«Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, сам сделал шаг к бессмертию» Лао Цзы.
***
Я медленно ползу по земле, стараясь побороть внутренний страх и пытаться дышать ровнее, потому что один неверный звук или лишнее движение приведут меня и двух других сапёров к необратимым последствиям. По расчётам последних разведчиков, которые были тут пару недель назад, перед лагерем талибов, против которых мы, собственно, и боремся, и пытаемся сразить их режим, расставлено примерно четыре мины, которые нам нужно обезвредить. Джейми, один из самых выдающихся саперов, натыкается на камень, и отодвинув его, замирает. —Чт… — начинаю я, но он прерывает меня. —Беги! — разрывающе кричит он, и мне не нужно повторять дважды. Я хватаю под руку Рико, второго парня, и мы, под оглушающий рёв только что взорвавшейся мины, бежим прочь, пытаясь найти ещё несколько бомб, о которых нас не предупредили. Мы ступаем осторожно, пока сзади за нами не побежал отряд талибов, после чего мы рванули, не задерживаясь ни на секунду. Я достал рацию. —Товарищ капитан, рядовой Стайлс и рядовой Смов, требуется поддержка на сектор-А, повторяю, требуется поддержка на сектор-А. Из динамика послышались непонятные хрипения. —Бесполезно! Выстрелы были все ближе и ближе. У нас не оставалось выбора. —Ты сейчас же идёшь в лагерь и сообщаешь им о новых координатах на карте, обезвреживание и гранаты я беру на себя, — со сталью в голосе говорю я, не желая слушать отговорок. Рико сразу же бросается прямо, а я достаю из внутреннего кармана гранату и отрываю чеку. Счёт на секунды. Кидаю её в сторону бегущих на меня талибов, а сам скрываюсь за железным забором, окружённым железной проволкой. Три. Две. Одна. Взрыв. Я справился. Выбегаю прочь и несусь в их лагерь, все так же тщетно пытаясь связаться с капитаном. Разворачиваю листок с отмеченными на нем точками, которые показывают нахождение мин. Самое дерьмо в том, что я стою на одной из них.***
Pov Louis. Разворачиваю письмо, пришедшее из лагерной зоны Гарри, параллельно поглаживая восьмимесячный живот. Поудобнее укладываюсь на диване и начинаю читать. «Уважаемый Луи Стайлс, нам поступила информация об экстренной госпитализации вашего мужа, мистера Стайлса, по причине его попытки обезвредить одну из мин на границе лагеря талибов, но он не успел разминировать периметр территории окончательно, и несколько штук взорвались рядом с ним и он получил некоторые раны, пытаясь бежать, но сейчас его состояние в норме и через несколько недель он будет вновь возвращён на нашу базу. Со всем сочувствием, Капитан Кокс.» Мальчик, хотя Гарри даже не знает, что у него будет сын, внутри меня начал толкаться, словно чувствуя душевную боль отца. Я поспешил скорее погладить живот, идя за листом бумаги и ручкой, начиная писать ответное письмо.***
Pov Harry. Разлепляю глаза и не чувствую абсолютно ничего. Вероятно, мне вкололи обезболивающее, потому что я не могу даже рукой пошевелить. Я оглядываюсь и вижу темные стены, это не больница, а военный госпиталь, насколько я могу понять. Везде снуют врачи и медсёстры, а рядом со мной лежат такие же военные, изредка тихо кашлявшие и держащиеся за бинты, насквозь пропитанные кровью. Потолок здесь невероятно высок, словно два этажа в одном, и окна, которые почти и не видно, завешаны какой-то темно-коричневой тканью. Вероятно, не хотят напоминать о себе бомбардировщикам. Спустя время, мой живот начинает неистово тянуть и я готов болезненно блевать прямо на простыни; оживают до того онемевшие пальцы рук и ног, затем лодыжки и запястья, и всё остальное тоже, но вместе с тем появляется давящая головная боль и я скоро буду душераздирающе кричать, если какая-нибудь из медсестёр, наконец, не подойдёт ко мне. Пытаюсь проявить голос и позвать кого-нибудь, но вырывается только тихий сиплый шёпот. Один из рядомлежащих мужчин зовёт врача, заметив мои жалкие попытки, и тот довольно быстро оказывается рядом со мной. —Что ж, мистер Стайлс, мы рады, что с вами все хорошо, ведь урон вы получили немалый, — он тяжело вздыхает, —Капитан Кокс отправил вашему мужу письмо, в котором разъясняет сложившуюся ситуацию и мы получили от него ответ, — моё сердце начинает биться в разы сильнее, —Вам прочитать, или сами? —Я… — кашляю, —Я сам. Врач протягивает белый, свёрнутый в четыре листок бумаги, и так же протягивает таблетку с водой, будто чувствуя моё физическое состояние. Не желая больше ждать, пытаюсь сесть удобнее, и разворачиваю бумажку. К ней прикреплено фото с УЗИ, рядом с которым написано «Твой муж и твой сын ждут тебя домой, бесстрашный рядовой Хазза.» На фото можно разглядеть маленького мальчика, сложившего ручки и ножки вместе, плотно сощурившего глазки и свергнутого в калачик. Моё сердце сжалось и я, не сдержавшись, тихонько заплакал от счастья. —Г-Гарри? — я услышал тихий шёпот. Джейми. —Черт, ты жив, — через боль я улыбался, потому что думал, что действительно потерял его. —Да-а-а. Вот меня помотало нереально, — он устало улыбается, —Расскажешь, как очутился тут? И я рассказал все. А потом заговорил про письмо, и слезы снова полились из глаз, пока я прижимал к сердцу черно-белую фотографию, и неверяще хлопал глазами. Сын. У меня будет сын.***
Я пробыл в госпитале три недели, а когда вернулся, меня сразу вызвали к капитану. —Что-ж, Стайлс, ты невероятен, потрудился, как говорится, на славу. Благодаря тому, что ты принял огонь на себя, Рико успел вовремя сообщить нам обо всем и мы успели вытащить тебя из рук смерти, буквально, — он протяжно выдохнул, —Нам удалось пробраться в их лагерь в ту же ночь, мы подорвали их, потому что им всем было велено игнорировать происходящее. Не знаю, какой придурок придумал это, но нам это было только на руку. Пока ты был в госпитале, Хамид Карзай* объявил, что с 19 июня Афганские вооружённые силы возьмут на себя основную роль в обеспечении безопасности страны. После того, как мы и союзники завершаем ряд спецопераций в Афганистане, принимается решение об окончании этого этапа войны. Сейчас мы ведём подсчёты убитых и раненых, отправляем всех по домам и в лечебницы, и пишем письма семьям погибших солдат. Вы можете вернуться домой, отныне сержант Стайлс. Я ошеломлённо смотрел на него, не веря, а грудь жгла фотография нашего сына, которую я теперь всегда ношу с собой. Я вылетел первым же рейсом.***
Я не знаю, был ли Луи в курсе, что я направлялся домой, но когда я пришёл, его дома не было, так что я решил приготовить сюрприз.***
Когда все было закончено, я терпеливо ждал его в гостиной, закинув ногу на ногу, и услышал звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, поэтому быстро спрятался за шкафом, наблюдая за реакцией Луи. —Какого... — услышал я тихое бормотание шатена. Он прошёл дальше, ища глазами меня. Недоуменный, с растрёпанной чёлкой, с животиком, держащий в руках пакеты из детских магазинов, но такой счастливый, когда я выпрыгиваю из-за шкафа, подхватывая его и кружа в воздухе, нежно целуя. Пакеты летят на пол, пока он обхватывает своими ногами мою талию, утыкаясь носом в шею. И это было незабываемо.Я кружил его посреди гостиной, усыпанной лепестками разных цветов, с зажженными свечами, шепча каждую секунду, как я люблю его и слыша в ответ то же самое, в добавок с тем, что он мной гордится. —Твой муж и твой сын дождались тебя домой, бесстрашный сержант Хазза. Через пару часов у Луи начались схватки. И я, серьезно, никогда не чувствовал себя настолько окрылённым, пока не взял на руки нашего сына Джейми, названного в честь того самого парня, который ни раз спасал меня от передряг на службе. Я полюбил свою жизнь ещё больше, пока целовал уставшего Лу в висок, когда малыша увезли на осмотр.