Two-faced

В квартире темно и пусто, отчего тиканье настенных часов из зала слышно даже на полу в комнате. Чимин кутается в плед и угрюмо смотрит в потолок, чувствуя себя сейчас брошенным и одиноким. Сокджин в последние дни сильно психует и никого к себе не подпускает, а еще обижается на Намджуна, которому пока, мягко говоря, до него нет дела. Чимина бы тоже обидело такое отношение к себе, да только у него не лучше. Но будь Чим беременным, он бы обязательно закатил истерику на весь Сеул, чтобы все знали, что Чон Чонгук – эгоистичная задница. Только вот Пак ничуточку не беременный. А Намджун просто охуевший. Лезть в чужие отношения – гиблое дело, поэтому Пак тактично молчит и не трогает брата, который терпеливо ждет, когда у Нама закончится работа. А она никогда не кончится, Чимин в этом убедился. У творческих людей нет выходных, ведь они постоянно что-то создают и творят. Пака, если честно, уже тошнит от этого. Чонгук в моменты «озарения» думает только о льющейся в его голове музыке и ложащихся на листок словах. Чимина в такие моменты в принципе не существует, но он почти свыкся. Когда-то в детстве он мечтал стать знаменитым танцором, именно поэтому с пяти лет Чимин занимался балетом, а после, уже в подростковом возрасте, подсел на уличные танцы, благодаря чему и познакомился с Хосоком. С тех пор у Чимина поменялось мировоззрение и изменились цели. Глядя на Хосока, хотелось плакать: бета отдавал себя полностью, не жалея ни сил, ни здоровья. Старший постоянно повторял, что узнает себя в Чимине, особенно когда тот сонный и замученный после тренировки. И омега понял, что так жить нельзя. Да, мечта никуда не делась, но жить в таких условиях Чим просто не сможет. У него уже травма поясницы и проблемы с коленями, поэтому в последнее время омега все чаще забывает о репетициях, не зная, куда ему теперь податься. Скорее всего, он просто станет хореографом в каком-нибудь детском коллективе. Там тихо, нескучно и нет вечно следящих фанатов. Чимину немного завидно, ведь Чон добился таких высот благодаря своему таланту. У Чимина же, кроме отточенных плавных движений и гибкости больше ничего не было. Пак как-то пытался записывать каверы на любимые песни и даже стал ненадолго знаменитым, когда Тэ слил записанное омегой видео в сеть, но буквально через пару дней весь интерес к Чимину пропал. И голос у него писклявый, и ноты не вытягивает. Паку тогда было до слез обидно, именно поэтому он на пару с Тэхеном занялся вокалом, но после опять все забросил. Был у омеги такой период, когда он понял, что стоит на середине пути. Впереди лишь неизвестное будущее, а сзади – то, что уже не вернуть. Время упущено и, оказывается, зря. Теперь, когда Пак танцует, он больше не испытывает тех волнующих и сумасшедших ощущений, больше не сливается с музыкой в единое, он осознает, как глупо растрачивал свое дорогое время, не пытаясь что-то исправить в себе и стать достойным. Чимин разочаровался. И в себе, и в людях, и в жизни в целом. Стоило лишь омеге не пройти кастинг в одну знаменитую музыкальную компанию, чтобы понять, насколько он жалок. И с тех самых пор больше не горит огонек в карих глазах, когда он заходит в зал для танцев. Вибрация телефона вырывает Чимина из угнетающих мыслей, и он открывает сообщение, лениво пробегаясь взглядом по строчкам. Чонгук попросил приехать и провести с ним хоть немного времени, потому что младший очень соскучился. Это заставляет Чимина невольно улыбнуться и почти сразу же подскочить с нагретого места. Чим выбегает из дома прямо в растянутой футболке и домашних штанах, и торопливо запрыгивает в черную иномарку, которую Гук за ним отправил. Буквально через двадцать минут Чимин уже стоит у заветной двери, не решаясь зайти внутрь. Он уже не раз был в компании Намджуна, но постоянно зависал в студии Юнги, потому что вредный и злой дядя Ким запрещал «мешать» Чонгуку, прося Чимина уйти подальше от репетиционного зала. Сердце предательски екает, когда Чим все же проскальзывает внутрь. Большое светлое помещение, с огромными зеркалами во всю стену, встретило Чимина громкой музыкой. Чон стоял в центре и сосредоточенно смотрел на свое отражение, поэтому не заметил появление омеги, чем Пак и воспользовался. Чимин наблюдал за двигающимся Чонгуком, еле сдерживаясь, чтобы не присоединиться к нему. От альфы идет бешенная энергетика, когда он делает резкие выпады и исполняет заученные движения. Чимин невольно любуется танцующим Чонгуком, чувствуя, как мелко дрожат и покалывают пальцы, а сердце колотится в унисон битам музыки. Пак шумно выдыхает, наблюдая за стекающими по крепкой шее каплями пота, которые впитываются и в без того влажную ткань чонгуковской футболки. Чон танцует со страстью, с полной отдачей, но Чимину все равно чего-то не хватает. Стиль Гука сильно отличается от его собственного, поэтому он не сразу понимает, что альфа просто вымотался. Скорее всего, это не первый прогон за сегодняшний день, поэтому движения Чонгука размашистые и неточные. Омега испуганно вздрагивает, когда Гук валится на пол и тяжело дышит. Мокрая футболка липнет к влажной коже, и Чимин невольно вдыхает аромат альфы глубже, разглядывая его крепкую грудь и прилипшие ко лбу волосы. Чимин берет лежащее у стены полотенце и тихо подходит к Чону, замечая глупую улыбку на его лице. Омега дует губы, понимая, что не получилось остаться незамеченным. – Ты все-таки приехал, – тихо шепчет Чонгук, а Чимин присаживается рядом и аккуратно вытирает его виски и лоб, собирая полотенцем пот. – Мы и так редко видимся, – слабо пожимает плечами Пак, опуская руку к шее альфы и тихо выдыхая, невольно задержав взгляд на дернувшемся кадыке младшего. Хочется провести языком по солоноватой коже, упиваясь родным запахом. – Что-то случилось? – хмурится Чонгук, хватая старшего за руку и глядя прямо в глаза. Чимин слабо вздрагивает и растерянно смотрит на младшего, но после неоднозначно пожимает плечами, отдавая полотенце севшему Чонгуку. Чон быстро вытирает лицо и откидывает белую тряпку назад, цепляя пальцами запястье омеги. – Чимин-а, я же вижу, – Чон притягивает к себе омегу, а после резко валит его на пол, нависая сверху. Омега завороженно наблюдает за альфой, скользнув взглядом по его приоткрытым губам, влажным волосам и горящим глазам. Завораживает. – Просто за хена переживаю, Намджун его совсем не бережет, – неловко улыбается Пак, надеясь, что эта наглая ложь сработает. – Хен сегодня почти весь день сидел с твоим братом. Так что не стоит беспокоиться, – Чонгук наклоняется ниже к омеге, и тот как-то весь сжимается, зажмуривая глаза. Альфа напрягается, замирая в нескольких сантиметрах от сжатых губ старшего. – Чимин? Пак тут же распахивает глаза и шумно сглатывает, встретившись взглядом с альфой. По телу пробегает табун неприятных мурашек, отчего Чимина передергивает. – Блять, да что такое? – не выдерживает Гук, поднимаясь с Чимина и помогая ему сесть. Пак прижимает к себе колени и виновато смотрит на Чона, еле сдерживая свои эмоции. А Гук злится и чуть ли не паром дышит. – П-прости, – тихо шепчет Чимин, опуская взгляд. – Я сегодня у врача был. – Зачем? – непонимающе смотрит Чонгук, тут же прикасаясь ладошкой ко лбу омеги. – Ты заболел? – Да, но куда серьезнее, чем ты думаешь, – Пак мягко берет ладонь Чона в свои руки и как-то слезно смотрит на альфу. – У меня задержка уже второй месяц. – К-как? – растерянно выдыхает Гук, шокировано смотря на омегу. – Но… Твой запах ведь не изменился и… – Я не беременный, – бормочет Чимин, поджимая трясущиеся губы. – П-просто… – Не пугай меня, – просит Чон, дернув омегу на себя и заключив его в теплые объятия. – Что случилось? – Н-не знаю еще, мне анализы сдавать надо, – хлюпает носом Чим, цепляясь за влажную футболку альфы. – Я боюсь очень… А вдруг… – Прошу, не думай о плохом, – шепчет Чонгук, поглаживая омегу по спине и целуя его в висок. – Все будет хорошо. – Хорошо, – судорожно выдыхает Чимин и проглатывает противный ком в горле, наслаждаясь нежными прикосновениями и терпким запахом. – Я не могу оставить тебя в таком состоянии одного, – вздыхает Чон и нехотя отстраняется от омеги. – Возвращайся сейчас домой, я приеду через час. – Может, я подожду тебя? – тихо бормочет Чимин, не поднимая на альфу взгляд. – Нет, мне надо решить кое-какие дела, – Гук поднимает омегу с пола и ведет его к двери. – Я сам дойду, честно, – неловко улыбается Чим, оборачиваясь к Чону и чмокая его в губы. – Я очень соскучился, возвращайся быстрее. – Я постараюсь, – тихо выдохнул Чон и все же проводил омегу до выхода, наблюдая за ним до тех пор, пока тот не сел в машину. Дома все еще до ужаса тихо и одиноко, поэтому Чимин решает включить телевизор. На часах уже полночь, а Чонгука все еще нет, и от этого становится обиднее вдвойне. Чимину страшно очень, ведь у него всегда были проблемы с течкой, но вот с ее отсутствием он встречается впервые. Врач не обнадежил хорошими результатами, поэтому Чим успел уже накрутить себя, переживая на ровном месте. Он еще даже не сдал анализы, а уже готов реветь в три ручья. Все как-то резко наваливается на омегу, поэтому настроение падает ниже плинтуса. Наблюдая за Чонгуком в зале, Чимин невольно подумал о том, что тоже хочет танцевать так же, что хочет вернуть свои былые времена, когда танцы приносили удовольствие. Только омега не знает, как перестать думать о том, что он недостаточно хорош, о том, как понравиться всем без исключения. Это давит на Пака, потому что он теряет в своей жизни самое ценное – любимое увлечение и будущее, связанное с танцами. Чимин чувствует себя разбитым и подавленным, и такое состояние ему в новинку. Все кажется омеге беспросветным пиздецом, который еще не скоро кончится, и от этого внутри все неприятно сжимается. Парня мелко трясет, но он старается не обращать на это внимание. Кажется, такое явление называют депрессией, которая преследует омегу уже второй день. Мысли омеги вновь прерывает телефон, но на этот раз звонит Намджун, и Пака это невольно пугает. Ким обычно не беспокоит в такое время, поэтому Чим отвечает почти сразу, прижимая телефон к уху. – Да, хен? – тихо шепчет Чимин, смотря на свои пальчики ног, пытаясь зацепить валяющийся на полу пульт. – Блять, Чимин, я сейчас сойду с ума, – как-то обреченно и жалобно вздыхает Ким. – То одно, то другое. Заебало все. – Что такое? – напрягается Чимин, прислушиваясь к шуму на заднем плане. Юнги что-то ворчит и, кажется, бьет Намджуна, потому что альфа тихо шипит в трубку. – Сначала Чонгук в обморок грохается, теперь Сокджин. Да что за день такой?! – почти вопит Джун, а у Чимина все внутри замирает от ужаса. Живот пронзает резкая боль, но Чим не издает ни звука, лишь сжимая пальчиками ткань футболки. – К-как… в обморок? – хрипит Чимин, чувствуя соленые и жгучие слезы на щеках. Его бросает в жар, а потом резко в холод, и он начинает дрожать всем телом, морщась от боли в животе. – Раком, блять. Сокджин рожает, – выплевывает Ким, отчего омеге дурнеет. Кажется, Намджун в таком же шоке, что и Чим, потому что речь его несвязна и обрывиста. Чимин на секунду теряет ориентацию в пространстве, не сразу понимая, что Нам уже сбросил вызов, напоследок что-то еще добавив. Но вот что именно, Пак так и не услышал. У Чимина перед глазами все мутнеет, а тело не слушается. Он пытается соскочить с дивана и рвануть к брату, который совсем скоро станет папой, но ноги подкашиваются, отчего Чим с грохотом валится на пол. Омега больно ударяется локтем, но понимает это не сразу – мозг словно отключили, поэтому он так медленно перерабатывает информацию, доставляя ее Чимину с запозданием. Паку душно и жарко на холодном полу, поэтому он стонет и тяжело дышит, жадно хватая воздух ртом. Внизу живота словно разливается лава, сжигая все на своем пути, и Чимин готов поспорить, что у него нет нижней части тела, потому что он ничего не чувствует. Омегу охватывает дикий ужас, и он несдержанно всхлипывает, медленно ощупывая ноги и облегченно выдыхая. Все на месте, но совсем не подчиняется. Пак пытается подняться вновь, но очередная волна боли накрывает с головой. Хочется кричать, но с губ срывается лишь хрип, и Чим валится обратно на пол, ощущая жуткое жжение в заднице. Чимину больно до слез, которые текут ручьем по пухлым щекам. Ужасный зуд ниже поясницы сводит с ума, и Чимину хочется расцарапать все там до крови, лишь бы перестало так гореть и болеть. Омега всхлипывает, сжимая трясущимися пальцами футболку, и невольно выгибается, смотря на дверь в зал. В мыслях пусто, Чимин сейчас чувствует лишь убивающие и разрывающие изнутри ощущения, не в силах спасти себя. Да и никто его не спасет, ведь все слишком заняты. Сокджин, к которому так спешил Чимин, сейчас думает совсем о другом, скорее всего, тужась на кушетке. Намджун, наверное, маячит у родильной палаты под раздраженное возмущение Юнги. Тэхен опять где-то зависает с Хосоком, совсем позабыв про друга. А Чонгук… Чимин даже не знает, что с его альфой, и это его просто добивает. Чимин тихо всхлипывает и прикрывает глаза. Кажется, это конец.