Ужасная правда

Как же это давно было… Но я помню все, словно все это произошло не со мной… словно только вчера я просвещал послушников и слышал голос моего господина Аури-Эля. Прошу прощения, я не представился. Я- викарий Виртур, точнее бывший викарий. Думаю многие со мной уже знакомы, как с злодеем, который захотел навсегда погрузить мир во тьму. Как бы странно, это не звучало, но я понял это, лишь умерев: тьма началась с меня самого. Я был тщеславен, горделив, самоуверен… Как в прочем и любой эльф из нашего рода. Но войдя в сан викария, я почувствовал нечто столь приятное, столь шекочущее… греховное: наслаждение от полученной власти. Сначала это был маленькое желание, мне казалось, что я просто рад помогать другим. Воистину так оно и было. До того дня. В пещере было тихо, ужасающе тихо, как перед грозой. Два брата стояли друг напротив друга. - Виртур... - шёпотом сказал послушник Аури-Эля, славный паладин Гелебор. - Из столицы слишком долго не было вестей, я должен узнать, что случилось. Нет. ОБЯЗАН, СЛЫШИШЬ БРАТ, СЛЫШИШЬ! - Ты. Никуда. Не. Пойдешь. - викарий говорил тихо, чеканя каждое слово, словно был королём отдающим приказы своим рыцаря. Именно так и чувствовал себя Виртур- властителем Благой Земли, наместиником и глазом Пресветлейшего. Но это никогда так не было. Викарий слышал лишь то, что хотел-голос своей алчности и властолюбия. Но Гелебор смотрел ему в глаза, и блеск полной веры и надежды раздражали влалыку. Он видел в них угрозу своей империи. - Я не твой вассал, брат. Я служу лишь Пресветлейшему, его заветам и своей совести. - непоколебимо говорил паладин, и в словах его блистал огонь истины и добродетели. - Я пойду, я спасу всех, кого могу спасти, Я ОБЯЗАН. Виртур смотрел на брата с презрением,: лишь только этот маленький щенок не ввёлся на его обаяние и лживые речи, лишь только он в этой проклятой долине не утратил веры... Он был словно истинным дитя Аури-Эля. Викарием. Нет. НЕТ! ЭТО ОН- ВИРТУР- ВИКАРИЙ, ЕДИНОЛИЧНЫЙ ГЛАВА ЭТОГО ЖАЛКОГО МЕСТА. Виртур собрался было уже ответить своему назойливому братцу и поставить на место, как из далика раздался вымученный стон. Гелебор метнулся на звук, а Викарий лишь брезгливо смотрел ему в спину. Какая поразительная дерзость. Отцу стоило больше уделять воспитанию своего младшего отпрыска. Маменькин сынок. Она все время возилась с ним. А ведь Виртур любил её сильнее. Любил как не любил её даже отец. Он мог бы возвести её в сан богини, достать с неба звезду, покорить для неё мир,но... Она выбрала этого маленького недоноска Гелебора. Эта маленькая шавка всегда получала все, что хотела. Всё, чего Виртур добивался с таким трудом. Мимолетные улыбки мамы в его сторону он хранил с особым снобизмом. Из размышлений его вывел стон солдата, которого Гелебор нёс на руках словно девицу какую-то. Он жалел всех и всегда, даже ты бабочку из далёкого детва, которой Вирткр вырвал крыло, чтобы она не улетела. Викарий помнил с каким усердинем Гелебор пришивал ей крыло братно. Для него это была самая бесполезная трата средств и времени. - ВИРТУР. - кричал Гелебор на брата пытаясь вывести викария из размышлений. - Помоги, иначе он умрёт. Виртур вновь вернулся в настоящее. Обезображеный, израненый эльф предстал перед его взглядом. Викарий скревился в презрение и отвращение к несчастному. С превеликой неохотой он направил целительную магию в остывающее тело. Объект зашевелился, но Виртур уже заранее знал, что эльф обречён. - К... Королевства больше нет. - прохрипел умирающий. - Снежный принц Карнил III убит ребёнком. Вы последняя надежда рода. Двемеры предали нас. Прошу уцелейте хотя бы вы... - и со слезами и пустил свое последнее слово. - Мама, я не хочу умирать... -НЕТ, СТОЙ!!! Ты справишься, не оставляй нас! - кричал Гелебор. Только все бестолку: эльф умер. Паладин плакал над его телом, съедаемый чувством вселенской несправедливости. Ему было больно, обидно за все эльфов, за всех тех, что что не могли спастись, за эту землю, за это Солнце, за все, все, ВСЁ. Но Викарий Виртур лишь улыбался: его время пришло. Я помню это, то всеоблемющее чувство власти, которое меня охватил. Я строил великие планы на эту маленькую долину. Наяву видел себя королём, но... Гелебор всегда мешал. Всегда. Он был словно заноза в заднице, и тогда я впервые услышал голос, голос, что ошибочно принимал за волю Пресветлейшего. Голос моего настоящего господина--Молага Бала. Он говорил сладко, безумно сладко... Столько приятных вещей. Его тембр, его властолюбивый тон, его, его, ЕГО. В нем все было идеально. Я видел в своему отражении его тени, в своём голосе его мысли. Это будоражило, восхищала и так... возбуждало. Я хотел его коснутся, хотел засунуть ему пальцы в рот, чтобы смотреть как моя кровь смешивается с его слюной, хотел чувствовать его в себе, хотел с ним слиться. И мои мечты стали явью. Сумерки и уже спустились на Долину. Её словно облили кровью. Викарий Виртур пребывал в своих местах и тонул в своей же похоти. Тонул, не хотел выныривать. Пальцы скользили туда-сюда, даря потрясающие ощущения. Но эльфу было мало. Он звал, он шептал имя своего господина. Готов был кричать его, лишь бы он пришёл. Дверь мягко проскрипела, и в комнату вошёл человек в плаще. Виртур никак не мог допустить того, чтобы хоть кто-нибудь узнает о его увлечения. -ПОШЁЛ ВОН. - проговорил он пришельцу. Но услышал лишь приближающиеся шаги. - Ты глухой? Я сказал-ПОШЁЛ ВОН. Викарий пытался спрятать свое возбужденное естество, ведь поднимись он, был бы моментально раскрыт гостем. Неожиданно, Виртур схватили за волосы и жёстко оттянули назад. -До тебя было тяжело добраться, мой сладкий. Ты так усердно звал меня, что я просто не мог не откликнуться. И что же я получаю, когда прихожу? Виртур молчал. Его мир сужается лишь до этого тембра, до этого чарующего голоса. До голоса СВОЕГО ГОСПОДИНА. Викарий в цепляется в губы пришельцы, чарапая свой язык об бритвенно-острые зубы Молага Бала, вселившись в одного из служителей. Кровь викария мешается со слюной даэдра. Заставляя его изнывать от жалания. Виртур хотел прикоснуться к своей плоти, как вдруг владыка рабов, заламывает его руку. - У нас с тобой целая ночь впереди. Не торопись, я хочу распробовать тебя со всех сторон. Я плохо помню, что было дальше. Но запомню, то разочарование, когда увидел себя не высшим вампиром, а лишь жалким низшим вампиришкой. Я был в ярости. Рвал и метал. В тот день я нашёл себе виновного во всех своих нечастьях- Аури-Эля. И я решил во что бы то ни стало отомстить. Повсюду слышались крики бойни, стоны умирающий. Рыцарь-паладин бежал, нет - летел по мраморной комнате в покои своего брата. Преданные ( так звал он обезображеных сородичей про себя) заполонили долину и убивали без разбору. Брат должен помочь, он ОБЯЗАН помочь, хотя бы потому что занимает пост викария. Влетев в комнату, Гелебора отшвыривает сильнейший поток магии. Голова кружилась и гудела. В расплывающейся картинке, Гелебор увидел коготь. Тело среагировало быстрее мысли, и паладин увернулся. Перед ним стояла толпа преданных, они все клокотали и рычали, словно звери в приступ безумия. Но там в далёкие, там на балконе, отважный рыцарь увидел, фигуру эльфа, которого искал, как лучик солнца во тьме. -ВИРТУР! - крикнул Гелебор брату, но тот не обернулся. -БРАТ! Тем временем преданные уже окружили паладина. Гелебор пытался прорваться к викарю, но все тщетно- обезображеных сородичкй слишком много. В воздухе прозвучал хлест, и чёрная верёвка сомкнулась на руке снежного эльфа, на руке Гелебора. Паладин потянул её, в попытке оглушить поймавшего его преданного. Но в тоже мгновение почувствовал другую верёвку на своей второй ладони. Гелебор рвался и выбивплся из своих оков, но лишь сильнее путался в них. С каждым мгновение они множились, словно осы в улье. Гелебор упал, связанный, униженный, но не сдавшийся. -БРАТ! - кричал он. Но Викарий как был неподвижен, так и остался стоять на своём месте. Преданные поволокли паладина к балкон, у которого уже была разрушена перегородка. -Брат. - не оставлял попыток докричаться до Виктора Гелебор. Когда он оказался висячим над пропастью, его сердце бешено забилось. -Брат, помоги. - Salvos aptissimum. - прошептал викарий, разворачиваясь к своему брату.- Aptissimum, брат. Но Гелебор уже не слышал этих слов, его собственный крик заглужал все звуки в долине, его беженное биение сердца перекрывало свой собственный крик. В лучах уходящего солнца рыцарь-паладин Гелебор не увидел самой страшной тайны этой долины. Я был слаб, горделив, ничтожен. Я не ищу орпавдания, потому что у меня его нет. Возможно, осознай я все это раньше, а не сейчас в Хладной Гавани, идя в цепях к своему господину, сложилась бы моя судьба по-другому? Выжил бы мой народ? А главное--просил бы меня мой брат? Мой любимый, добрый, отзывчивый, братик. Не знаю, и никогда не узнаю. Единственное, что мне остаётся, это молиться, молиться предкам, чтобы он уцелел, любой ценой. Quod enim didici, in robore Caritas. Идя на встречу со своей судьбой, вспоминаю бабочку, которой Гелебор пришил крыло. Воистину прекрасен был её полет.