Всё хорошо

— …место 28 и 29, рейс в 22:00 из Сеула в Пекин, всё верно? — тороторил паренёк в трубку телефона. — Да, всё верно, спасибо, до свидания — попрощался я и выключил телефон. -всё, малыш, я заказал нам билеты, сегодня же вылетаем. — я чмокнул сидящего рядом любимого в губы и погладил уже большой животик. — малыш, ты скоро увидишь своих дедушек. Совсем скоро. — Спасибо тебе, я так скучал по родным — обнял меня карапузик и чмокнул в щёку. — нужно собрать чемоданы, помоги мне встать. — кряхтя и охая паренёк, придерживаясь за руку мужа, поднимался с дивана. Он медленно и покачиваюсь из стороны в сторону, словно плюшевый мишка, топал маленькими босыми ножками по холодному деревянному паркету в сторону нашей спальни. -Ифань, я не могу достать до полки, помоги мне, пожалуйста, — донёся до меня приглушённый крик любимого. Я, как гончий пёс, подорвался с насиженного места на помощь свой круглой пандочке. Залетев в комнату, я увидел как этот карапуз стоит на носочках в моей огромной домашней футболке только-только прикрывающей его миленькую и упругую попку из-за большого животика, и старается дотянуться до самой верхней полки. — Ты что сдурел? Я же просил тебя не делать необдуманных вещей! — кричал я на всю комнату. — если бы ты упал? Что бы тогда было? Если бы поскользнулся и потерял равновесие? Ты думаешь, что делаешь? — разошёлся я не на шутку. Нет, ну, а что? Я люблю его до безумия и ещё не родившегося ребёночка очень люблю. Люблю так, что готов даже жизнь отдать за них. Мы через многое прошли ради нашего счастья. Тао много натерпелся, чтобы мы жили счастливо и вот так просто могли поцеловать друг друга и обнять. Его родители были против наших отношений. Они категорически отрицали все мои потуги к установлению хороших отношений между нами. Родители даже видеться нам запрещали. Я так и не узнал почему. Но всё же в один прекрасный день, когда у Тао случилась течка, я выкрал его. После того, как его родители узнали, что он беременный, их мнение в корне поменялось. Я до сих пор не понимаю, что щёлкнуло в их головах, но они были так рады, что сразу все прежние ссоры, крики и обиды были забыты и ушли на второй план, и вот мы даже собираемся к ним в гости на Рождество. Я был так рад их поменявшемуся мнению относительно меня, что за день собрал все вещи любимого и уже вечером он был полноправным хозяином квартиры, в которой, кстати, мы и живём сейчас, и в которой Тао так пытается довести меня до белого колена своими безрассудными действиями. Я не могу даже и пяти минут представить себе без этой маленькой омежки, который сам-то ещё ребёнок, но уже носит под сердцем нашего маленького. В миг я улавливаю всхлипы и вижу, как это маленькое круглое создание пятиться назад, вытирая тыльной стороной ладони маленькие слёзки, которые катятся из глаз. — Малыш, прости, прости меня дурака, я не хотел, Господи, что я натворил — в моих глазах был страх и отчаяние, вдруг он уйдёт, и я не смогу даже вымолить прощение. Я медленно подходил к нему. — Тао, любимый, я не хотел, прости.- Он упёрся спиной в стену и горько плакал от обиды. — Не подходи к нам, ты злой и страшный, уйди, — кричал он и закрывал животик руками — нет, слышишь, уходи! — у него истерика, как же я его напугал, но я не хотел, я просто сам испугался. — Тао…- я постарался как можно крепче обнять его и успокоить. — прости меня, я люблю тебя, люблю вас — я обнимал его так сильно, как только мог и как позволял животик, я безмерно много и долго извинялся. — Тао, ты простишь меня? — вытер слёзки с его щёк большими пальцами и встал на колени. Он расплакался ещё сильнее и опустился ко мне. Я снова заключил его в объятия и, покачиваясь из стороны в сторону, старался успокоить. Мы просидели так не долго, всего минут десять, но на душе стало спокойно и умиротворённо, что кажется, я готов был даже заснуть, прямо тут, на полу, держа в объятиях свою пандочку. — Ифань…- послышался тихий шёпот из глубины моих объятий. — мм, — задумчиво и тихо подал голос я. — Я хочу лимон с кетчупом и заварной, сладкий крем с селёдкой — тихо так, еле слышно говорил омежка. -Тао, а ты не родишь раньше времени от такой термоядерной смеси? — говорил я в тон голосу парня. — Ифааааань, я хочууууу — жалобно, словно маленький ребёнок скулил Тао и делал глазки, как у щеночка, вот знает ведь, что я обязательно исполню его просьбу после такой милой «пытки». — Хорошо, карапузик, пошли я тебе селёдку с кетчупом сделаю или как ты там хотел — ухмыльнувшись, я начал вставать с пола. — Лимон с кетчупом и селёдку с заварным и сладким кремом — от счастья он взвизгнул и помчался вперёд меня на кухню. — Аккуратней, Тао, ради Бога — кричал я ему в след, но видимо он меня не слышал, а только кричал что-то типа «малыыыш, мы будем есть такую вкуснятину, УРА!». Я только мило улыбнулся этому и ускорил шаг по коридору в сторону кухни. ** — Тао, нужно взять свитер, слышишь? — говорил я, укладывая уже приготовленные ранее вещи в чемодан. — Тао, ты слышишь меня? Подай мой вязаный свитер, пожалуйста, я возьму его для тебя. Тао! —повысил голос я, но ответа не последовало. Я оторвал взгляд от чемодана и умелился. Мой любимый спал в позе эмбриона, крепко обхватив животик руками, и мило улыбался, при этом тихо-тихо посапывая. Его высветленные волосы спадали на лоб и щекотали ему глазки, отчего он мило морщился. « И правда щеночек» — сказал я себе и приблизился к нему, дабы убрать мешавшиеся волосы. — Тао, пара просыпаться, мы на самолёт опоздаем — прошептал я на ухо любимому и погладил животик. Малыш будто понял, что папочке пора просыпаться и легонечко так, еле ощутимо толкнулся. — Любимый, видишь, даже маленький тебя будет. — Фань, можно я ещё посплю чуть-чуть? — кряхтел ещё с закрытыми глазами омежка. — я сегодня совсем не выспался, малыш не давал мне спать, он так сильно толкался, ну пожалуйста — проскулил парень и только хотел перевернуться на живот, как я вовремя его остановил. Каждую ночь так делаю, постоянно слежу, что бы он не перевернулся не дай Бог на животик. И вот снова я его поймал. -Тао, милый, нам пора, мы уже опаздываем — и с этим словами я его легонечко поднял, и мы неуклюже пошли одеваться. ** В аэропорт мы приехали точно к посадке. Наши билеты проверили, и мы отправились в самолёт, предварительно отправив багаж в багажное отделение самолёта. Вот мы сидим на своих места. Тао поедает свой любимый лимон, Боже как он его ест, я даже представить не могу, а ему ничего, он за 8 месяцев схомячил уже килограммов семь. Может больше, может меньше, я сбился со счёта на 4 месяце беременности. Самолёт пошёл на взлёт и карапузик вжался к кресло и зажмурил глазки. -Ты всё ещё боишься летать? — шептал я ему на ушко, пока малыш всё так же зажмуривал глазки и еле дышал от испуга. Я положил одну руку на животик, а второй приобнял Тао за плечи. Он расслабился и положил голову мне на плечо. Маленький тихонько толкнулся, как бы говоря «папочка, всё хорошо, не бойся», я это почувствовал и, улыбнувшись, откинул голову на сидение и постарался заснуть. Мой сон прервался от голоса пилота и небольшой тряски самолёта. — Уважаемые пассажиры, с вами говорит пилот пассажирского самолёта №537, самолёт вошёл в место небольшой турбулентности, сохраняйте спокойствие и всё будет хорошо. Но ни через пять минут, ни через десять тряска не прекратилась. Тао начал просыпаться и дрожать от страха и непонимания. Я поцеловал его в макушку и сказал, что всё будет хорошо. Я держал его за руку, такую тёплую и мягкую, смотрел в его глаза и тонул. Я вдыхал его аромат и терялся. Старался отвлечься от страха окутавшего меня с ног до головы. Тао, плакал. Он плакал и просил сказать что происходит, он кричал и спрашивал почему я молчу. Но самолёт трясло ещё сильнее и пассажиров кидало в креслах. — Говорит пилот пассажирского самолёта №537, у самолёта отказал левый двигатель, сохраняйте спокойствие, мы стараемся связаться с диспетчерами аэропортов. — Ифань, Ифань, что он такое говорит? Как может отказать двигатель, как? — кричал Тао. Он метался по креслу и бился в истерике. — Тао, малыш, они обязательно всё сделаю хорошо, они смогут, у них всё получиться, они решат эту проблему. Успокойся, слышишь, я рядом, всё хорошо.- я приложил руки к его лицу и поцеловал в губы, а из глаз предательски покатились горькие слёзы. Я прикоснулся своим лбом к его и смотрел прямо в глаза, стараясь передать ему хоть не много уверенности, которой, кстати, у меня почти не осталось, но я не показывал этого. Я прижал его руку к своей груди. Тао плакал, он сильно плакал и просил о помощи, просил МЕНЯ о помощи, но я не могу ничего сделать. Я поцеловал его в губы и поднялся с кресла, чтобы отправится в кабину самолёта. Тао вцепился мне в рукав и не отпускал. — Ифань, не оставляй нас, прошу, мне страшно, куда ты пошёл? Вернись, сядь обратно прошу тебя — его голос дрожал от истерики. Он кричал и плакал навзрыд. Тао обнимал одной рукой животик, а второй крепко держался за мой рукав. Я присел на корточки перед ним и сжал его руки. — Тао, с вами всё будет хорошо, слышишь? — я держался из последних сил. Карапузик поцеловал меня в макушку и положил свою голову на мою. Я приподнял его кофту и поцеловал упругий животик и попросил малыша успокоить папочку. Я поднялся и отправился в кабину пилота. Я слышал, как Тао кричал и звал меня. Но ведь я вернусь. И я вернулся. — Ифань, Боже, Ифань, мне больно, очень больно, сделай что-нибудь! — Тао кричал и плакал, держась за живот, а вокруг была вода. — Ифань, больно. Я не знал что делать. Я кричал и метался по самолёту. Машину тресло, меня кидало из стороны в сторону, и тут из громкоговорителя послышался голос пилота. — Уважаемы пассажиры, мы почти справились с проблемой, нам объявили о том, что ближайший аэропорт готов принять нас, так что мы почти приземлились. Я услышал это и хотел улыбнуться как Тао начал сильнее кричать и сдавливать мою руку. — Мне больно, Фань! — он мучился и метался по креслу. Вдруг к нам подбежал мужчина — бета преклонных лет и сказал, что он врач и попросил отойти и сесть на места. Тао так и продолжал кричать. Вдруг я увидел кровь на его белоснежных штанах. -Доктор, что происходит? Что с Тао? — из глаз лились слёзы, я держал любимого крепко за руку и просил доктора сделать что-нибудь. Врач попросил принести какие-нибудь пелёнки, одеяла, много тряпок и тёплую воду. Самолёт по-прежнему трясёт, но стюардессы покорно выполняют его поручения. Через несколько минут я сидел на полу самолёта. Это место закрыли простынями со всех сторон. Тао лежал у меня на коленях и готовился рожать. Он много кричал и плакал. Я держал его за руку и шептал успокаивающие слова на ушко. Старался поддержать его. Тао долго тужился, громко дышал и наконец, спустя долгих два часа мы услышали детский плач, который раздался на весь салон самолёта. — Тао, ты молодец, ты сделал это, спасибо! Я люблю тебя — я плакал от радости и целовал взмокший лоб любимого. — Поздравляю вас, это омега, всё хорошо. — доктор передал малыша на руки Тао. Маленький плакал, но очутившись на ручках у папочки, перестал, он спокойно поглядывал на нас своими глазками-пуговками и изредка кряхтел. — Ифань, любимый, мы справились — раздался шёпот спереди. — Я люблю тебя!-милая улыбка озарила его лицо. — Уважаемые пассажиры, наш самолёт приземлился, внизу стоит скорая и полиция, всё хорошо, поздравляю.