************
Андрей никогда не считал себя ревнивым человеком. С профессией музыкантов ревность вообще несовместима. Когда вокруг крутится сотня фанаток, и каждая хочет с тобой сфотографироваться, а походу ещё и обнять, и облапать – ревновать бессмысленно. Энди и сам любил бывать в кругу поклонников, наслаждался их вниманием, временами, когда у него было хорошее настроение, даже заигрывал с девушками-фанатками, и ничего страшного в этом не видел. Однако, как оказалось, из любого правила есть исключения. И имя его персональному исключению было Женя. С Евгением Егоровым Андрей познакомился во время их общего участия в «Эльфийской Рукописи: Сказании на все Времена». Смешливый парнишка с забавными кудряшками очаровал Энди. Они быстро сдружились, много и подолгу общались, незаметно проникаясь друг к другу чувствами, гораздо более близкими, чем просто дружба. Переломный момент наступил, когда Женю пригласили в «Эпидемию». Обрадованный юноша примчался к Вортексу с бутылкой вина, предложив отметить радостное событие. За первой бутылкой последовала вторая, уже из запасов Вортекса. Они сидели на диване, смотрели фильм – что-то до ужаса романтичное – и тогда-то всё произошло. Энди до сих пор не мог сказать, кто был инициатором. Память сохранила лишь смутные обрывки того вечера: как он бережно ласкал хрупкое тело доверчиво раскрывшегося перед ним парня; как целовал припухшие губы и тонкие пальцы; как они двигались в едином ритме, словно чётко отлаженный механизм, и Женя, прерывисто, тяжело дышащий, отчаянно цеплялся за его плечи, пряча смущённо алеющее лицо за водопадом золотистых кудряшек. Это была волшебная ночь. К сожалению, как оказалось, обладание чем-то настолько волшебным несло не только удовольствие, но и лишнее беспокойство. Женя тоже любил фанатское внимание. И не только фанатское. Парень осознавал, что он красив, желанен, и пользовался этим на полную катушку. Выступая на сцене, он с охотой обнимался с другими музыкантами, жался к ним всем своим худеньким телом, охотно позволял им тискать себя. До того, как их отношения перешли в иную плоскость, Андрей смотрел на это снисходительно – ну, любит мальчишка поиграть, почему нет? Однако после той ночи всё изменилось. Теперь то, что раньше казалось невинной забавой, раздражало и вызывало глухую, тёмную злобу в груди. Ревность… Андрей никогда не сталкивался с этим чувством, но глядя, как Мелисов на сцене игриво треплет Женю за волосы, или кто-то ещё обнимает его за плечи, за талию – ему хотелось выскочить на сцену, схватить парня в охапку и утащить куда-нибудь, спрятать ото всех. Или ударить. Ему, никогда сроду просто так руку ни на кого не поднимавшему, хотелось от души съездить по невинно-очаровательному лицу Жени, сделать ему больно, чтобы прекратил свои дебильные игры. К счастью, Вортекс понимал, что это ненормально, и пытался сдерживаться, но глухое раздражение копилось, росло в груди. Пока, подогретое до точки кипения зарядом алкоголя, не выплеснулось наружу одним коротким словом: - Позер. Уже на следующий день Энди пожалел о своих словах, однако в тот момент он потерял над собой контроль, и раздражение нашло свой выход. А потом поворачивать назад было уже поздно.****************
Больше Мелисов Андрея с ними в тур не приглашал. Лобашёв должен был участвовать ещё в трёх концертах, в трёх городах, однако Юрон так ему и не позвонил, чтобы утвердить расписание, а у Андрея не хватило духу позвонить самому. Он не знал, рассказал ли Женя товарищам по группе о причине их разрыва. Скорее всего нет, потому что со всеми, кроме Мелисова, Андрей продолжал общаться нормально, и они пытались осторожно выведать у Вортекса причины ссоры, но Энди упрямо отмалчивался, и его оставили в покое. На тех немногочисленных видео, которые были сняты на первом пропущенном Андреем концерте, Женя показался Лобашёву излишне напряжённым. Парень улыбался, но глаза у него оставались грустными, и по сцене он больше не прыгал, так, пританцовывал слегка, старательно держась подальше ото всех музыкантов. В паре моментов между песнями камера засняла его лицо, и выглядел он вовсе не радостным, а скорее подавленным. Глядя на это, Андрей ощущал болезненную тесноту в груди. Это была его вина. Он накинулся на мальчика, обвинил почём зря. Однако корить себя было поздно: в Москве он извиниться не успел – или не посчитал нужным, - а ехать в другой город у Энди не хватало решимости. Противный внутренний голосок шипел на ухо: «А если он тебя не простит? А если всё зря? Лучше подождать, вдруг всё само как-нибудь разрулится…» - Посмотрите-ка, какие люди, - тяжёлая ладонь хлопнула его по плечу. Андрей вздрогнул, криво улыбнулся опустившемуся за столик кафе лидеру их группы – Роману Гурьеву. - Привет, Металыч. Какими судьбами? - Да так, за покупками пришёл, - отмахнулся Ромка, и подозрительно прищурился. – Что, Мелисов опять тебя на концерт не позвал? - Боюсь, я теперь долго с ними выступать не буду. - Это из-за Женьки, что ли? – блеснул догадкой Роман. Андрей скривился. - Давай не будем развивать эту тему? - Нет, погоди, это что же между вами такое произошло, что вы теперь с Эпиками на ножах? Ведь ещё неделю назад всё так радужно было. - Ром, я серьёзно… - Я тоже серьёзно, - Роман подвинулся ближе, понизил голос, хотя столы рядом с ними пустовали. – Чё у вас творится? Мелисов злой, как чёрт, вообще со мной разговаривать не захотел. Женька ходит, как в воду опущенный, теперь ты ещё бухать опять начал… - Ну, спасибо тебе, Ромыч, - раздражённо выплюнул Андрей, начал подниматься, однако Роман схватил его за руку и решительно утянул обратно. - Да ладно, подожди, не кипятись! Я же помочь хочу. Вы с Женей так здорово вместе смотрелись. Ну чего, спрашивается, не поделили? Андрей собирался ответить в прежней, ехидно-категоричной манере, однако открыл рот – и словно со стороны вдруг услышал свой голос: - Обидел я его, Металыч. Глупо, несправедливо обидел. Приревновал. - Приревновал… - задумчиво протянул Ромка, нахмурившись. – А я всегда думал, что ты, со своими-то мозгами учёными, выше этого. Андрей напрягся, и Роман тут же пошёл на попятную, приподнял вверх раскрытую ладонь. - Ладно. Не будем об этом. Извиниться-то пробовал? - Да какое там… - безнадёжно махнул рукой Андрей. - Погоди, я не понял. Так, а чего ты тут сидишь, ждёшь у моря погоды? - Ром, я ему такое ляпнул… Я не знаю даже, как ему в глаза посмотреть, что уж там о «подойти» говорить. Да он меня теперь никогда не простит. - И что? – набычился Роман. – Будешь теперь просто так сидеть, пиво жрать и ничего не делать? - А что я могу сделать? - Яйца в кулак взять и пойти извиняться, - сурово заявил Металыч, громко хлопнув ладонью по столу. – Андрюх, ну ты дурак, в конце-концов! Парнишка тебя любит до безумия, ходит весь потерянный, нервный, сам, небось, переживает, что всё так вышло, а ты от него бегаешь, как баба. Мужик ты, или где? - Ром… - Хватит Ромкать! Я уже сто лет Ромка. Помнишь, я рассказывал, как с моей бабой всё вышло? Андрей хмыкнул, закатив глаза. Эту историю, в разных вариантах, он слышал уже не один раз. - Ты глаза не закатывай, а слушай. Тоже вот так вот ждали всё, кто первый шаг сделает, думали, что всё само собой разрулится… Ну, у неё и разрулилось. Она себе мужика нашла. А я как ходил один, так сейчас и хожу. Так что, если не хочешь своего Женьку так же потерять, и потом об этом жалеть всю жизнь, давай, бери себя в руки и вали к нему прямой дорогой. Энди скептически усмехнулся, но слова Металыча нашли неожиданный отклик в душе. За эту неделю, что они с Егоровым провели отдельно друг от друга, Андрей совсем извёлся. Он и не представлял себе, какое важное место занимало в его жизни это пушистое чудо. Каково это, просыпаться не от монотонного гудения фена в ванной, засыпать по вечерам без его звонкого голоса в той же ванной или гостиной, где он репетирует арию Иуды или какой-нибудь отрывок из песни «Эпидемии», не находить на столе чашку с остатками кофе, которую жаворонок-Егоров в очередной раз забыл закинуть в раковину. Без Жени было тоскливо, серо, пусто. Андрей хотел его вернуть. - Ты прав. Я должен его вернуть. Роман довольно ухмыльнулся. - Ну вот, другое дело. А-то распустился… - Со всеми бывает, знаешь ли, - хмыкнув, отбрил Энди. - Верно. Главное, вовремя за ум взяться, - наставительно поднял указательный палец Гурьев. – Так… Где там у этой «Эпидемии» ближайший концерт? Вот, давай, катись прям туда, хватай Женьку в охапку и извиняйся. И чтоб без него назад в Москву не возвращался. - Погоди, погоди, Металыч. Ну, как я просто так туда заявлюсь? А если он меня прогонит? При одной мысли об этом внутри у Энди всё морским узлом завязывалось, но Роман был непреклонен. - Да вот так прям и заявишься! Скажешь: «Женька, я за тобой прямо из Москвы припёрся. Прости меня, придурка. Я тебя люблю». Ну и всё, я думаю, этого хватит. Ну, двинет он тебе сперва по роже от души, а потом точно простит. - Не, Женька в драку не полезет, - пробормотал Андрей, но это уже были частности. Главное же заключалось в том, что, несмотря на некоторые сомнения, он всё уже для себя решил. Женька Егоров был ему нужен, как воздух, и слова Металыча только помогли ему укрепиться в этом решении. - Ну, так что? Едешь? – деловито поинтересовался Роман. - Еду, Металыч, - Андрей ухмыльнулся. – Спасибо тебе. - Да ладно, сочтёмся, - подмигнул Ромка, взял его открытую бутылку с пивом и сделал большой глоток.******************
Добраться до города, где проходил последний, третий концерт «Эпидемии», оказалось самым лёгким пунктом в плане Энди. Гораздо сложнее было встретиться и переговорить с Женей. И не столько из-за недоступности последнего, сколько из-за вновь пробудившегося страха быть отвергнутым. Боевой задор Андрея сошёл на нет едва ли не сразу после того, как он распрощался с Романом, однако упрямство не дало пойти на попятную, и теперь Вортекс стоял на вокзале с абсолютным непониманием, что делать дальше. После получаса мучительных раздумий он плюнул на гордыню, которая уже ему немало проблем доставила, и позвонил Мелисову. Ещё через полчаса он сидел в машине с мрачным, как сам Дьявол, Юроном, и виновато буравил взглядом бардачок его «Кайена». - Я надеюсь, ты понимаешь, что у нас сегодня заключительный концерт тура, и я не позволю тебе его испортить, - холодно осведомился Мелисов. - Понимаю. - Хорошо, - они помолчали несколько секунд, и Юра, не глядя на него, отстранённо поинтересовался. – Что ты ему сказал? Андрей шумно втянул носом воздух. - Это наше с ним дело. - Нихрена подобного, - мгновенно взвился Мелисов. – Женька всю неделю ходит, как в воду опущенный. Я его никогда таким не видел. Что ты ему такого ляпнул? Андрей упрямо поджал губы. Юрон зло чертыхнулся. - Я тебя на километр к нему не подпущу, пока не узнаю, в чём дело. Не хватало, чтоб ты ещё хуже сделал. - Я не собираюсь ничего усугублять. Наоборот, я хочу извиниться. - За что? – Юрий пристально взглянул ему в глаза. Андрей встретил прямой взгляд гитариста, сглотнул, и сдался. - Я его нехорошо обозвал. Незаслуженно. Мелисов сжал челюсти, прищурился. Он явно понял, о чём идёт речь, отвернулся. На какое-то время в машине снова повисла тишина. - Врезать бы тебе сейчас, - глухо сказал Юра. – Да думаю, Женя с этим лучше меня справится. Андрей согласно промолчал, и Мелисов вздохнул. - До концерта даже не думай к нему соваться. Он мне сейчас нужен в душевном здравии, спокойный, а не нервный. А то кто его знает, чем там ваш разговор закончится. - У меня есть одна идея, - медленно проговорил Андрей, нахмурившись. – Но тебе она точно не понравится…******************
Музыка на сцене гремела так, что ушам было больно. Звук в этом клубе оказался дикий. Впрочем, Андрея звук заботил мало. Он топтался за сценой, сжимая в руках микрофон и напряжённо ожидая момента, когда ему надо будет выходить. Юрону план не понравился. От слова совсем, окончательно и совершенно точно. Но после долгих и аргументированных уговоров он на него согласился. Правда, пообещал, что если Андрей сорвёт им концерт, то все убытки будет возмещать из своего кармана, и вообще, получит по полной ото всех. Энди согласился, на этом и порешили. План был настолько же прост, насколько и сложен. Андрей должен был выйти на сцену прямо посреди одной из песен. Мелисов пообещал заранее настроить ему микрофон и предупредить ребят – всех кроме Егорова – о появлении дополнительного участника. Предполагалось, что скромный и ответственный Евгений не станет при всех бить Андрею морду, а сперва закончит песню, ну, и за время её исполнения успеет немного поостыть, так что после песни особого побоища не будет, и они смогут спокойно поговорить, пока Юрон вместе с музыкантами будут «приятно удивляться» появлению среди них ранее незаявленного гостя.- Пролетали минуты, а может, года... Боль бесследно ушла навсегда
Андрей коротко выдохнул. Вот оно. Тот самый момент. Они с Юрой решили, что «Дорога домой» лучше всего подойдёт для его появления. На этих самых словах. Времени на раздумье у Жени не будет, ему придётся смириться с появлением Андрея. Лобашёв поднёс к губам микрофон и запел, одновременно двинувшись вперёд:- Порой извилиста дорога домой, Но я вернусь - не постою за ценой!
Он не стал тянуть строчки, быстро оборвал песню, позволив ребятам играть проигрыш, а сам взглянул на Женю. Тот стоял вполоборота к залу и смотрел на него. В расширившихся голубых глазах бушевало кипящее море эмоций, но выражение лица… такое по-детски испуганное, потрясённое. Преодолевая тянущую боль в груди, Андрей виновато улыбнулся, прося прощения одним взглядом – единственным, что он мог сейчас себе позволить. Женя зло прищурился, отвернулся так резко, что даже пошатнулся, бросил совершенно бешеный взгляд на Юру, и запел припев так, что его и без микрофона услышали бы на другой стороне улицы.- Не в небесах, не на земле - У дивной птицы на крыле, Не среди звёзд, не под водой – Кто мне ответит, что со мной? С моей душой?
Высокий голос вокалиста заметно дрожал от едва сдерживаемой ярости. Андрей обменялся взглядом со встревоженным Мелисовым, и подключился на следующих строчках:- Но я вернусь домой, Боль моя, любовь моя…
В последние два слова он постарался вложить все свои чувства, всё своё отчаяние, всю мольбу о прощении. Женя круто повернулся к нему, замер так, что их разделяло буквально несколько сантиметров. Красивое лицо исказила злость. Он продолжал петь, но взгляд, которым юный вокалист одарил Андрея, обещал последнему медленную и мучительную смерть. Энди стойко вынес этот заряд бесконечной, неконтролируемой ярости. Заслужил… Допев последнюю ноту и не дождавшись, пока стихнет музыка, Женя ушёл со сцены. Андрей вынужденно задержался, поклонившись, поприветствовав охреневших, но безумно обрадовавшихся фанатов, среди которых заметил немало знакомых лиц, и только потом двинулся следом за Егоровым. Мелисов послал ему угрожающий взгляд, который Андрей предпочёл проигнорировать, выскочил в коридор, - и тут же, ухваченный за воротник рубашки, был впечатан в стену, крепко приложившись о твёрдую поверхность лопатками и затылком. Охнув от боли, Андрей уставился в бледное, перекошенное лицо Жени. - Ты… Что за цирк ты тут устроил?! Какого хера ты сюда припёрся? Голос парня едва не срывался на крик, однако, не смотря на это, Андрей был рад его видеть. Он приподнял раскрытые ладони вверх, одновременно жадно вглядываясь в лицо Жени. Тот действительно переживал. Это было видно и по теням под глазами, и по влажному блеску этих самых глаз, таких родных, любимых, знакомых… Энди заставил себя не улыбаться. - За тобой приехал. Хотел извиниться. - Извиниться? – практически взвизгнул парень, сильнее сдавливая его воротник. – А ты спросил, нужны ли мне вообще твои извинения? Андрей промолчал, не зная, что на это ответить, и Женя шумно выдохнул, опустил голову. - Думаешь, вот так всё просто? Извинился, и я сразу тебя прощу? – процедил парень, заглянув ему в глаза и слегка ослабляя хватку. - Не думаю, - покачал головой Андрей. – Я дурак, Жень, и я это признаю. Ляпнул по пьяни… Такое не прощается. Но я надеюсь, что ты дашь мне ещё один шанс. Мне без тебя…очень хреново. Он говорил и видел, как меняется выражение лица Егорова. Злоба ушла, осталась лишь лёгкая тень обиды в глазах. Парень успокаивался, разве что всё ещё тяжело дышал и угрюмо молчал, о чём-то напряжённо размышляя. Андрей был готов к любому его решению. К тому, что врежет, пошлёт… Но Женя сделал по-другому. Хмыкнул, резко притянул Андрея к себе и поцеловал… нет, буквально вцепился в его губы яростным поцелуем. Укусил, раз, другой, яростно, напористо, до крови, совсем не так, как обычно. Андрей не протестовал, покорно позволяя Жене делать всё, что ему захочется, принимая эту грубость, как наказание. Он позволил себе единственную вольность – осторожно обнял Женю. Одну руку положил ему на талию, другую – на затылок, зарывшись пальцами в густые, жестковатые от лака кудряшки. Парень довольно заурчал, чуть-чуть отстранился и вывернул голову, ткнувшись в ладонь Энди щекой. - Ненавижу тебя, - прошептал Егоров, нимало не смущаясь, что его слова идут вразрез с блаженным выражением лица. - Я тоже тебя люблю, - улыбнувшись, ответил Андрей. Женя тихо рассмеялся, обнял его в ответ, уткнулся лбом в плечо. Энди крепко прижал к себе парня, подумав, что теперь никуда и никогда его больше не отпустит. «Спасибо тебе, Металыч» - Ребят, я конечно всё понимаю, но может вы потом друг с другом намилуетесь? Ничего, что у нас тут концерт? Сварливый голос Мелисова разбил идиллию. Андрей недовольно глянул на Юрона, однако Женя сам, ойкнув, торопливо отскочил назад и залился краской. - Юр, прости, я просто… - Не надо оправдываться, - отмахнулся гитарист. – У нас подвижки в сет-листе. Раз уж Андрей будет с нами выступать, мы решили пустить сейчас «Магию и меч». Так что даю вам ещё минуту – а потом бегом на сцену. Он развернулся и вышел из коридора. Вокалисты переглянулись и дружно прыснули. - А зачем он нам минуту дал? - Не знаю. Но за минуту мы точно ничего не успеем, - хохотнул Энди. Женя хмыкнул и снова обнял его за шею. - Разве что только поцеловаться? Он говорил эти слова с улыбкой, но во взгляде и голосе чувствовалось напряжение. Словно он боялся реакции, которая могла последовать за словами. Андрей сглотнул. «Позер…» - Прости меня, - прошептал он едва слышно, ощущая горький привкус во рту, и осторожно, нежно поцеловал юношу. Женя с охотой ответил на поцелуй. - Всё нормально. Со сцены послышались гитарные переборы – начало песни «Магия и меч». Женя хмыкнул. - Знаешь, нам лучше пойти на сцену. А то Мелисов меня потом в студии живьём закопает. - Я ему закопаю, - грозно нахмурился Энди. – Никому не дам больше тебя обижать. Но ты прав. Пора уже порадовать наших фанатов. Готов? - А то! Вокалисты с улыбкой переглянулись, взялись за руки, и дружно зашагали на сцену.