Команда

      Гоуст и Роуч вот уже четвёртый час сидели в укрытии, в одном из некогда жилых зданий напротив большого отеля. Алексей Морозов — очередной сообщник Макарова, назначил здесь встречу с заказчиком. Заказ (что именно — никто, кроме самих участников сделки, не знал) должен быть передан лично Макарову. Прайс посчитал это важным и на задание по поимке самого Макарова отправился с Соупом, оставив ребят дежурить у въезда в отель.       Но ни заказчика ни человека Макарова до сих пор не было. У Саймона от долгого ожидания затекла шея.       — Я так больше не могу, — пожаловался он. Сначала снайпер выпрямился, расправив плечи и повертев головой из стороны в сторону, потом устало вздохнул и улегся на колени Роуча. Тот от неожиданности едва не выронил винтовку в окно, но все же совладал с собой.       Этот, казалось бы непринужденный жест, оказался так непривычно приятен для Сандерсона, что он просто замер в оцепенение, опустив взгляд на маску Гоуста.       — Мы знаем, что встреча состоится сегодня, знаем, где она пройдёт, но даже примерно не знаем во сколько, — продолжал тем временем Райли, не заметив ничего предосудительного в своём действии. — Они могут появиться через секунду, а могут и к полуночи. Как по мне, так лучше рисковать собой в бою, в самом пекле сражения, под свист пуль, чем сидеть без дела и часами наблюдать, чтобы сделать один единственный выстрел.       Роуч промолчал. Его такая перспектива вполне устраивала. Хватит с него падений с крыш, гонок на снегоходах и побегов от разъярённых ополченцев, которые сами готовы броситься под пули, поливая беспорядочным огнём противника. Он давно мечтал о подобной «тихой» спокойной миссии. А уж рядом с Гоустом…       Саймон снял очки и потер уставшие от постоянного напряжения глаза. Потом взглянул на Роуча снизу вверх. Под маской проскользнула кривая улыбка; мужчина задумчиво смотрел перед собой, словно не замечая ничего и никого вокруг.       — Гэри? — полушепотом позвал он, и тот очнулся.       Только Райли, только наедине называл его по имени. Сандерсон считал это чем-то сакральным, магическим, таким далеким и забытым, но чертовски приятным. Голос Саймона вообще привлекал мужчину. А когда он говорил таким бархатным тягуче-сладким приглушенным тоном, вообще готов был растаять. И, похоже, Гоуст это знал.       — Ммм? — нехотя отозвался Роуч.       — Я не в обиде, что ты меня абсолютно не слушаешь, но хотя бы сделай вид, что ты всё ещё со мной, — заметил Саймон, стаскивая маску.       Хотя среди рядовых бойцов и ходили байки, что Гоуст никогда не снимает маску и даже спит в ней, ребятам из ОТГ-141 часто приходилось видеть лицо лейтенанта. Но Сандерсону все равно этого не хватало. Хотелось украдкой наблюдать за ним постоянно, а не угадывать эмоции под маской.       — Тебе разве не охота отдохнуть? — спросил мужчина.       — Джон сказал бы: «отдыхать надо было вчера», — заметил Гэри, продолжая всматриваться в окна отеля.       — Посмотри на меня, — неожиданно Райли протянул ладонь к лицу Роуча и нежно провёл ею по щеке напарника. Но тот вдруг отпрянул, не успев сообразить — зачем.       — Мне казалось… вы… с МакТавишем… — начал он, опустив глаза и мельком наблюдая за дальнейшими действиями сослуживца.       — Уже нет, — ответил тот, почему-то смутившись.       — В смысле? — не понял сержант, но в сердце что-то встрепенулось.       — Вернулся Прайс и… Джон больше не мой. Он и сам не свой в последнее время. Поэтому мы на этом задании с тобой, а капитан с Прайсом. Им нужно побыть наедине, разобраться в своих чувствах и…       — Ты любил его? — серьёзно спросил Роуч, впившись взглядом в лейтенанта, который продолжал лежать на его коленях.       — Джона? Конечно. И сейчас люблю, — наивно пожал плечами Гоуст.       — А он просто пользовался тобой пока не было Прайса? — продолжал тот.       — Нет, Роуч, ты не понимаешь, — мягко возразил Саймон, в то время как Гэри все больше заводился.       — Не понимаю. Я бы не… — он осекся. Хотел сказать, что никогда бы не поступил так с ним, не променял бы ни на кого; но вовремя остановился. Зачем ему это знать? Гоусту все равно. Но тот смотрел, ожидая продолжения. Сандерсон отвернулся.       — Что, Гэри? — попытался заглянуть в его глаза Райли, но тот отвел взгляд.       — Ничего, — отрезал Роуч, давая понять, что не желает больше говорить на эту тему.       — Мы все больше, чем команда, — несмотря на игнорирование продолжил мысль Гоуст, поднимаясь и садясь рядом с сержантом. — Я люблю МакТавиша, люблю тебя. Это другая любовь. Неправильная. Ты знаешь…       Лейтенант ещё что-то говорил, но Роуч завис. Он сказал это. Сказал. В другом контексте, имея в виду лишь привязанность как товарищей, но сказал. «Люблю тебя».       — Гэри, — снова вывел его из ступора голос снайпера, — мне жаль, что ты не понимаешь. Джон хороший человек, хороший боец и недаром, что капитан. У него скверный характер и он бывает груб, но… это МакТавиш. Он переживает за тебя не меньше, чем кто-либо другой, а то и больше, но он не привык выставлять свои чувства напоказ.       Да, не привык.       Роуч бы и не узнал об их « связи» если бы волей случая не забрел в «курилку», где те остервенело целовались, словно жажда чувствовать поцелуи друг друга стала невыносимой. Соуп прижимал Райли к себе, а тот обнимал его шею. Сержант не столько был удивлён, сколько разочарован. Он давно догадывался, но ТАК в собственных догадках его ещё никто не убеждал. Только вот на месте Соупа должен был быть он.       Может с этого момента Роуч невзлюбил МакТавиша? Завидовал? Ревновал? Хотя… Тот пару раз даже спасал его от неминуемой гибели. Направлял в побеге по крышам, когда Сандерсон умудрился свалиться и отстать от группы, хотя капитан честно пытался его ловить. Не успел; как успел когда-то в заснеженных горах Сибири, рискуя полететь в пропасть вместе с ним.       Это тоже бесило. Соуп, казалось, все для него делал, а Роуч в ответ ставил операции на грань срыва. Не со зла. По глупости. Так выходило. Но он очень старался и МакТавиш это знал.       — Я все равно не понимаю тебя, — продолжил Гэри. — Тебя устраивала роль замены?       — Я же объяснял, это было не так ни для меня ни для Джона. — устало выдохнул тот. — Он не знал, что ещё когда-нибудь увидит Прайса. И я рад, что он снова с нами. Что вернулся на своё место и в команде и рядом с Соупом.       — И ты так спокойно…       — Да заткнись ты, — наконец не выдержал Гоуст, притягивая мужчину к себе и награждая столь желанным для обоих поцелуем. Но если Райли, хоть отчасти, соображал; сержант испугался такого решительного жеста. Между желанием вцепиться в мужчину сильнее, ответить на поцелуй, повалить того на пол… и дать по тормозам, Роуч выбрал второе и поспешно отстранился.       — Ты… Просто… — он тяжело дышал, глядя в голубые, слегка ошарашенные собственной смелостью глаза. — Забудешь все, что было между вами?       — Джон ясно дал понять, что я должен уйти с дороги. — опустил ресницы лейтенант, только сейчас осознавая серьезность своего порыва.       — Это несправедливо! — горячо заметил Гэри, сведя брови. Никто не может просто кинуть Гоуста.       — Почему? Все правильно. Так и должно было быть с самого начала… — он вдруг замолчал и покосился на товарища. — Ох, Роуч, прости… — словно прозрел Саймон и попытался отстраниться. — Я… Нет, если ты не хочешь… Прости, я не должен был.       — Нет, ты прав, — возразил Сандерсон, удержав его за предплечье и усадив обратно. — Так и должно быть. Так должно было быть уже давно. Я люблю тебя.       Он подался вперёд, решительно накрывая губы Саймона своими.