Вторая смерть

Да, иная жизнь, как вирус. Но, если убьешь вирус – то ты врач. А если убьешь человека… Если я убью его, то знаю, кем тогда стану. Убийцей. Такой же как он. Ее собственные слова звучат в голове тихим, отвратительным голосом. С насмешкой, с горечью, с почти надрывом и ровной, бесчувственной холодностью. Она пытается забыть их, вновь и вновь стараясь вспомнить его голос, но не может. Ее слабость, ее предавшие пальцы, что застыли в тот момент, то ли от страха, то ли от совести, ее нерешительность, а в итоге – его смерть. Окончательная и без вариантов. Без продолжения. Навсегда. И она в ужасе распахивает глаза. Очередная попытка уснуть и снова всё те же воспоминания. Каждый раз, стоит ей смежить веки, она возвращается на крышу, а руки вновь ощущают холодную поверхность винтовки. Один глаз прищурен, а второй сквозь прицел видит улыбающееся лицо Блейна. - Давай, - говорит она самой себе, но тело отказывается подчинятся. – Давай, - она готова даже просить, но результат всё тот же. И она в легкой панике отстраняется. Не может. Она не может выстрелить. Пусть ее цель, уже не совсем человек, но она знает – у него, равно как и у нее, как у всех подобных им, есть ещё шанс. Крошечный, маловероятный и неизвестный по срокам, но всё же есть надежда однажды стать теми, кем они были раньше. И тогда можно будет забыть обо всём, как о страшном кошмаре. Но, если она выстрелит сейчас, вероятно пуля из ее оружия убьет будущее человека. И она станет убийцей. Телефон завибрировав, негромко уведомил о новом сообщении. Холодные и не полностью контролируемые пальцы с трудом водят по сенсорному экрану. Короткое сообщение в ответ и теперь ей остается только чуток подождать, когда закончится встреча псевдо-друзей. А затем она вернется домой, сядет у телевизора, включив первый попавшийся канал и будет казнить себя. Подставила своего парня, а сама оказалась такой слабачкой. Только, Лоуэлл будет с ней не согласен. Он обнимет за плечи, присев рядом, начнет легонько гладить ее по голове и скажет, что она ни в чем не виновата. Она молодец, ведь не выстрелила потому, что в душе остается самым добрым и человечным зомби из всех, кого он знает. Но всё идет не так и мечта о тихом просмотре неинтересного канала на диване внезапно рассеивается, словно туман под сильным порывом ветра. Внизу что-то происходит и сознание успевает лишь понять, что она находится слишком далеко, чтобы как-то повлиять на это, чтобы остановить одного из них. На холодных губах застывает беззвучный крик, безмолвная просьба остановится. В предательски зорких глазах застывает его фигура, с прижатыми к сердцу пальцами и слова, которые он не произносит вслух, тем не менее оглушают ее. Всего несколько мгновений, может даже секунд уходит на его прощание, и этого слишком мало, чтобы успеть его остановить. И в этом, конечно, виноват проклятый холод крыш и ночи, поразивший всё ее тело, лишив голоса и способности двигаться. В этом виновато извращенное чувство справедливости и сострадания. В этом виноват Блейн, который так несвоевременно повернулся с пистолетом в руке и который не замешкался, прежде чем нажать на курок. И, наконец, в этом виновата сама Лив. Это была ее затея, это она сдалась, это она… подставила его под прямую траекторию пули. Некогда, ее слезы были горячими, как раскаленный метал. С момента ее превращения и начала новой жизни она не много плакала и даже не задумывалась, что теперь даже слезы стали ледяными. Есть пословица, что умираем мы всего лишь раз, так что бояться этого нечего. Но, в тот вечер на крыше, Лив умерла во второй.