Действие — это противоядие отчаянию. Джоан Баэз
Ник уходит наверх, увлекаемый маленьким Гарри. Алисия делает большой глоток, залпом допивая вино из бокала. Уилла возится со своей куклой: то ли пытаясь заплести ей косичку и усадить есть, то ли расчесть волосы и уложить спать. Крис смуро молчит и рассматривает какие-то сувениры на полках: ничего интересного, только глиняные вазы с эмблемами заповедника, несколько подделок местных мастеров (в том числе и за авторством Уиллы и Гарри, а может быть и Сета), фотографии в рамках из ракушек и веточек, книги и огромные стопки журналов. Алисия поднимается с кресла и решительно направляется к Крису. Она не дура, что бы там Крис по этому поводу не думал (Ник-то ей никогда в уме не отказывал!). И она достаточно пьяна, что бы набраться решимости для этого разговора, и недостаточно что бы перестать себя контролировать. Один бокал столового вина — это именно то, что ей не хватало. Пару секунд она гипнотизирует спину Криса, надеясь, что парень соизволит обратить на неё внимание. Но младший Манава игнорирует её с изумительным упорством для того, кто вроде как в неё влюблен. — Крис! — она не намерена играть в эти игры. Слишком громко. Уилла на мгновение отрывается от своего занятия и с интересом осматривает их. Алисия натянуто улыбается девочке, и та возвращается к более интересным делам. Крис продолжает молчать, но уже не притворяется, что страшно занят. — Что за фигня у вас происходит с Ником? На этот раз Алисия почти шепчет. И то ли это, то ли имя брата, заставляют Криса все-таки среагировать. Не так, конечно, как хотелось бы Алисии, но тем не менее. — Не твоё дело. Ничего у нас с ним не происходит. Мне на него плевать, у меня другие заботы. Крис почти скалится, сверлит её тяжелым, неприязненным взглядом. И Алисия ему почти верит. Когда умер отец, Ник тоже скалился, сверлил всех неприязненным взглядом и замыкался в себе. У Криса есть реальный повод вести себя, словно пришибленный барсук. Вот только…***
До зомби-апокалипсиса более полугода. До следующего срыва Ника меньше недели. В гостиной дома Кларков убрано и пахнет полевыми цветами. Занавески раздернуты, на журнальном столике лежит накрахмаленная салфетка и ваза с фруктами. Ник сидит, развалившись в кресле и устало взирает на мать. Алисия широко улыбается экрану смартфона и торопливо пишет SMS-ку Мэтту. На ней легкое голубе платье на широких лямках, и белые носочки, словно у примерной первоклашки. Она терпеть не может платья. Ник одет проще — джинсы и белая рубашка. Зато он умыт, причесан, прилизан и застегнут на все пуговицы, да и под глазами почти не видно синяков. Сегодня — большой день. Сегодня, как выразился Ник, мамин хахаль будет знакомить их со своей семьей. Ник не особо высокого мнения о Тревисе. Алисия, впрочем, тоже. Но если мать счастлива, то и черт с ним. К тому же, не то что бы у них был какой-то выбор. Когда Мэдисон Кларк начинает командовать, остается только ей подчиняться. Иначе б черта с два они принарядились и уже полчаса сидели в этой гостиной, ожидая прихода «будущей родни». Двадцать восемь минут, если быть точнее. — И ещё раз, прошу вас, будьте паиньками! Постарайтесь понравиться его сыну, — мать легким движением руки поправляет вазу с фруктами и одаривает их в Ником строгим взглядом. — В конце концов, хотите или нет, но мы будем семьей, и вам придется с ним ладить. Я ясно выражаюсь? Алисия кивает, даже не отрывая взгляда от телефона. Мэтт прислал фото своего пресса и пожелание не скучать на скучном семейном ужине. Ник тянет что-то насчет того, что он вообще прелесть и матери не надо беспокоиться ни о чем. Алисия ему верит. В том смысле, что злить мать ни одному из них не с руки, и, значит, ужин пройдет идеально. Ну, если конечно этот самый Крис всё не испортит. Мелодичная трель звонка срабатывает не хуже, чем раскат грома. Мать немедленно подбирается, окидывает их строгим взглядом (Алисия! — и телефон поспешно прячется в диванные подушки) и спешит к двери, откуда через пару мгновений доносятся приветственные слова. Ник с Алисией удрученно переглядываются. Сын Тревиса — Кристофер Джеймс Манава — оказывается ровесником Алисии, на год младше её, если быть точнее. И это немедленно дает взрослым повод обсудить их школьные успехи и разницу между образованием в муниципальной и христианской школах. «Алисия, знаешь, мать Кристофера знает испанский, у тебя как раз были с ним трудности». При чем тут бывшая жена Тревиса и испанский, Алисия не знает, но кисло улыбается в ответ. Крис, держит руки на коленях и с интересом осматривает гостиную, будто бы разговор его вообще не касается. Будто бы этого не его пытаются на что-то подписать, будто это не ему хотят навязать помощь. Разговор не клеится. Идея подружить подростков, которым эта дружба вообще не сдалась — невероятно глупа. Положение спасает Ник, который при обсуждении очередного учебного класса вдруг заявляет, что лично он бросил колледж и вполне счастлив. Что полезные знание это не то, что пытаются впихнуть в голову студентам всякие «пердуны в мантиях», а то, что поможет в жизни. Мать, конечно, на него прикрикивает, но зато Крис внезапно поддерживает, заявляя, что знания должны приносить пользу, а не просто копиться. Мэдисон приходится отступить в кухню за чаем. Крису она всё ещё хочет понравиться. Хотя тот и на своего отца смотреть лишний раз не желает, так что её шансы не велики. Чаепитие проходит в тягостном молчании. Изобрести ещё одну тему для разговора взрослые не в состоянии, а младшее поколение не спешит им в этом помогать. Часы громко тикают, отсчитывая мгновения этого «теплого семейного ужина». Алисия чувствует сквозь подушку, как телефон надрывается уже третьей по счету SMS-кой, и ей нестерпимо хочется их прочитать. Но нельзя. Примерно минут через пятнадцать после начала чаепития Алисии хочется сделать хоть что-то, и она откидывается на спинку дивана, сверлит Криса пристальным взглядом и демонстративно закидывает ногу на ногу. Обучение в христианской школе имеет свои стереотипы, такие как невинность и пуританские взгляды. Вот только на неё Крис не смотрит, предпочитая Ника, развалившегося в своем кресле. И в этом взгляде Алисия видит интерес и восхищение. И это нечестно! Потому что она, черт побери, лучше Ника, который буквально просрал свою жизнь! После чаепития они уходят. Ник соглашается показать Крису их двор. Что там такого интересного и необычного Алисия не представляет. Но мать рада и приветствует эту идею с большим энтузиазмом. К тому же, Алисию под это дело так же отпускают из гостиной, и она, наконец, может прочитать сообщения от Мэтта. Выкопав из дивана телефон, она спешит к себе. Парни предсказуемо находятся не на заднем дворе. Действительно, ну что там смотреть? Небольшой бассейн? Баскетбольное кольцо около гаража? У них типичный дом и типичный двор — ничего интересного. Так что Ник с Крисом устроились у первого в комнате и что-то увлечённо обсуждали. Алисия, направляясь к себе, на пару минут задерживается у комнаты брата. Ник всегда умел загонять какую-нибудь чушь с умным видом. И не только чушь. Мерриам, Карлейль, Макиавелли, Конт[1] — между своими срывами Ник читал занятные книжки. Если б не его пагубная страсть, Алисии было бы очень непросто оставаться лучшей из них двоих. Крис что-то возражает Нику, спорит с ним, слушает его. Алисия фыркает и гордо уходит к себе. Подобное пренебрежение её задевает. Она лучше Ника! Да, с ним интересно, но только до тех пор, пока он не сорвется. Ник — не лучший субъект для подражания. Ник — это прекрасный образец того, как не надо поступать. С затаенным злорадством Алисия ждет, когда Крис разочаруется в её брате. Как все до него разочаровывались.***
Прошло два дня после того, как Ник в очередной раз сорвался. Прошло два дня с тех пор, как они видели его в последний раз. Все эти дня мать не спит. У неё под глазами залегли синяки, а прическа вовсе не выглядит на сто баллов. Алисии иногда кажется, что в эти дни мать стареет лет на десять. И тогда Алисия почти ненавидит Ника и думает, что лучше бы его нашли мертвым. Смерть Ника — это их выход из этого ада. Крис появляется через два дня после срыва Ника. Мэдисон устало и как-то отупевши на него смотрит, пока парень торопливо объясняет, что это, конечно же, некультурно, но он всё равно был в этом районе, и раз уж они почти семья… В конце своей речи он спрашивает дома ли Ник. И Мэдисон вздрагивает. Разумеется, Тревис ему ничего не рассказал. Алисия уверена, что тот только посоветовал сыну держаться от Ника подальше. И тот, разумеется, его не послушался. Алисия фыркает и засовывает руки в карманы толстовки. Прежде чем пригласить Криса войти, мать разворачивается и как-то растерянно и беззащитно на неё смотрит. И Алисия пожимает плечами. И идет за чаем. Раз Трэвис не смог рассказать, придется им. Крис на известие о том, что Ник — наркоман, реагирует адекватно. Ник, которого он уважал, которым восхищался, которому готов был смотреть в рот и в которого самую капельку был влюблен, оказался долбанным наркоманом. Алисия, наверно бы, психовала. Возможно бы, выругалась. Или кричала бы, что это не так. Требовала б доказательств. Крис же только поджимает губы, прячет глаза, и весь как-то ощетинивается. Алисия уверена, что ему хочется сбежать, провалиться сквозь землю. Он рассматривает палас в гостиной и что-то бурчит, что он не знал, что ему жаль, что он сочувствует. А затем уходит, сбегает из дома, насквозь пропитанного аурой отчаяния и обреченности. Алисия почти рада, что Крис перестал обманываться в её брате, и почти в бешенстве от того, что он отвернулся. Но Крис появляется и на следующий день. С шоколадкой и неловким диалогом о том, что хотел бы их поддержать. И спрашивает, как Ник. И приглашает Алисию на прогулку (Вдруг мы встретим Ника?). И не слишком-то расстраивается, когда она отказывается. Лишь просит её телефон на всякий случай. Мэдисон с радостью его дает, и Крис, наконец-то, уходит. Звонит он ей не так часто. Может быть, чуть чаще, чем сошло за банальную вежливость. Мать уверена, что Крис в ней заинтересован. Алисия уверена, что ему просто стыдно в открытую интересоваться Ником. А потом Ник находится. Они забирают его из какой-то ночлежки, больше похожей на притон. Он несколько дней отлеживается дома. Крис его не навещает. Он вообще перестает им интересоваться, Алисией, впрочем, тоже. Но первая SMS от него после долгого молчания расставляет всё по своим местам. «Отец сказал, что у вас опять с Ником проблемы. Он хоть жив там? Ты сама-то как?»***
— Ага, сейчас о нем заботиться не надо, — Алисия насмешливо соглашается с Крисом. И не озвучивает то, что они оба и так знают: «Сейчас он сам о нас может позаботиться». Алисия не знает, кого Ник видит в Крисе: товарища, друга, младшего брата, а может, чем черт не шутит, потенциального любовника. В конце концов, не просто же так он тогда принял младшего Манава в семью и сейчас так трогательного о нем заботится? Ник, конечно, общительный человек, но не настолько. Трэвис подобного отношения заслуживал гораздо дольше. А Крис не ценит. Алисия поджимает губы и качает головой. Ей плевать, что между этими двумя происходит. Вот только сейчас они её семья, а семья — это всё, что у неё осталось. И если она может им помочь, то почему бы нет? Если б им с Мэттом в своё время кто-нибудь помог, то они могли бы быть вместе чуточку дольше: месяц, два, а может и полгода. Впрочем, когда смерть окружает плотным кольцом, и два дня — целая вечность. — А вот о тебе приходится. Поговори с ним. Признайся ему. Поцелуй. Ну, или дай по роже. Сейчас нет времени скорбеть, размышлять, обижаться… Она скорбела. Она обижалась. И сейчас они из-за этого (ну, если быть до конца откровенными, то не только из-за этого) в полной жопе. И раз уж Крис — её младший брат, то она должна сделать всё, чтобы он не повторил её ошибок. — …Надо что-то делать. Само ничего не рассосется. Не можешь поговорить с Трэвисом, поговори со мной или с Ником. Ему-то на тебя не плевать. — Заткнись. Крис зло цедит слово сквозь зубы. И возмущенно сопит. Не будь он такой смуглый, Алисия готова держать ответ, что он бы покраснел от ярости. Никому не хочется слушать нравоучения. И ей в первую очередь. Но вино ударяет в голову. А Ник, может, и делает вид, что его не задевает чужое безразличие, но это не так. И Алисия это знает. А потому и стоит сейчас перед Крисом. Чужие пальцы дергают подол её рубахи. Уилла, подняв мордашку, смотрит на неё снизу вверх. Ей хочется чужого внимания, и девочка не думает, насколько уместно будет его требовать и что о ней в итоге подумают. Беспокоиться об этом она будет не раньше, чем на неё накричат или ударят. Разумеется, Алисия не сделает ни того, ни другого. Она вернется на диван и продолжит играть с ребенком. А ночью, завернувшись в одеяло, выберется на палубу в поисках Ника и с удовлетворением не увидит у него фингала под глазом.