Кексики

Когда Тэхен был маленький и жил у бабушки, любовь к себе он измерял количеством пирожков и кексиков, которых на столе всегда было вдоволь, ведь старушка обожала маленького Тэхени и его пухлые щечки, потому и пекла лакомства почти каждый день. А еще она была единственной, кто всегда поддерживал Тэхена, что бы ни случилось. Именно поэтому зареванный подросток, только сегодня открывшийся матери с отцом, искал утешения в объятиях доброй женщины. Тэхен искренне не понимал, за что его ударили: он не виноват, что ему нравится этот мальчик — Мин Юнги. Юнги умный, красивый, у него холодный взгляд и безумно горячие губы, и теперь Тэхену совершенно точно не хочется больше пробовать — каково оно, целовать девчонок. Ему хочется всегда вот так, чтобы до крови от укусов и удовольствия от боли, а не слышать «оппа, ты с ума сошел! больно!» на царапины от зубов. С Юнги посчастливилось попробовать гораздо больше, чем поцелуи. Кровь бурлила в жилах, юношеские гормоны, всё это не позволяло оставаться в просто романтических отношениях. Секс всегда был животным, иногда в прямом смысле: Мин был груб и властен, порой Тэхен не выдерживал такого напора, прятал от Юнги слезы, но уйти боялся, поэтому когда Мин неожиданно заявил, что нашел «своего человека» и «прости, Тэхен, нам было хорошо, но пора двигаться дальше», Ким в глубине души был даже рад. По иронии судьбы, «своим человеком» Юнги оказался Ким Намджун — детина в полтора раза выше и шире Мина, и из достоверных источников, в виде сплетника Пак Чимина, общего друга с обеих сторон, Тэхен узнал, что Юнги появляется в институте с различной степенью побоев и синяков/засосов на лице и теле и с невероятно довольной таким раскладом рожей. Тэхен правда был рад за Юнги, все же старший многое дал ему в плане развития и самопознания, да и действительно был классным парнем. *** А потом в жизни Тэхена появляется Хосок: хрупкий на вид и нежный, очень гибкий, что Ким имел возможность лицезреть на танцевальном фестивале, куда затащил его все тот же Чимин, с безудержной энергией и солнечной улыбкой — полная противоположность Юнги. Тэхен влюбляется с разбега и без оглядки, тащит Хосока за руку сразу после выступления гулять по ночному городу и целоваться до онемения губ в безлюдном в это время парке. Чон отвечает не менее жадно, чем просит Тэхен, сам забирается на колени, смущаясь своего порыва, шепчет, что «я вообще-то ни с кем так… чтоб сразу… через пару часов знакомства…» и Ким ему верит, но не может оторваться от длинной шеи с тонкой бледной кожей, которую хочется украсить цепочкой засосов, однако, приходится сдержаться — Хосоку выступать в следующем туре через пару дней. Чон также оказывается первым, кого Тэхен знакомит со своей бабушкой. Неловко, кажется, только им двоим, потому что бабуля выбор одобрила, о чем говорит широкая улыбка и противень с дымящимися кексами. Уже обуваясь, Хосок просит минутку и убегает на кухню, прихватив бабушку, оставляя Кима в недоумении, и о чем-то шепчется с ней — как Тэхен не пытался, узнать о чем ему не удалось, Хосок только загадочно тянул уголки губ вверх. *** Неделю спустя Хосок зовет Тэхена на чай и добавляет, что родители уехали к родственникам на несколько дней. Пожалуй, так Ким не волновался даже перед первым разом с Юнги. Тогда ему, фактически, не нужно было делать ничего самому, только повторять за старшим и делать то, что просят. В крайнем случае Юнги брал, что хотел, сам. С Хосоком так, Тэхен знает наверняка, не получится: его хочется зацеловать и заласкать, облизать от пальчиков на ногах до корней волос, изучить каждый изгиб стройного тела губами и пальцами, заставить стонать до хрипоты. Хосок кричит, что дверь открыта, когда Тэхен нажимает на звонок. В квартире, он уже бывал здесь пару раз, только днем, пока родители Чона на работе, приятный полумрак, свет горит только на кухне и включен небольшой торшер в гостиной. Ким сразу идет на знакомый запах, хотя не может идентифицировать его сходу, но когда на кухне он видит хёна, перепачканного в муке и вытаскивающим бабушкины (!) кексы из духовки, у Тэхена буквально течет слюна, и не совсем понятно — от выпечки это или же от «булочек» Чон Хосока, так бесстыдно обтянутых узкими черными джинсами. Хосок не успевает оглянуться, как Тэхен прижимается сзади, вдыхая аромат ванили, шоколада и корицы, смешанный с запахом тела любимого парня, и его ведет совсем уже откровенно. Мокрые поцелуи в шею, и Хосок издает первый стон; руки Тэхена под футболкой Чона, сжимают ребра и гладят подтянутый живот, на котором проступают кубики пресса, подушечками пальцев ласкает твердые соски старшего — Хосок упирается ладонями в столешницу, прижимаясь ягодицами к паху Кима, откидывая голову ему на плечо. На кухне жарко от неостывшей еще духовки и от двух молодых горячих тел, которые тянет друг к другу, словно магнитом. Тэхен умоляющим шепотом просит разрешения, говорит, что еле на ногах стоит, что не вытерпит больше. Хосоку ничуть не лучше; он наскоро вытирает руки о полотенце и разворачивается к Тэхену, притягивая за шею, целуя глубоко, до боли, как любит Ким. Они сшибают, кажется, все углы на пути к спальне, попутно высвобождаясь из одежды. Тэхен опускает Чона на постель, сходя с ума от тела под собой, вылизывая, как хотел, каждую косточку, каждый сантиметр пропахшей выпечкой кожи. Хосок сжимает в ладонях простынь и волосы на макушке Кима, когда младший сдергивает черные джинсы и, издав то ли стон, то ли вой, обнаруживает, что на Чоне нет белья, а после берет подрагивающий член с темной головкой сразу наполовину. У Хосока это впервые, его выгибает дугой от ласки, от умелого горячего языка, от того, что Тэхен сам наслаждается процессом. Выуженная из кармана смазка быстро распределяется по длинным пальцам, Тэхен отвлекает Хосока от дискомфорта как может: поцелуями, жарким шепотом о том, какой Хосок невероятный, какой он влажный и узкий, что он сейчас сойдет с ума только представляя, как войдет в это тело, а после Ким задевает что-то внутри и Чон распахивает глаза, коротко вскрикнув, потому что «о боже, Тэ, еще… пожалуйста…». Тэхен надавливает на комок нервов еще пару раз, вырывая из Хосока сладкие стоны, и стонет сам, когда Чон находит ладонью его член, начиная двигать рукой по сочащемуся смазкой возбуждению. Он вынимает пальцы и приставляет между бедер головку, просит прощения и с одного толчка входит до конца, удерживая мечущегося Хосока под собой, шипя от узости обволакивающего жара. Несколько секунд на то, чтобы Чон привык, и Тэхен, сначала неторопливо, позже набирая темп, вколачивает старшего в постель. Запах ванили и шоколада усиливается, Тэхен плывет от ощущений, непрерывно и беспорядочно целуя Хосока всюду, куда дотянется; Чон кончает первым, крепко прижимая лодыжками Кима ближе, сжимая его в себе, и с именем Тэхена на искусанных губах. Младший догоняет Хосока через пару секунд, до крови царапая нежное бедро Чона, выдыхая в губы «люблю». Бабушкины пирожки и кексики Тэхен по-прежнему любит, теперь даже больше, а бабушка, в свою очередь, с удовольствием делится рецептами с Чон Хосоком, которому не страшно доверить заботу о любимом внуке.