Производственный казус

С каждой репетицией, с каждым тактом, с каждой новой нотой становилось теснее. Их эксперимент требовал смелости. Иначе не получится сыграть. Прижиматься, обниматься, тереться друг об друга, но играть. Без стеснения и скованности. Легко, решительно и чётко. Как удар хлыста, сорванная струна и движение смычка. Раскрепощёно, стыдиться нечего. Только музыка, только смелость!.. И нездоровая, так не вовремя обострившаяся тяга к этим вынужденным тактильным контактам. Плотнее прижаться к плечам, невзначай задеть щекой волосы или застыть на расстоянии вздоха. Невозможно быть ближе, чем они. И как велико желание не дышать... Только потому что - не к месту, только потому что - не с ним. Приятно, волнующе и всё-таки - нет. Пусть этот вредный нос улавливает каждый оттенок на теле - чужом, горячем мужском теле. Что-то морское в волосах, еле уловимое - утренний шампунь, который вот-вот окончательно стрясётся от постоянных движений, - а на коже нечто иное - древесное с перчинкой, наверняка, парфюм, уже порядком выветрившийся за столько часов и оттого приятнее его вдыхать. И что-то ещё - приглушённый, настойчиво пробивающийся через завесу химического чуда парфюмерии, совсем слабый, почти пустой, но нисколько не лишний. За надобностью выловить эту пушинку из стога ароматов, Лука повернул голову, замаскировав это движение за улучшением обзора инструмента, да только слишком уж громко вдохнул, отчего его конспирация пошла прахом. Странно, что Степан не сиганул подальше от этой махинации, но удивляться было некогда. Иррациональный испуг затмил всё и, бросив смычок с таким невпопад "Я больше не могу", Лука сбежал из аудитории. В самом деле опоздав с реакцией, Степан на автомате проиграл пару тактов и лишь после этого задумался, что вообще произошло. Побег Луки ему был непонятен и любопытен. Оставив инструмент в устойчивом лежачем состоянии, Степан ринулся на перехват. Лука явно был не настроен на разговоры, поэтому сначала пришлось останавливать его руками. - Что это было? - дружелюбно спросил Степан, улыбаясь несколько нервно и демонстрируя ненамерение применять силу. Лука досадно кривил лицо и, кажется, был готов выломать себе пальцы от негодования. Однако смотрел он прямо Степану в глаза. Скрывать ему было нечего, и таиться не от кого. В итоге он выдохнул, перестав дёргаться, будто, наконец, его переживания перегорели, и тихо признался: - Мне очень нравится, как от тебя пахнет, - и с таким выражением лица, будто нечаянно совершил убийство. - И?.. Степан не ожидал услышать какие-либо конкретные объяснения, но и услышанное его особо не поразило. Такое запаздывающее поведение Луке не понравилось, поэтому пояснил он уже с меньшим чувством стыда, который вытеснило раздражение на недогадливость: - Мне хочется буквально ткнуться носом и вдыхать, пока ты не перестанешь пахнуть. И очевидно, что я себя не контролирую. Степан выглядел серьёзным и сосредоточенным, готовым выслушать и принять всё сказанное. И ответил он спокойно и понимающе: - Ну, ладно. Тебе нравится мой парфюм, это нормально. Могу подарить тебе такой же, но только когда мой кончится, а то будет странно, если мы будем одинаково пахнуть. Раздражение полностью затмило стыд, и Лука возразил, почти не отдавая отчёт словам: - Нет, я не хочу себе такой же парфюм, потому что дело не в нём. От тебя много, чем пахнет: духами, шампунем, теплом... Понимаешь? - Лука сморгнул напряжение и вывод озвучил более прискорбным тоном: - И это ненормально. Однако и сейчас Степан оставался раздражающе невозмутимым: - А от тебя пахнет ромашкой, которую ты постоянно пьёшь. И, в общем-то, мне тоже нравится, я как-то привык к этому. И я порой думаю, что однажды ты перестанешь её пить, и мне придётся отвыкать. Позабыв свои тревоги и негодования, Лука растерялся. Степан был так не свойственно серьёзен, что становилось страшно и хотелось, чтобы он поскорее начал смеяться. А он всё не смеялся, и Лука ляпнул неосознанно: - Тогда я буду пить её вечно. Медленно выражение лица Степана смягчилось, и он улыбнулся, отчего Луке стало чуть спокойнее. - Это было бы замечательно. А теперь давай вернёмся, пока у меня духи не выветрились. Такая перемена и резкая решительность Луку не устроили, и он запротестовал, пытаясь вернуть разговор на обсуждение его неконтролируемой жажды до запахов. За это Степан, без зазрения совести за применение силы, взял его за руку и потянул в аудиторию. - Потом обсудим эти фрикции*. У нас есть проблема посерьёзнее. - И какая же? - Мы до сих пор путаемся в руках и скоро в узел завяжемся. Шагай! ____________________________________ От автора: Я честно не знал, хорошо, что погуглил. Оказывается слово *фрикция имеет узкую направленность в значении, а именно - сугубо сексуальную. Фрикции - это такие возвратно-поступательные движения конкретного органа внутри чего-либо. По не знанию, я хотел использовать это слово в невинном значении "какие-либо действия", но в итоге вышло, как намёк на шутейку.