Ловушка для куклы

3. В таких тихих маленьких городках сплетни и слухи распространяются со скоростью лесного пожара. А новые люди неизбежно привлекают внимание, кем бы они ни были. Вскоре в тихом, сонном квартале о семье, переехавшей в девятый дом по улице Единства, говорили все. Миссис Падмор, помогавшая семье священника с делами прихода, рассказывала, что Брауны переехали из столицы штата, что отцу семейства трудно пришлось в жизни - и мистера Генри Брауна в городке жалели. А вот его жену здешний "дамский комитет" невзлюбил сразу - миссис Браун держалась с холодной отстраненностью царицы в изгнании, ни с кем не спорила, но и дружбу завязать не стремилась. Говорившим с ней часто казалось, что она пребывает где-то не здесь. О дочери супругов никто не мог сказать ничего определенного. Девочка как девочка, вполне обычной внешности - глазу не за что зацепиться - тихоня и себе на уме. Юстас слышал разговоры взрослых и втайне удивлялся: да что они понимают? Он наблюдал за Эльзой с любопытством садовника, изучающего редкий цветок. Внимательно смотрел, как Эльза вместе с матерью степенно, чинно шествует по улице. В церкви всё так же стремился сесть рядом с девочкой. Улыбнуться, будто бы случайно. Подать выпавшую из молитвенника закладку. Соприкосновение пальцев едва ощутимое, осторожное. Что в пятнадцатом столетии средневековья, что в пятнадцатом столетии космической эры, одни и те же чувства, одно и то же их проявление, древняя как мир игра. Положение сына священника и знание своего будущего предназначения - руководить приходом, как сейчас это делает отец - обязывало. И потому даже в девять лет Юстас не осмеливался показать свою симпатию так, как это делали прочие мальчики его возраста. Дергать Эльзу за косы, подбрасывать на ее парту насекомых и резиновых лягушек, пытаться линейкой задрать клетчатую юбку из плотной ткани - всё это позволял себе Джимми, черноволосый и черноглазый мальчишка из неблагополучной семьи, сорванец и тот еще фантазер. Джимми вечно что-нибудь вытворял, а Эльза улыбалась ему так, как никто бы не заставил ее улыбнуться Юстасу. Что, разумеется, не нравилось мистеру и миссис Браун. Брауны очень быстро поняли, что настоящая власть в Верьере принадлежит вовсе не мэру, а нео-квакерской общине. Все светские высшие чины города каждую неделю исповедовались патеру Йоганну. И Генри Браун быстро понял, что если ему будет благоволить пасторская семья, стабильное и обеспеченное будущее ему обеспечено. Он ходил в церковь на все службы и того же требовал от жены и дочери. Подружился сначала с господами и дамами из Комитета Благотворительности, а через них получил приглашение побывать на музыкальном вечере в доме пастора. От визита Генри Браун был в восторге. Ему понравился светлый дом на холме, просторный, с огромными окнами. Понравилась гостиная с мебелью из светлого дерева и выбеленными стенами, на которых красовались чудесные вышитые картины - работы супруги пастора. Как оказалось, матушка Тереза была мастерицей на все руки, и при этом вовсе не гордилась своими умениями и не считала себя лучше других. Вот бы Эльзе такую мудрую и добрую свекровь! Именно в тот вечер Браун заметил, с каким восторгом сын пастора смотрел на Эльзу. Этот не по-детски серьезный взгляд наводил на мысль: а вдруг получится пристроить девочку? Ведь такая хорошая семья, такие влиятельные люди, и мальчик у них серьезный, спокойный, рассудительный, не какой-то шустрый разгильдяй. Он больше подойдет Эльзе, чем шалопай Джимми, от которого она в школе записочки принимает. Еще чего надумала, дружить с оборванцем! С той поры родители то отсылали Эльзу в гости к семейству Бома, то приглашали пастора и его родных к себе. Разговоры старших были девочке неинтересны, а на мальчишку она поглядывала недружелюбно, хоть мать ее и ругала за это. Но для нее он был слишком взрослым. Он мог часами сидеть за пианино, играя торжественную музыку, - Эльза же любила бодрые мелодии и танцы у подружек или на дискотеке. Он собирал календарики и открытки со старинными автомобилями - а она терпеть не могла всякое собирательство. Он выращивал для нее цветы - а ей были милее кривоватые стихи, которые сочинял Джимми. Эльза терпеть не могла Верьер, эту неспешную жизнь, скромные моды, дамские посиделки за рукоделием и мужские беседы в гостиной за шахматами. Она тосковала по шуму и веселью Нью-Ричмонда, но родители всё больше увязали в этом провинциальном болоте.