Just talk to me!

Сокол никогда не думал, что это и к чему приведет. Ему просто казалось, что чужой взгляд цвета орешника и рассвета — красивый, и пускай на характер дева была стальной, точно шарики-подшипники, это не отнимало её… притягательности. Он никогда не думал — что дальше? Никогда; просто подумывал про то, что ему хотелось бы всегда валяться на едва живом диване и ощущать чужое знакомое бурчание на грани с ворчанием. Кловер любила укладывать голову на его колени, а после дремать, подобно котенку. Милому. Маленькому. Или устраивать игру в гляделки, но это уже совсем другая история. — Придурок, не смей отключаться! — Даже в истерике, чистейшей и первородной, она казалась необыкновенной. Сокол улыбался разбитыми губами и думал, что выглядит как минимум устрашающе — царапина на лбу стала причиной тому, что из-за крови он почти не мог ничего разглядеть. Про состояние тела даже мыслить было страшно. Глядя на девушку, он понимал, что никогда не думал — что дальше? Что потом? — Говори со мной, — усевшись наконец-то в машину, Кловер не избавилась от своей паники, что лишь умножилась на два. Её колотило точно бы в припадке, а растрепанные волосы, стянутые наспех резинкой, словно бы были чуть красными от крови. Это правда? Или ему лишь кажется? — Ты глухой, Сокол?! Просто говори со мной, мать твою! Не смей!.. Усмешка на его губах, пожалуй, слишком глупая. И лишь чуть-чуть — удовлетворенная. — Ты мне нравишься, — о-о, видя чужой растерянный взгляд, Сокол почти что уверен, что оно того стоило, — сходим как-нибудь в кафе? Смешок Чейнса почти что милый, а ничего не понимающая Кловер едва сдерживалась от того, чтобы не умертвить одного наглого русского раньше времени. Не сильно, если здраво оценивать повреждения. — Ты серьезно? Вот серьезно?! — Поджимая губы и стараясь разобраться хотя бы с раной на плече Сокола, она не учла одного забавного факта. Русские, мать их, живучие мрази. — Так да или нет? Я, между прочим, парень видный... — Усмехнувшись и выпрямившись, он словил краткий взор Чейнса, полный чего-то не совсем ясного. — Пошел ты, придурка кусок — выдох девы почти отчаянный. Сокол знал, что это значило «да».