Все 47.

У Атмы чёрные волосы и бирюзовые глаза с золотыми прожилками. У Атмы кожа персиковая, тёплая, мягкая. У неё нежные руки и тонкие пальчики с аккуратными ногтями. У Атмы шкаф ломится от платьев: кружево, муслин, шифон. Все они такие лёгкие и воздушные, ткань струится меж пальцев, пенится возле ног. У Атмы прекрасные мечты: она живёт в самом настоящем дворце самой настоящей принцессы, её окружают верные подданные, любящая семья и прекрасный принц принял её сердце в обмен на своё. В её мире нет ни войн, ни голода, ни холода, а кровь она видит только тогда, когда вышивает серебряными нитками на ткани ещё более прекрасные мечты и ненароком колет свои тонкие пальчики с аккуратными ногтями. Кровь светло-красной капелькой падает на шёлковую ткань, и Атма с улыбкой вышивает вокруг неё листья и стебли, превращая пятно в яркий цветок. В мечтах она просыпается с улыбкой. В жизни после пробуждения она первым делом проверяет, на месте ли её меч, и только после этого улыбка трогает её губы. Когда Атма вырывает ребёнка из когтей йома, щедро орошая растрескавшийся глинозем густой фиолетовой кровью, в собравшейся толпе зрителей проносится шепоток: - Чудовище... мясник... ведьма... Она идёт от одной деревни к другой, точь в точь похожей на предыдущую, совершает одни и те же движения, заученные назубок, и кровь у всех йома одинаково фиолетовая, но никак не может понять, почему в одном месте она "чудовище", а в другом "спасительница". - Мне было семь, когда йома съел мою семью у меня на глазах. Я оставалась на десерт. Клеймор пришла до того, как съели меня, но после того, как во рту монстра исчез последний кусок моей мамы. Соседи облегчённо выдыхали: "О, как вовремя пришла клеймор! Ты, девочка, счастливица." Не понимаю, как они определили, что она вовремя. Я, например, до сих пор не могу решить, опоздала она, или пришла слишком рано. Ночью, перед следующей деревней, она загадает себе: "Чудовище или спасительница?" Неуверенно выбирает "чудовище". Атма никогда не угадывает. У Атмы волосы из сусального золота, а глаза - небесная синева. У Атмы кожа оливковая, упругая, с запахом нагретой на солнце земли. Когда Атма заслоняет собой мальчишку, пресекая отчаянный рывок йома, и взмахом руки делит того на две части, зелёная трава окрашивается в грязный оттенок фиолетового цвета. Мальчик шёпотом выдыхает: "Спасительница...", и толпа подхватывает, повторяет снова и снова: - Спасительница... спасительница... Атма заправляет за ухо прядь волос отнюдь не "сусального золота", оставляет на отнюдь не "оливковой коже" кровавый росчерк, а в глазах отнюдь не "небесной синевы" пляшут чёртики. - Мне было семь лет, когда я скормила семью йома. Уж и не помню, чем они мне не угодили - навряд ли что-то серьёзное. Под предлогом того, что я хочу убедиться в исполнении моей просьбы, я смотрела, как их едят. Когда во рту йома исчез последний кусок моей матери, я испытала такое странное чувство, - страстно вздохнув, она оттянула указательным пальцем ворот манишки, - ...и такую приятную тяжесть здесь, - опустила другую руку вниз. - А вы знаете, что йома не интересуются деньгами? Так я не могла с ним расплатиться. Зато они очень ценят плату натурой. Но я скривлю душой, если скажу, что мне не понравилось. Тем более что он был в своей истинной форме. У Атмы выбеленные бесцветные волосы и прозрачно-серые глаза. У Атмы кожа белая, без единой родинки и пятнышка. Холодная, тонкая, как пергамент. У неё мозолистые руки и поломанные ногти с полоской засохшей крови йома под ними. У Атмы одна форма, один знак, один меч, один номер в ранговой таблице. Грубое сукно, уродливые закорючки, тяжёлая ноша, не важное место. Нет полумер. Уколи она палец иглой - рана затянется прежде, чем выдоит из себя каплю крови. Зато она бьёт фонтаном, течёт ручьём, плещется в глубине зияющей раны, всегда тёмная, багровая, густая. Нет ни дворцов, ни цветущих яблоневых садов, и принцу ей нечего дарить. Перед ней простирается сухая, растрескавшаяся земля, политая кровью, удобренная трупами, километры её, континенты, планеты - что за чудовищный урожай соберут с этой земли? Честно признаться, она совершенно не помнит, какие были волосы у Атмы, какие глаза, чем она пахла - да и звали ли её Атмой? - Эй, хватит мечтать, давай, спускайся на землю, бери чистую форму и иди отсюда, - окликает её черноробый, пальцем указывая на узелок с формой. - Долго ещё ты собираешься мечтать? - Всегда, - шепчет она себе под нос, - мечты всегда сбываются. Девочка, трясущаяся от страха, голода и холода в хлипкой, продуваемой ветром насквозь тележке работорговцев, посреди ледяных пустынь Альфонсо, желающая оказаться кем угодно другим. Она не чувствует голода, и холод ей больше не страшен. Она действительно может становиться кем угодно другим. И видишь, её мечты о цветущих яблонях и принце уже начинают сбываться, потому что она обещает себе, что завтра проснётся с улыбкой.