WET

       Пот с тел ручьями тёк, да и в этом, в принципе, ничего нового не было, как и во всём остальном. До определённого момента. Така умудрился перепутать гримёрку. Ему нездоровилось ещё утром, слегка, совсем немного, а тут ещё не повесили названия группы на дверь, вот и запутался в однообразных белых дверях. Гримёрка была пуста, открыта и с выключенным светом. Така, не разбирая, куда идёт, ввалился туда и стал оглядываться.        Впрочем, вряд ли ошибка с гримёркой была ключевым элементом.        Пока все где-то шарились, собирали аппаратуру, переодевались и таскали вещи, наивно думая, что Така свалил в какой-нибудь туалет, пожрать или ещё что, вокалист был в той же гримёрке. Прижат к стене нашедшим его гитаристом. Они с Тору стояли друг напротив друга, ни миллиметра сухого места на телах, и с гудящими после очередного бешеного концерта головами надрачивали друг другу так отчаянно и с таким молодецким рвением, будто практиковали подобное в первый раз. Отчасти, конечно, так оно и было, если речь об их неожиданном союзе. Така кончил раньше. Да ну ещё бы: выстанывал так мелодично, что даже лёгкая сипотца после двухчасового надрывного пения ничего не испортила. Тору лишь шумно выдыхал, периодически поглядывая немного больным взглядом на вокалиста, пока тот, наконец, не излился ему в ладонь, ну а там и гитаристу недолго терпеть оставалось.        Следы с рук смылись куда быстрее, чем стёрлось потерянное выражение с лица обоих. На вопрос где они были оба отвечали, что их заперли в другой гримёрке. По факту, их там даже не искали. Никто бы не додумался пойти в те гримёрки, куда их занесло. Но остальным это знать было вовсе необязательно.        Така некоторое время переживал. А потом, видя, что Тору сделал вид, что ничего не было, поступил так же. Ну, подумаешь, дрочка. Херня ж полная. Да, своя рука заменилась чужой. Наверное, у некоторых такое тоже бывало. Вряд ли это что-то значило, приплюсуем сюда ещё эмоциональную нестабильность после концерта, когда о границах в голове и речи быть не могло – этих объяснений Таке выше крыши хватало, да и Тору, видимо, тоже.        А ещё вокалист думал, что это на один раз. Никогда не повторится. А если и повторится, то в той же манере.        Вот тебе фак от жизни или от Тору. И расценивай ты это как хочешь.        Стало ясно, что условия нужны именно такие: после концерта, когда всё пропиталось и пропахло потом, а всем тупо не до того, чтобы следить, в какие неприятности опять попал Така, а Тору там за компанию. В прошлый раз пошёл в наступление Тору, в этот раз тоже. Така смёл все тюбики с туалетного столика и дёрнулся как ужаленный, когда понял, что всё вправду: гитарист до него уже домогался. Сопротивления Така не оказывал, хоть и боялся, да и не нравилось ему положение сучки, на которое он уже конкретно так метил, судя по поведению Тору. Гитарист, приспустив штаны с чужих стройных бёдер, нырнул рукой назад, отчего у Таки чуть крыша не поехала в ту же секунду. После концерта вокалист нещадно тупил, поэтому и реагировать не успевал, чуть позже уже и сил на это не находил в себе: неприятные ощущения заставляли сосредоточиться на них. Тору долго с этим не возился, и спустя каких-то пару минут Така с ужасом понял, что его ведь, мать его за ногу, шпилят прямо в гримёрке в задницу, и это, судя по остроте ощущений, явно не сон. Тору его плохо подготовил – было больно. Конечно, откуда он мог знать, как надо к такому готовить? Он ведь не гей, и Така, кстати, тоже им не был, поэтому они понятия не имели, как правильно, как вообще от этого можно получить удовольствие, как этому научиться и стоит ли вообще этому учиться, да и реально ли это в условиях тотальной усталости после концерта. Какого хрена они вообще дорвались до такого секса? Лучше б в баре со всеми бухали, чем так. Но Така уже начал получать от этой боли удовольствие, что заставляло его чувствовать себя морально ещё паршивее. Фиг с ним, с тем, что это Тору. Да и на боль плевать, они оба и с девушками-то не слишком нежно обходились, предпочитая пожёсче, судя по пьяным рассказам на редких совместных вечеринках. Но свои несдержанные стоны и неспособность остановиться в нужное время Така в себе прямо-таки возненавидел. Ко всему прибавилось то, что он позволил Тору кончить в него, что ни в какие ворота, серьёзно. Конечно, Така не залетит, это чисто физически нереально, но обидно было по самое «не могу простить тебя до скончания века, долбоёба кусок».        Думая о том, почему он один раз не сказал «нет», Така не сделал этого и во второй раз, и в третий, и в пятый. А потом он просто перестал считать. После концертов ему действительно тяжко давалась мыслительная деятельность, да и тело не слушалось, зато у Тору было море энергии в запасе, как бабушка заботливая, что ли, собирал, чтоб Таку можно было уволочь украдкой, пока никто не видит? А вокалист уже так распереживался, что не успевал отдыхать. Причём затянуло в омут его впрямь нехило: он везде видел Тору, даже там, где его не было. Да и во время секса он на него залипал, потому что взгляды гитариста его гипнотизировали: эти редкие взгляды украдкой из-под длиннющей мокрой чёлки. Просто огонь. Така словно под другим углом на Тору взглянул. Гитарист стал каким-то не таким, как все. Будто к большой классной херне шёл какой-то бонус, что отказаться от такого ну никак нельзя. Это так походило на сраную зависимость, что Така прям распсиховался: а вдруг он реально для Тору просто сучка какая-то? И что потом? Надоест и свалит? Что с группой-то будет тогда?        - Ты ёбнутый, что ли, Така? – просипел Тору прямо в пухлые губы, склонив голову ради прожигающего взгляда прямо в распахнутые в ожидании ответа глаза. – Вопросов умнее у тебя не найдётся?        - А права решать за тебя самому у меня имеются? Лучше прямо спросить, - заявил вокалист и был абсолютно логичен. Ведь если б он не спросил, то навыдумывал бы себе… Прям как истинная сучка.        - Ты не такой. – Тору был уже совсем близко. – Какая из тебя сучка? Ты ж до мозга костей мужик.        Рука Таки вцепилась в плечо гитариста, а пальцы едва не соскользнули с мокрого плеча, когда вокалист облегчённо выдохнул прямо в поцелуй. Словно одним ответом для него решилось всё и сразу. Он успокоился.