, достала кошелек, но на ее руку легла другая рука. - Мне жаль. Она была Вашей подругой? - Нет. И она еще есть. Женщина непонимающе посмотрела в глаза Миллс. - Кома. Еще какие-нибудь вещи, миссис Беркли, есть? - Эмма оставила только эти на хранение. Она хотела их уничтожить, но не смогла. - А кто Вы ей? - спросила Миллс. - Она снимала у меня комнату и помогла однажды. По-крупному. Так бывает. И нам выпадает удача, когда кто-то помогает по-крупному. - Проблемы с законом? - достаточно ехидно уточнила Миллс, но тут же попыталась сделать более выдержанный тон и даже улыбнуться. - Вы не ее друг! - женщина рванула коробку к себе, - Вы - представитель закона! Я-то думала какого хрена такая дамочка просит воспоминания Эммы Свон! Я Вам не отдам ее вещи! Не могло быть у Эммы таких подруг! Миллс предупредила рукой закрытие двери и вырвала коробку из рук: - Нравлюсь я Вам или нет, но эту коробку Свон поручила мне! - Я вызову полицию! - Не вызовите, миссис Беркли, - усмехнулась Миллс, - у Вас с ними отношения на лицо. - Зато у тебя, дорогая потаскуха, с ними отношения прекрасные! Миллс подавила в себе желание ударить женщину по лицу. Отвесить громкую пощечину. Они еще несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Афроамериканка в пестром платье и щуплая Миллс в деловом костюме и распахнутом пальто. Лифт постоянно загружал и выгружал людей. - Прости. - сказала женщина Миллс от удивления подняла бровь и опустила взгляд. - Мадам, Вы простите меня, я не видела у нее таких друзей, но о ее жизни могли знать только друзья. Значит ты друг. Мне жаль Эмму. Миллс не характерно для себя тепло улыбнулась и открыла бумажник, но вытащила из него не деньги, а фотографию мальчика и показала женщине: - Это Генри - он сын Свон, я его усыновила. Вы правы - мы со Свон не друзья, но нас очень прочно связали. - Пройдешь в дом? Миллс отрицательно покачала головой. Она вышла вместе с коробкой на улицу. Город жужжал пробками. Метро вновь отсчитывало станции. Миллс привалилась к стеклу головой и пыталась хоть как-то логически уложить этот длинный день и слова Свон. Перед аэропортом, Миллс открыла коробку - жидкостей, как и другого недопустимого не было - только бумаги, книги и несколько тетрадок, вещи и фотографии - Миллс закрыла коробку и вновь обмотала ее скотчем. Дорога до Сторибрука была солнечная, как будто зима полностью сложила свои полномочия. Окна мэрии закрыты шторами. Миллс проверила свой телефон - никаких звонков от доктора Уэйла. Нечто похожее на беспокойство начинало ее окутывать, и Свон, враг с золотой медалью победителя, своим доверием и сумасшествием что-то сделала с этой жгучей ненавистью к себе и собственной вражеской пальмой первенства. В руках Миллс была жизнь Свон, которую она бы, в других обстоятельствах, не хотела никому доверить - ее слабости и ее сокровенное. Утром Миллс закрыла первую тетрадь и аккуратно положила на дно коробки. Теплый душ не согрел ее, после слов девочки из той тетради. Миллс вновь намылила спину и грудь в надежде отмыться от ужасающей откровенности, от скверного мира, в котором жила Свон. Миллс умыла лицо. Бессонная ночь отдалась болью в висках. Косметика и завтрак вместе с сыном. Часы в мэрии - такие обыденные и быстротечные. Вечером она свернула с привычного маршрута и направилась в больницу. Миллс вошла в палату. - Мисс Свон, у меня на Вас только около получаса, - начала привычным деловым тоном Миллс, - меня ждет ужин с сыном, - села на стул посетителя, посмотрела в спокойное лицо Свон, которая, пусть и искусственно, но дышала, - Я была у миссис Беркли, Ваши вещи у меня, - голос Миллс изменился, - я читала Ваш первый дневник, всю ночь...то есть до утра. Потом мне хотелось отмыться от всей той дряни, которую Вы пережили. Вы там так верили в что-то хорошее, вы верили, что мир может Вас любить, но эти жлобы. Эти государственные программы, которые дают этим мразям деньги за приемных детей. Черт, - Миллс встала и прошла к окну, - не то, чтобы это было для меня удивительным, но я думала, обычно, не с первой попытки, но везет. Может быть, Вам катастрофически не везло? Почему Вы ни с кем не дружили, Эмма? Почему Вы такая же одиночка, как и я, которая надеяться справиться? Это так странно, мисс Свон, Вы при Вашей жизни поверили в сказки Генри и доверились мне... Какое-то выдуманное будущее? Хотя Вы правы - я еще то зло. Зло и была, как Вы в той своей ненависти и просьбах о любви от ничтожеств. Миллс вспомнила строчки из дневника: "Эти родители уже вторые, вчера исполнилось девять. Украла у одноклассницы карандаш - мне хотелось себе подарок на день рождения, хотя бы единственный. Он, тот который отец, вчера бил, без следов, как всегда. Она, та которая мать, кажется не знает и пары слов для защиты, даже себя. Они хотят новую машину, они хотят уехать из поганого города. Город мне нравится - в нем много людей, и парки, и люди, за решетками приюта не было города. Возвращаться не хочется. Побеги от побоев не помогают, чем больше побоев, тем меньше желания читать книги, которые говорят ложь, школьную сказочную ложь. Хуже успеваемость - больше побоев. Может быть, они смогут меня любить. Может быть их любовь зависит от школьной успеваемости?".