Закат был таким красивым

      Он смотрел, как солнце в последний миг окрашивает небо в яркие переливы красного цвета, как будто художник порезал свои вены и густо размазал свою кровь по полотну, даря людям последний шедевр, всю свою боль, все свои чувства, которые так стремительно угасают. Угасают, как и это солнце. И ветер в этот миг почему-то освирепел, протестуя приближающийся ночи, он не хотел отпускать солнце, что так грело его жгучую смесь азота с кислородом и другими грязными примесями, что дарил ему этот огромный город. Ветер ныл и срывал свою злость на людях, обжигая их щеки своим холодом, кидая им в глаза весь песок, что только что собрал с асфальта. Ветер обезумел от любви к солнцу, а солнце… оно просто увядало.         Юноша совсем не злился. Он не пытался скрыться от этой знойной бури, прячась в укромном месте. Луи смотрел на исчезающий огненный шар, давая полное согласие ветру на то, чтобы он творил с его волосами, одеждой, с его душой, всё, что ему вздумается, потому что юноша полностью понимал его чувства.         Луи понимал.         Он сильнее сжал в руке телефон, словно боясь, что тот сейчас превратится в песок и унесется с холодным ветром навстречу солнцу. Лу сжал телефон так крепко, что случайно задел кнопку блокировки, и на экране высветился единственный записанный в телефонную книжку номер.         Номер, который он наконец-то узнал. Номер, по которому он сейчас собирался звонить.         Одно нажатие на экран. Ветер выжидающе стих. Юноша поднес телефон к уху — гудки. Небо стало еще кровавее.         — Да? — послышался такой знакомый голос на том конце провода. — Алло? — Луи молчит, он не может ничего ответить, не может решиться. — Послушай, ты, если будешь молчать, то я сброшу и больше не возьму трубку.         Эти слова заставили Луи говорить, потому что он не хотел терять шанс.         — Гарри? — спросил зачем-то Лу, хотя и так прекрасно знал, кому он позвонил, и чей это голос.         — Да. Кто это? — раздраженно спросил Гарри.         — Луи, — как-то обреченно ответил юноша.         — Луи? — в трубке послышался глубокий вздох. — Мы знакомы?         — Да. Знакомы. Я… «мешок денег», помнишь? — напомнил он своё прозвище, которым одарил его Гарри несколько лет назад.         — А-а-а, мешок денег! — протянул он, явно вспомнив человека, с которым сейчас разговаривает. — Чего тебе надо, кретин?         — Я хотел с тобой поговорить.         — Поговорить? О чем нам с тобой можно говорить, м? Если ты вздумал на меня в полицию подать, то знай, что так просто тебе это с рук не сойдет, — с угрозой сказал Гарри, а Луи тут же представил, как у кудрявого на лбу образовалась морщинка, и как он от злости поёжил свой нос. Он вечно так делает, когда злится.         — Нет-нет, — судорожно ответил Луи. — Я просто хочу тебе кое-что сказать.         — Слушай, у меня нет времени болтать с таким засранцем, как ты.         — Но ты должен… — в душе у Луи творилось безумие.         Ветер опять начал завывать свою печальную песню.         — С чего бы я тебе что-то должен? — брезгливо спросил Гарри.         — Я уезжаю.         — Не забудь перечислять деньги на мою карточку, — хмыкнул в динамик Гарри. — Всё, я кидаю трубку.         — Нет, стой! — запаниковал Луи, когда услышал шуршание на том конце провода, обозначающее, что кудрявый убрал телефон от уха. — Стой! Прошу, Гарри!         Луи хотелось рыдать. Рыдать от боли, что переполняла все его внутренности.         — Стой, Гарри, умоляю! — всхлипнул Луи, вытирая рукой свои солёные слезы.         — Ну чего тебе, а? — наконец-то раздался такой нужный голос.         — Я люблю тебя, Гарри, — всхлипнув, признался Луи, смотря на закат.         — Чего? Любишь? Сдурел? — выделил он каждое слово с разной интонацией.         — Я люблю тебя, Гарри, — еще раз повторил Луи, но уже с улыбкой. — Я так сильно тебя люблю. Господи! — он начал еще сильнее плакать, зажимая свой рот рукой, чтобы Стайлс случайно не услышал этого. Луи боялся, что Гарри в любую секунду может повесить трубку, поэтому начал говорить очень быстро. — Я полюбил тебя еще в начальной школе, — засмеялся он от своих слов. Кудрявый молчал. — Так сильно полюбил тебя, и думал, что это вообще невозможно, а когда ты со своими дружками вымогал у меня деньги, я был только рад, знаешь почему? — хмыкнул Луи, — потому что ты так любил делать всё сам: зажимать меня к стенке, угрожать мне своим хриплым голосом в самое ухо и обшаривать мои карманы в поисках денег.         — Слуш… — хотел сказать что-то грубое Гарри, но Луи его тут же перебил:         — А я потом как дурак бежал в туалет и дрочил, потому что ты все время меня возбуждал своим шепотом и прикосновениями, — засмеялся Луи через слезы.         — Ты отвратительный, — наконец-то сказал Гарри, отчего Луи еще сильнее засмеялся. У него была уже истерика.         — Гарри… Я не хочу, чтоб ты винил себя за то, что я… уезжаю, — уже серьезно сказал Луи.         — Да катись ты к черту! — с отвращением ответил кудрявый.         — Я тебя так сильно люблю, Гарри, — обреченно сказал Лу.         — Не звони мне больше, понял? — холодно ответил тот.         — Не буду.         И Гарри бросил трубку.         Солнце скрылось за горизонтом.         Ветер с дикой яростью ломал ветки деревьев.         А на следующий день по всем новостям будет греметь новость, что некий Луи Томлинсон совершил самоубийство, спрыгнув с крыши.         — Закат был таким красивым, — с горечью прошептал юноша.