Школьный дух

Я возвращаюсь в школу. Каждый раз, когда небо выцветает, становясь из мрачно-синего бледно-голубым, а солнце красит облака в розовый и сиреневый цвет, я бесшумно пролетаю по школьным коридорам. Стараясь ничего и никого не потревожить, следую из тёмного подвала — того самого, в котором так удобно прятаться и играть в «Тайную комнату», до крыши, ограждённой невысокими перилами. Смотрю, всё ли в порядке, вечно, ежедневно изменяющемся, сокровенном и нерушимом порядке. Вы спросите, кто я? На этот вопрос я и сам не могу дать ответа. Я — ветер, врывающийся в открытое окно и весело треплющий жалюзи цвета слоновой кости. Я — птица, укрывшаяся в ветвях высокой лиственницы, растущей возле школы. Я — молодая сосна, посаженная этой осенью и ещё не успевшая набрать силу. Я — бродячий пёс, наблюдающий за двумя девчонками, несущими тяжёлую кастрюлю с мусором, девчонками, слишком гордыми, чтобы позвать на помощь мальчишек. Я — бабочка, случайно залетевшая в класс и мечущаяся возле оливковой доски. Вернее всего было назвать меня духом школы — её частью и её целым, неповторимым, но имеющим сотни и тысячи отражений. Я был здесь ещё до постройки красного, словно опалённого огнём здания, остался и прижился, а теперь не мыслю себя без него. Я помню всё — каждый класс, каждого ребёнка и взрослого, что хоть раз проходил через меня. Я помню об учениках то, чего даже они не помнят о себе. Я храню в себе многое — обрывки красной открытки в виде сердечка, которую косоглазый двоечник в очках, смущаясь и краснея, подарил хорошистке с бантиком в волосах — а она посмеялась и забыла её на подоконнике, уходя. Клочок клетчатой бумаги с вечным в своей наивности вопросом «Как решать?» Шарик-попрыгунчик, некогда закатившийся под парту и теперь тускло поблёскивающий розово-голубыми разводами. Ярко-жёлтую заколку, оброненную какой-то малышкой-первоклассницей совсем недавно... Я чувствую каждую мысль этих детей — «весёлых, непонимающих и бессердечных», как говорил Джеймс Барри*. Кто-то из них мечтает побыстрей убежать с урока и гонять с друзьями мяч на поле, кто-то — пойти на новый фильм, кто-то опускает взгляд, чтобы избежать доски и двойки, а ещё один желает только одного — чтобы выздоровела его больная мама. Вон там мальчик и девочка держатся за руки, ещё не зная, что через несколько лет он предаст её. Девочка с чёрными косами смеётся шуткам своей подруги — а пройдёт год, и она уедет учиться в другую школу. А один из двух неразлучных приятелей покинет школу — и словно канет в бездну, а друг быстро найдёт ему замену... Но к чему вам знать это? Не лучше поговорить о тех, кто в этом году уйдёт навсегда? Я каждый раз провожаю одиннадцатые классы с чувством лёгкой грусти — и это странно, потому что нечеловеческому существу чувства не свойственны. Должно быть, я старею. Они уходят, оставляя после себя сломанные стулья, обрывки бумаг и надписи на стенах и партах. Из них можно узнать много интересного, жаль только, что мало кто вчитывается. Вряд ли кто-нибудь вспомнит, что на второй парте ряда у окна в сорок шестом кабинете был искусно нарисован кот. А на стене женской раздевалки было потрясающее своей наивностью и простотой стихотворение о любви. И мало кто увидит застрявший в еловых ветвях воздушный шарик. Таковы люди, и я не осуждаю их. Осталось меньше месяца до мучительнейшей инициации, предшествующей вступлению во взрослую жизнь, — экзаменов. Пока ещё есть время, я смотрю через окно на одиннадцатые классы, на склонённые головы девушек и юношей, густые и чёрные, словно конский хвост, волосы; светлые и кудрявые, в художественном беспорядке разбросанные по плечам; коротко подстриженные каштановые пряди, отбрасываемые лёгким движением головы. И всё, что чувствуют эти молодые люди — страх, ненависть, обожание, изумление, гнев, восхищение, любовь, — проходит через меня. Я задумываюсь о том, насколько магическим является число одиннадцать. Две единицы — символ того, что человек дважды одинок. Одинок, потому что рядом с ним нет привычных одноклассников. Одинок, потому что он теперь взрослый. Девочки и мальчики, белокурые и темноволосые, высокие и низкие, стройные и не очень, те, кто боится новой жизни, и кто стремится к ней! Я прикасаюсь к вам дыханием ветра и шепчу вам: «Всё будет в порядке». Я не жду вас, но я желаю вам удачи. Прощайте.