Довольно

Он не готов. Никогда не будет. Алек нервно треплет волосы и мельком оглядывает свое отражение. Светлый пиджак сидит идеально, он знает, потому что об этом позаботилась Иззи. Все, к чему она прикасается, становится идеальным. Такова уж его сестра. Она, пожалуй, находится на одном из первых мест в списке причин, по которым он вообще решился жениться. Семья превыше всего. Так его воспитали. Неважно, чего желает твое сердце — в первую очередь беспокойся о репутации фамилии. Лайтвуд беспокоится. Потому и женится. Он вырос хорошим сыном. Родители могут им гордится. Он ведь все делает правильно, да? Свадьба с Лидией — взаимовыгодный для их семей союз. Конечно, он делает все правильно. Он беспокоится о семье. Это не может быть ошибкой. Но раз он поступает верно, то почему тогда так тяжело на душе? Алек сдавленно выдыхает и поправляет бабочку. Сегодня она вызывает ассоциации лишь с удавкой, что отнюдь не добавляет Лайтвуду энтузиазма. У него такое чувство, словно его внутренности скованы мерзким липким холодом. Ему кажется, что его вывернет прямо у алтаря. Алек совсем не готов. До церемонии остается не больше десяти минут. Он жмурится и массирует пальцами виски. Все будет нормально. Он твердит это себе в тысячный раз, хотя сам с трудом верит в это призрачное «нормально». Лайтвуд подходит к приоткрытой двери, ведущей в главный зал, где пройдет церемония. Он ненавязчиво выглядывает наружу и видит, что все уже собрались. Ему вот-вот предстоит выйти и занять свое место. Мысли об этом вызывают панику и отторжение, но он борется с собой. Он должен сделать это. У него, пожалуй, нет выбора. Признавать это неприятно, но и отрицать бессмысленно. Алек прислоняется спиной к стене около двери и старается совладать с собой, когда в помещение заходит Джейс и говорит: — Пора. — Вероятно, в глазах Алека отражается совершенная безнадежность, потому что Джейс продолжает: — Все будет хорошо, Алек. После этих слов он приближается к Лайтвуду и мягко подталкивает его в сторону двери. Все кажется таким неправильным. Почему Алека так упорно преследует чувство, что он совершает непоправимую ошибку, хотя он вроде бы поступает верно? Он этого искренне не понимает. Даже когда стоит у алтаря, а ему навстречу идет Лидия. Она прекрасна в своем свадебном платье с мягким макияжем и красиво уложенными волосами, но все не так. Алеку хочется содрать с себя кожу, что угодно, лишь бы избавиться от ненужных эмоций. У него даже не выходит толком улыбнуться, лицо словно застыло. Он подает Лидии руку, и она встает подле него. Наверное, его настроение очевидно, по крайней мере для близких друзей, потому что они тоже не улыбаются. Джейс и Иззи с трудом держат лицо, это заметно. Когда Алек мельком оглядывается на своего парабатая, тот пытается ободряюще улыбнуться. У него не выходит. Алек не заостряет на этом внимание и машинально протягивает Лидии руку, позволяя надеть на себя браслет и нервно приподняв уголки губ в подобии улыбки. Когда приходит его очередь застегнуть на шее невесты кулон, Лайтвуд еле контролирует трясущиеся руки и надеется, что это незаметно. Застежка не поддается с первого раза, Алек делает глубокий вдох и одолевает ее со второй попытки. Нужно сохранять спокойствие. «Пришло время Алеку Лайтвуду и Лидии Бранвелл пометить друг друга рунами брачного союза. Руну на руку, руну на сердце — союз зарождается», — беззвучные слова Молчаливого Брата раздаются в голове словно удар молота о наковальню. Это ввергает Алека в еще большую панику. Когда Лидия подносит к его оголенному запястью стило, он мысленно кричит и разносит стены в своей голове в поисках выхода, потому что все не то. Он совершает ошибку. Стило находится буквально в нескольких миллиметрах от руки Алека, когда двери в Зал Церемоний с глухим стуком распахиваются, и в помещение уверенно входит Магнус, мать его, Бейн, но застывает на полпути, стоит его взгляду встретиться со взглядом Алека. В первый момент Лайтвуд шокирован и несколько негодует, но с приходом полного осознания ситуации сердце начинает биться быстрее, а кожу покалывает. Бабочка на шее окончательно превращается в удавку. Он не может пошевелиться, его словно парализовало. Симптомы. В голове Алека очень некстати проносится однажды произнесенная Магнусом фраза: «Я знаю, ты чувствуешь то же, что и я, Алек». Чертов варлок был прав, прав во всем. Где-то за спиной Лайтвуда слышится шепот Джейса, обращающегося к Изабель: «Алек пригласил Магнуса?» Иззи же, едва сдерживая радостную улыбку, тихо отвечает: «Я пригласила. Но не думала, что он придет». В ее тоне сквозит триумф, смешанный с удивлением, но и этого достаточно, чтобы Алек на секунду подумал, что, возможно, все решено за него. Лидия выглядит немного растерянно, но все еще улыбается. Мать Алека подрывается со своего места в первом ряду и быстро движется к Бейну, практически приказывая покинуть свадьбу. Не то чтобы это сработало, потому что Магнус лишь отмахивается от нее и произносит, одаривая мимолетным взглядом и подходя ближе к алтарю: — Мариза, это между мной и твоим сыном. Я уйду, если он попросит. И останавливается в нескольких метрах, будто бросает вызов, говоря: «Тебе выбирать». Алек не выдерживает его взгляда и вновь поворачивается к Лидии, застывшей со стило в руках. Слышит за спиной голос Джейса: «Ты в порядке, дружище?». Бранвелл все еще улыбается и мягко зовет его: — Алек, эй. Ему тяжело дышать. Он просто не может. Лишь с трудом выдавливает из себя: — Это... Я... Я не могу дышать. Лидия ошибочно принимает это за предсвадебный мандраж и с улыбкой говорит: — Я знаю. Это нормально. Все не то. Алек мысленно сносит последнюю стену в своей голове. Мысли словно проясняются. Он собирается с силами, делает глубокий вдох и как можно тверже произносит: — Я не могу сделать это. Я думал, мы поступаем правильно, но это не так, — Лайтвуду неприятно видеть, как улыбка меркнет на лице Бранвелл, но она справляется с собой. Справляется и просто отвечает: — Тебе не нужно объяснять. — Лидия, мне жаль, — и ему правда жаль, что он так поступает, потому что, черт, вряд ли она мечтала быть брошенной у алтаря, хоть вся эта затея и не была построена на любви. — Эй, ты заслуживаешь быть счастливым. — Лидия треплет его по щеке, вновь мягко улыбаясь. Алек думает, что навсегда останется перед ней в неоплатном долгу. — Все хорошо. Я буду в порядке. Лайтвуд опускает глаза в пол и собирается с силами. Половина пути позади. Теперь ему предстоит сделать, пожалуй, самую сумасшедшую вещь в своей жизни, и родители никогда ему этого не простят, но он ведь заслуживает счастья, да? Глубоко вдохнув, Алек вновь поворачивается лицом к Магнусу, который ждет от него каких-то действий. Когда их взгляды снова встречаются, Алеку словно становится легче дышать. Все становится просто и ясно. Он знает, что должен сделать, чтобы все окончательно встало на свои места. Он удерживает зрительный контакт еще несколько секунд, набираясь смелости, и делает первый шаг в сторону Магнуса. Замирает у подножия алтаря, словно стараясь убедиться в чем-то, нервно сглатывает и продолжает путь. В зале стоит тишина, и кажется, что до нее можно дотронуться, настолько она объемна. Все собравшиеся наблюдают за разворачивающейся драмой, боясь издать лишний звук. Мариза, едва поняв, что происходит, мчится навстречу сыну, на ходу начиная говорить: — Алек, что ты... Но он не позволяет ей закончить и твердо говорит: — Довольно. И Мариза замирает на месте, потому что в этом «довольно» таится гораздо больше, чем можно подумать на первый взгляд. Алек говорит: «Довольно помыкать мной». «Довольно решать за меня». «Довольно требовать пожертвовать своим счастьем ради репутации». Довольно. Мариза, к своей чести, все понимает, но она точно никогда не простит ему того, что он собирается сделать. Алек же наконец преодолевает последние метры, что отделяют его от Магнуса, и притягивает того к себе за воротник пиджака. Их поцелуй совершенно отчаянный, будто не первый вовсе, а последний. Магнус твердо стоит на земле, а Алек изо всех сил цепляется за него, потому что смелость куда-то испарилась, едва их губы встретились. Но он ни о чем не жалеет. Наконец он чувствует, что все хорошо. Дыхания катастрофически не хватает, они задыхаются. Алек на секунду отстраняется, чтобы вдохнуть, и то, как Магнус тянется за ним, выглядит настолько беззащитно... Лайтвуд несколько долгих мгновений смотрит Бейну в глаза, и их губы вновь встречаются в поцелуе. Теперь уже не таком отчаянном, но определенно прекрасном и таком нужном. Все идеально. Алек мог бы описать это как фрагменты пазла, встающие на места. Он чувствует себя целым. Руки, обвивающие торс — самая правильная вещь на свете. Теплые сухие губы с легким привкусом трав — тоже. Бабочка на шее больше не удавка, а Алек свободен. Это потрясающее чувство сравнимо с ледяным ливнем в летнюю ночь, с триумфом победы, с долгожданным рассветом. Все наконец-то правильно. Когда они отстраняются друг от друга, Магнус тепло улыбается и произносит: — Ты всегда удивляешь меня, Алек. — Да... — Он снова тяжело дышит, теперь уже из-за поцелуя. — Что я только что натворил? Они с Магнусом оборачиваются в сторону алтаря. Мариза буквально пышет яростью. Она гневно смотрит на сына, после чего разворачивается и быстро покидает Зал Церемоний. Роберт, бросив на Алека нечитаемый взгляд, спешит за ней. В зале начинают раздаваться первые перешептывания растерянных гостей. Иззи же, не теряя времени, уверенно подходит к Алеку и Магнусу, взволнованно говоря: — Алек, я так горжусь тобой! Она буквально светится от счастья. Ее брат наконец нашел в себе смелость принять себя и пойти верной дорогой. Изабель безумно гордится им. Затем к ним подходит Саймон и начинает нести чушь про какой-то фильм, и Алек искренне не понимает, к чему это, но для проформы, разумеется, спрашивает: «Кто пригласил вампира?» Магнус тихо посмеивается, Изабель тоже, а Саймон разочарованно вздыхает: «Серьезно?» Напряжение несколько спадает, и все более-менее расслабляются. Алеку еще предстоит переварить все события наедине с собой, поговорить с родителями и с Магнусом, но в этот самый момент все хорошо. Он чувствует, что получит свой счастливый конец.