Ошибка, которую...

Уверенный размашистый мазок. Еще один — и картина выходит просто красивее не придумаешь. Инк улыбается — ему нравится и он действительно близок к завершению! Невероятно, но тем не менее... — А теперь... — А теперь мы сделаем вот так. Раздается тихое шипение баллончика и на мазках появляются новые линии, добавляющие картине четкости и жизни. — Это потрясающая идея, Пейнт! — улыбнулся Инк, закинув кисть на плечо. — И почему мы раньше не знали друг о друге? Мы могли бы закончить столько прекрасных миров! — Так было заложено кодом нашей Вселенной. Но из-за Эррора произошел сбой и... мы сломали код, — хмыкнул Пейнт, с удовольствием разглядывая получившийся мир в картине. Да, теперь их работа стала в разы слаженнее и продуктивнее. Миры появлялись один за другим, все они процветали. Никогда еще Инк не был так счастлив. — Ты хотел сказать "благодаря Эррору", — усмехнулся он, протерев лоб кончиком шарфа. — Благодаря Эррору мы сейчас вместе. И только посмотри, чего мы достигли! — Странно, что он до сих пор нигде не появился. Я был уверен, что он припрется и примется качать права, — ответил Пейнт, закуривая и тут же уворачиваясь от кисти брата - Инк очень не любил эту вредную привычку и требовал, чтобы брат не курил хотя бы рядом с Мирами. А желательно — и рядом с ним тоже. — Я видел его недавно, — поделился скелет, недовольно фыркнув, но затем улыбнувшись. — Их обоих, и Голубику тоже. — Он все-таки выжил? Что ж, рад за него. — Выжил. Хотя... Он сильно преобразился, — Инк склонил голову на бок, — Но, кажется, он нашел в своей новой форме хорошие черты. Так вот... Мне кажется, нам больше не придется волноваться насчет Эррора. Он в хороших руках. — Поясни. Что-то мне слабо верится, что Ошибка угомонится хоть когда-нибудь. Он же абсолютный маньяк, — отметил Пейнт равнодушно, однако сигарета в его пальцах просто смялась. Еще бы. С последней встречи с ним скелет имел не самые хорошие воспоминания. От драки его удержал только брат, которому слишком сильно требовалась помощь. Даже малоэмоциональный Пейнт вздрагивал, вспоминая, как старший брат едва не умер на его руках. — Я направился в один из миров, о котором давно забыл. На самом деле, моя забывчивость едва не стоила всем жителям той Вселенной их жизней, — Инк виновато склонил голову, явно вспомнив что-то не очень приятное. — Но... Эррор был там. Вместе с Голубикой. Они уводили оттуда местных. Уводили прямо в Омега-измерение. — Эррор знает о местонахождении Омега-измерения? — Ты слушаешь вообще? Они спасали всех из той Вселенной! Потому что сама Вселенная находилась на грани полного разрушения! Надо сказать, поняв смысл сказанного, Пейнт изрядно удивился. Эррор и спасать? Он бы понял Голубику, но Эррор? Серьезно? — Они вытащили всех, до последнего. Эррор лично на собственных руках вынес человеческих детей. Я тоже был удивлен, но тем не менее... это правда. — Должно быть, он сделал это из-за Свапа. А сам почти наверняка продолжает где-то маньячить... — Не-а. Ты ошибаешься. Эррор меняется. Я же сказал — он в действительно хороших руках, — кажется, Инк словно бы даже горд собой. Пейнт все еще выглядел не убежденным, но старший был уверен — брат еще увидит, что он прав. — Зайдем проверить новую Вселенную? Указывал он, разумеется, картину. Младший хмыкнул — что ж, его брат просто мастер переводить темы. — А давай. Глянем, что вышло. Новая Вселенная встретила своих Творцов прохладным ветерком, тихим перешептыванием в кронах деревьев и щебетом птиц. Здесь царили мир и спокойствие. Где-то уже слышен был детский смех. Мир, в котором войны никогда не было. Мир, в котором монстры и люди с начала времен жили бок о бок и никогда ничего не делили. И не было этих столетий, тысячелетий заточения ни для одних, ни для других. Правильный мир. Такой, каким должен был быть. — Отличная работа, брат. — Воистину так. — Зайдем дальше? — Не думаю, что здесь это требуется. Позволим событиям идти своим чередом. Братья исчезли. А в глубине небольшого леса внезапно загорелся тускло-серый огонек. И раздался громкий, пробирающий до костей смех, от которого даже птицы замолкли, а над миром повисло предчувствие чего-то плохого.